Холли - Стивен Кинг

Она подходит к передней части клетки и прижимает свое лицо к одному из квадратов. Прутья вдавливаются в ее щеки, и Холли чувствует их холод.

— Так вот, другой голос говорит: "Сегодня ты особенно красива, Холли". Но когда она смотрит, там по-прежнему никого нет! Бармен возвращается с напитком и...

Шатающейся походкой и накренившись, Эмили приближается. Она прижимает короткий ствол пистолета Билла ко лбу Холли и нажимает на спусковой крючок. Раздается сухой щелчок, когда курок опускается в патронник, который Холли оставила пустым, как учил ее Билл... потому что револьверы, в отличие от "Глока", который был его служебным оружием, не имеют предохранителей.

Эмили успевает удивиться, прежде чем Холли выбрасывает руки сквозь прутья решетки, хватает Эмили за голову и со всей силы крутит ее влево. Холли слышала хруст, когда ломалась рука старухи. На этот раз она слышит приглушенный треск. Колени Эмили подгибаются. Ее голова выскальзывает из хватки Холли, и она падает, оставляя в левой руке Холли лишь несколько седых волос. Они неприятные на ощупь, как паутина, и она вытирает руки о рубашку. Она слышит свое собственное тяжелое дыхание, и мир пытается уплыть от нее. Она не может этого допустить и бьет себя по лицу. Кровь вытекает из ее раненой руки. Капли брызжут на прутья клетки.

Эмили оказывается на корточках, ноги под ней, но вывернуты в разные стороны от коленей вниз, а ее лицо упирается в клетку. Один из прутьев вытянул ей нос в свиное рыло. Как и ноги, ее открытые глаза, кажется, смотрят в разные стороны. Холли опускается на колени, поднимает заслонку клетки и достает пистолет. Он пуст, но может еще пригодиться. Если Эмили еще жива (Холли в этом сомневается), если она хоть пошевельнется, Холли намерена пробить ей чертову голову.

Эмили не шевелится. Холли вслух считает до шестидесяти. Всё еще стоя на коленях, она протягивает руку через один из нижних квадратов и вдавливает пальцы в шею Эмили. То, как безжизненно и безвольно голова женщины скатывается на плечо, говорит Холли всё, что ей нужно знать (то, что она и так знала), но она продолжает держать свои пальцы там еще шестьдесят секунд. Она ничего не чувствует. Даже последних нестабильных ударов умирающего сердца.

Холли поднимается, всё еще тяжело дыша, но не может удержаться на ногах. Она тяжело садится на матрас. Она жива. Она не может в это поверить. Но она верит. Боль в ребрах убеждает ее в этом. Жгучая боль в руке убеждает ее. И жажда убеждает ее. Ей кажется, что она могла бы высушить все пять Великих озёр[160].

Они оба мертвы. Одному она перерезала горло, другой сломала шею. И вот она сидит в клетке, о которой никто не знает. Кто-то, в конце концов, придет, но как скоро это случится? И как долго человек может продержаться без воды? Она не знает. Она даже не может вспомнить, когда в последний раз пила.

Она засучивает рукав рубашки, шипя от боли, когда ткань прошлась по ране. Она видит, что это не просто царапина. Кожа рассечена в двух дюймах выше правого локтя, и она может видеть мясо руки. Кость не видна, и это хорошо, но рана сильно кровоточит. Она знает, что потеря крови будет также способствовать жажде, которая сейчас яростно разгорается, а скоро станет... что? Что за этими пределами? Она не может вспомнить это слово так же, как не может вспомнить, сколько дней человек может прожить без воды.

"Я убила их обоих изнутри этой клетки. Это должно попасть в Книгу рекордов Гиннесса".

Холли избавляется от своей рубашки. Это медленная и болезненная операция, но, наконец, ей это удается. Она завязывает ее вокруг огнестрельной раны — еще одна медленная операция — и затягивает узел зубами. Затем она прислоняется к бетонной стене и начинает ждать.

— Заходит как-то в бар новая миллионерша, — хрипло произносит она, — и заказывает май-тай. Пока бармен готовит его, она слышит, как кто-то говорит: "Ты заслужила эти деньги, Холли. Каждый чертов цент". Она смотрит, а там никого нет. Тогда она слышит голос с другой стороны: "Ты убила их обоих из клетки, ты попала в Книгу рекордов Гиннесса, молодец, ты звезда".

Эмили пошевелилась? Наверняка, нет. Наверняка, это ее воображение. Холли знает, что ей следует заткнуться, что разговоры только усилят ее жаждут, но она должна закончить этот чертов анекдот, даже если ее единственная аудитория — пара мертвых стариков.

— Бармен возвращается, и она говорит: "Я всё время слышу голоса, которые говорят такие милые вещи, в чем дело?" И бармен говорит... он говорит...

Она теряет сознание.

22

В то время как Холли теряет сознание (как раз перед финальной шуткой), Барбара сидит дома в кабинете, который теперь принадлежит Джерому. Она рассматривает распечатку карты, на которой красными точками отмечены исчезновения. Теперь среди них есть та, которую она сама поставила, чтобы отметить исчезновение Хорхе Кастро, произошедшее осенью 2012 года. Барбара поместила эту точку на Ридж-роуд напротив дома Оливии. "Я тебе рассказывала, что видела его незадолго до его исчезновения?" — говорила Оливия. — "Бегущим. Он всегда бегал вечерами, до парка и обратно. Даже в дождь, а тот вечер был дождливый". И добавила: "Больше я его никогда не видела".

Барбара мысленно прокладывает маршрут от Белл-кампуса по Ридж-роуд к парку. К детской площадке в парке. Что, если это произошло там? Там есть парковка, и если там был фургон, подобный тому, что на видеозаписи из магазина с Бонни...

Что-то кольнуло ее. Что-то, связанное с фургоном? С Ридж-роуд? С обоими? Она не знает, хотя уверена, что Датч Спайглас знал бы.

Звонит ее телефон. Это Джером. Он спрашивает ее о последних новостях. Она рассказывает ему о звонках, которые она сделала, и о том, который не сделала — Иззи Джейнс. Он говорит, что она, наверное, правильно не позвонила Иззи. Он говорит, что он уже в Нью-Джерси, но не хочет превышать ограничение скорости более чем на пять миль в час. Барбара не спрашивает его почему — потому что за рулем черный. Он даже не хочет рисковать, разговаривая по мобильному телефону во время движения. Он заехал в зону отдыха, чтобы позвонить ей оттуда, и хочет поскорее отправиться в путь.

Перед тем как он завершит разговор, Барбара вырывает из себя свой