Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вслед за ведущими меня побеспокоил невысокий неприметный мужчина со светло-русыми жидкими волосами и колючим взглядом (серый костюм на нём смотрелся не как праздничный наряд, а будто униформа). Мужчина замер рядом со мной, пару секунд разглядывал мою одежду. Он словно фиксировал в памяти все её детали. На сцене всё ещё звучала музыка, раздавался топот ног танцевавшего там коллектива. Неприметный мужчина посмотрел мне в глаза — моё сердце отсчитало пять секунд: всё это время мы с мужчиной мерились взглядами. Мужчина вынул из кармана удостоверение, показал мне его обложку.
— Комитет государственно безопасности, — сказал он. — Василий Богданович, вы отдали Гагарину конверт. Что лежало в этом конверте?
— Ничего, — ответил я. — Я дал Гагарину пустой конверт и страницу из ученической тетради с карандашным рисунком.
— Что за письмо было в конверте?
Мужчина говорил спокойно, вежливо. Смотрел мне в глаза.
Вот только его вежливость звучала, будто скрытая угроза.
— Там было письмо от Заслуженного лётчика-испытателя СССР Юрия Гарнаева, — ответил я.
— Где сейчас это письмо? — спросил представитель КГБ.
— Оно у меня во внутреннем кармане пиджака.
— Дайте его мне.
Мужчина протянул руку в мою сторону.
Я отметил, что ногти у него на пальцах были аккуратно подстрижены. Сквозь чуть выветрившийся запашок табачного дыма почувствовал запах одеколона «Шипр». Сунул руку в карман — мужчина чуть сощурил глаза. Я сжал край письма двумя пальцами. Медленно извлёк письмо из кармана. Так же неспешно протянул его представителю КГБ. Мужчина выдернул письмо у меня из руки. Он на шаг отдалился от меня — примерно минуту я слушал музыку и наблюдал за тем, как представитель КГБ читал послание Гарнаева. Я видел, что мужчина наблюдал и за мной. Запах одеколона исчез, словно он мне лишь померещился.
— Это всё, что было в том конверте? — спросил наряженный в серый костюм мужчина.
— Всё, — ответил я.
Мужчина пару секунд сканировал моё лицо взглядом, словно проверял мой ответ детектором лжи.
— Зачем вы дали конверт Гагарину? — спросил он.
— Чтобы привлечь его внимание.
— Зачем?
Я дёрнул плечами.
— У меня в кармане ещё кое-что лежит, — сказал я. — Достану?
Мужчина выдержал двухсекундную паузу.
Он кивнул и ответил:
— Достаньте.
Я повторил те же манипуляции, которые недавно проделал с письмом — на этот раз я вынул из кармана открытку. Но не вручил её представителю КГБ — лишь показал ему. На лицевой стороне открытки было чёрно-белое фото Юрия Гагарина (с майорской звездой на погоне). Обратная сторона открытки не была заполнена — там красовалась отпечатанная в типографии надпись «Первый в мире лётчик-космонавт Герой Советского Союза ЮРИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ ГАГАРИН» и похожий на герб знак с аббревиатурой «ИЗОГИЗ», серпом и молотом. Рамка для открытки и строки для адреса пустовали.
— Зачем это? — спросил представитель КГБ.
— Это открытка, — ответил я. — Хочу, чтобы Гагарин её подписал.
Мужчина будто пару секунд обдумывал мои слолва.
— Дайте её мне, — сказал он. — Гагарин её подпишет. Вам её скоро вернут.
Мужчина протянул к открытке руку.
Но я не отдал ему картонку с изображением первого космонавта Земли — покачал головой.
Я положил открытку на лавку рядом с собой (фотографией вниз), накрыл её ладонью.
— Нет, — сказал я. — Юрий Алексеевич пообещал, что подойдёт ко мне после концерта. Вот тогда он её и подпишет.
— Василий Богданович, не глупите, — сказал представитель КГБ, пристально посмотрел мне в глаза, нахмурил брови.
Теперь он выглядел грозным.
— Пиняев, вы понимаете, что у Гагарина сегодняшний день расписан поминутно? У него там куча важных и нужных встреч. Встреча с вами у него не запланирована. Это вам понятно? Поэтому ваша встреча не состоится.
Я отметил, что музыка и топот ног на сцене не смолкли.
Бросил взгляд на часы. Лишь после этого взглянул на лицо своего собеседника и снова покачал головой.
— Юрий Алексеевич пообещал, что встретится со мной, — сказал я.
— Этого не случится, Василий Богданович. Даже не мечтайте.
В голосе представителя КГБ прозвучали металлические нотки.
Мужчина сунул письмо Юрия Гарнаева в свой карман.
Музыка смолкла. На сцене вновь зазвучали голоса ведущих. Зал ответил на их призыв взрывом оваций. Под моими ногами задрожал пол. В арьерсцену вернулся наряженный в национальные костюмы танцевальный коллектив. Снова усилился запах табачного дыма — артисты запыхтели сигаретами сразу же, как только скрылись с глаз публики. Танцоры прошагали мимо меня — они вполголоса делились друг с другом впечатлениями от своего выступления. Следом за ними ушёл представитель КГБ; он ничего не сказал мне напоследок. Перешли ближе к сцене готовившиеся к выходу на публику музыканты.
Я поднял с лавки открытку, посмотрел на чёрно-белый фотопортрет Гагарина. Отметил: этот Юрий Алексеевич выглядел чуть моложе, чем тот, которого я увидел недавно в зрительном зале. Я положил открытку рядом с собой на сидение, вновь прислонился спиной к холодной стене. Взглянул на взволнованные лица готовившихся к выступлению музыкантов. Почувствовал, что немного им завидую: я бы тоже сейчас с удовольствием шагнул на сцену, взглянул бы на лица зрителей, порадовал бы сидевших в зале советских граждан своим пением. Я вздохнул, усмехнулся. Сверился с часами, прикрыл глаза.
«Эмма, назови мне сегодняшнюю дату», — сказал я.
«Господин Шульц, сегодня пятница двадцать второе мая две тысячи двадцать шестого года», — ответил голос моей виртуальной помощницы.
«Какая погода сейчас в Гейдельберге?»
«В городе Гейдельберг сейчас двадцать четыре градуса по шкале Цельсия…»
«Прекрасно, Эмма. Почти, как у нас в Кировозаводске».
Я вздохнул.
На сцене вновь зазвучала музыка.
«Эмма, что там происходит сегодня в мире? — спросил я. — В этом вашем две тысячи двадцать шестом году. Найди русскоязычный новостной сайт. Озвучь мне последние новости…»
* * *
«…Пятый день продолжается забастовка рабочих нефтяной отрасли, — говорила Эмма, — вызванная решением правительства о сокращении добычи нефти…»
