Муки ревности - Джастин Харлоу

— Ты только подумай — год назад никто не мог предположить, что мы окажемся здесь. Помнишь? Нам пришлось тогда остаться дома, потому что мы не могли найти няню, и из-за этого пропустили вечеринку у Нэнси и Ральфа. Интересно, какое бы у нее было выражение лица, если бы она могла нас сейчас видеть. Какое громадное здание! По сравнению с ним Медоуз похоже на лачугу, — заметил он, остановив машину.

Керри вышла из автомобиля и поплотнее запахнула длинный плащ, вслушиваясь в голоса гостей, эхом отдававшиеся в тумане.

Пока они шли к дому, Марк говорил и говорил, нервничая больше, чем Керри. Для нее было загадкой, почему Марк так болезненно реагирует на все эти великосветские сборища. Ведь он с рождения принадлежит к этому миру. Это обманщице Керри, казалось бы, есть чего бояться, но она не испытывала ничего, кроме возбуждения и жадного любопытства. Керри уже собиралась сказать, что Марку очень идут фрак и белый галстук, зная, что это поднимет его боевой дух, но в этот момент ее внимание отвлекли Зан и Розмари, вышедшие из машины. За прошедший день боязнь встретиться с Заном уступила место желанию его увидеть.

Тогда, поднявшись в свою комнату в Дирборн-Холле, Керри легла на постель и долго смотрела на огонь в камине. Подумав, Керри пришла к заключению, что Зан узнал ее только потому, что она была в одежде для верховой езды и без косметики. Иначе этого никогда бы не случилось.

Когда они с Марком подошли к залитому светом портику Рэвенсбери-парк, Керри внезапно почувствовала, что на душе у нее легко и свободно. Она наконец здесь, среди представителей самых влиятельных семей Англии — среди Пемброков, Вести, Теннантов и Роксли.

Огромный зал наполнился смехом и разговорами гостей. С высоты стен на них взирали предки семьи Роксли — в жестких воротниках, бархате и кружевах. Нынешние герцог и герцогиня стояли в самом низу лестницы, сделанной из падуба и сосны, — герцогиня в вычурном зеленом платье из кисеи, над которым торчали ее костлявые плечи, герцог — маленький, согнутый, с лысой головой и моноклем в глазу. Увидев их, Керри едва сдержалась, чтобы не захихикать. Такая эксцентрическая внешность заинтриговывала гораздо сильнее, чем если бы они напоминали пару с шикарной коробки шоколадных конфет. Погружение Керри в мир английской аристократии начиналось именно на такой странной и неожиданной ноте.

Заполненная народом бальная комната была украшена бело-голубой лепкой Веджвуда, люстры из венецианского стекла переливались огнем. Здесь находились юные дебютантки с выпирающей из декольте белоснежной грудью, женщины-вамп, охотящиеся за кавалерами, величественные старые дамы, одетые в кружева и бархат. Мужчины всех возрастов были либо при белых, либо при ярко-красных галстуках. Толпа, кружащаяся в диком вихре, более напоминала в глазах Керри костюмированный бал, чем спокойное, сдержанное собрание высшего общества. В рубиново-красном бальном платье Керри смотрелась как нельзя лучше. Оно стоило целое состояние, и Керри потратила несколько дней на прочесывание магазинов, чтобы его найти. Здесь были и женщины в обычных уличных туфлях и аляповатых платьях, вышедших из моды несколько лет назад. По сравнению с самим герцогом, с его желтыми чулками, спадающими на вечерние туфли, Марк казался образцом тонкого вкуса. Керри беспокоилась, что ее украшения покажутся слишком скромными, но некоторые из женщин, казалось, надели на себя первое, что попалось под руку, — вплоть до пластмассовых браслетов.

— Могу ли я пригласить вас на танец? — Заволновавшись, Керри обернулась и увидела Зана, ожидающего ее ответа. Кивнув Марку, он увел ее в сторону.

— Кто тот мужчина, у которого из-под пиджака выглядывают красные подтяжки? Его лицо кажется мне знакомым, — смеясь, сказала Керри.

— Это мистер Меллорс, егерь, — ответил Зан.

— Вы, наверно, шутите. А леди Чэттерли тоже здесь?

— Я этому не удивлюсь, — сказал он, обнимая ее за спину. Волосы Керри падали на гладкие, как фарфор, плечи, на лице ярко пламенели губы, низкий вырез платья открывал высокую грудь.

Впервые оказавшись в объятиях Зана, Керри помнила только о том, что сейчас флиртует с самым красивым мужчиной в зале. Прошлое перестало ее преследовать — так гончая устает от погони, — и жизнь мчалась дальше, унося Керри с собой.

— Мне нужно так много узнать об Англии, — сказала она.

— Я бы хотел быть вашим учителем.

Керри недоверчиво засмеялась.

— Наконец-то я застал вас одну. Проблема в том, как избавиться от всех этих людей? — В глазах Зана плясали озорные искорки, но внезапно он стал серьезным. — Почему вы меня избегаете? Не отрицайте. С тех пор, как мы встретились в «Амбассадоре», вы стараетесь избегать моего общества. Например, сегодня, когда вы сразу направились в свою комнату.

— Я? Вас избегаю? — с притворным ужасом сказала Керри.

— У меня возникло твердое ощущение, что вы питаете ко мне неприязнь, и это очень меня огорчает. Я не могу понять, какое преступление совершил. Я считаю, вы должны мне все объяснить.

— Думаю, дело в том, что вы до смерти меня напугали.

— Ну да! Вы ничего не боитесь!

Керри загадочно улыбнулась.

Позднее, когда Ноэль Вилльерс увел ее танцевать, Зан с бокалом шампанского в руке стоял у стены и смотрел на суматоху в зале. Было без четверти двенадцать, и гости уже наряжались в яркие бумажные шляпы и дудели в рожки. Впервые за весь вечер Зан остался один. Большинство присутствующих он знал уже много лет, но многих ли можно считать настоящими друзьями? Вот в чем вопрос. Несколько секунд, на которые Зан отключился от царящей вакханалии, он думал о Шаннон. Она уже встретила Новый год час назад, на домашней вечеринке, как она говорила, где-то в Турени, среди парижан и мелкопоместного дворянства. Была печальная ирония в том, что, хотя этот Новый год, как и прошлые, Шаннон празднует в замке, в приятном обществе, а он встречает его в одном из знатнейших домов Англии, оба не могли чувствовать себя более одинокими. Зан смотрел, как мимо него пролетела в танце бесхитростная маленькая красавица, рыжеволосая американка Керри. Вот она откинула голову назад, оживленно обсуждая что-то с Ноэлем. «Счастлива ли она?» — спрашивал себя Зан, глядя на ее высокого, симпатичного мужа. По веселому лицу Керри можно было понять — она искренне верит, что этот год будет для нее лучше, чем прежний. А вот у него все одно и то же. Каждый год начинается блестяще, а кончается ничем.

Перед Рождеством они с Шаннон хотели встретиться в Париже, но ее многочисленные дела помешали встрече. Шаннон такая сильная и преданная, так верит в их любовь, что было легко давать ей обещания, многие из которых при ближайшем рассмотрении оказывались пустыми. Зана все время беспокоило, что его долг Розмари постоянно растет, особенно после уплаты налога на килгаринское наследство. Было невозможно удержать ее от затрат на ремонт замка, где Розмари собиралась в качестве графини принимать гостей. Бизнес Зана пока не принес ничего существенного, что могло бы уравновесить колоссальный долг, грозящий его раздавить. Тем не менее новый граф Килгарин стоял здесь и сиял неизменной улыбкой, как будто был счастливейшим человеком в мире — человеком, у которого есть все.