Земные и небесные странствия поэта - Тимур Зульфикаров

Кого распинать древними Гвоздьми, когда проще, неохватно легче, слаще полоснуть, убить из автомата иль пулемета, иль растерзать бомбой?.. А?..

Кого распинать на Руси нынче?..

Ужель не все русские праведники XX века здесь уже распяты!..

Но Гвозди свежи! но Гвозди готовы! но Гвозди не ржавы!..

И на меня! и на тебя Их хватит, православный брат мой!..

…А дым всепоедающий от болот и лесов горящих не давал нам с Анной жить в доме иль блаженствовать под голубыми елями, которые тоже от дыма утратили целебный аромат смол…

Да и какая-то обреченность мучила, томила нас…

Все слышались нам, словно из душного дыма-чада, доносились откуда-то пророчества нашего батюшки: “Коралловый бес объял тебя! Убей его! (и эта несчастная от горя, от древней печали царской эфа уснулая, покорная — это бес? но мне жаль ее, беззащитную…) И дерево то спили, сруби! Иначе погибнешь… И пока не поздно — покайся до осени! А осенью страшные у тебя будут испытанья! Гляди, чтобы смерть не похитила тебя неготового!..”

“…А ты, грешница юная, а уже великая, тоже покайся… И вилами брось играться, забавляться… А то сама на них напорешься! Останешься на них! И не разойдешься! Не разлучишься насмерть!..”

— Анна!.. Нечем дышать от дыма в доме и дворе нашем!..

Я маюсь, задыхаюсь… Хочется бежать, мчаться куда-то… из тела, из кожи бежать куда-то… устал я задыхаться…

Поедем на Русь, где есть лесной, незамутненный воздух…

Может быть, мы вновь встретим того святого прозорливца-батюшку и падем на колени перед ним и покаемся… И отпустит он грехи наши?..

И мы быстро собрались, сели в машину и поехали по Руси…

Но везде были дымы, чад, пожары…

И везде мы искали в дыму, чаду того рыжего батюшку, но не находили его…

И везде были пианство лютое, и запустенье, забвенье сорняковое, безлюдье, и бездорожье, и безбожье, и бездушие, и чудовищное, погромное безденежье…

…О Боже!..

Как здесь жить, дышать, уповать?..

Воры похитили все русские деньги и отправили их за рубеж, и назвали это Реформой и Перестройкой…

Брат! Русич мой!.. Вот воры, тати ночные и денные явились, пришли в твой дом, и взяли все добро твое, и дом спалили, и дщерь замутили, осиротили, и мужа споили, и жену растлили — и все это назвали Перестройкой и Реформой…

И не таятся они, и нет на них человеческого суда…

Айда! Гойда!..

Анна, опять мы едем в дыму, в пожарище, в пепелище России, которая вся стала походить на горящую родную кибитку мою, где прятались беженцы гражданской войны… Да!..

Вначале горят гнезда — дома, а от них занимается, загорается страна… и весь народ становится беженцем, погорельцем… да…

…Анна! Тысячелетние, Византийские, Святые Часы Святой Руси, пущенные святой рукой князя Первосвятителя Владимира — нынче насмерть остановились!..

Кто пустит их вновь?..

И только Святые Отцы — Стрелки Этих Часов еще неслышно ходят, бьются в дальних русских церквах, монастырях, скитах… да!..

А в русской тихой душе всегда живут, таятся, как в засаде, Стенька Разин и Емелька Пугачев!

Хочется! хочется! алчется русскому человеку несметной, как земля русская, воли, воли, гульбы цыганской!.. Хочется, как говорил Есенин (сгоревший от пианой воли) “с кистенем стоять” на большаке…

И вот в 1917 году бесы-большевики выпустили мужика русского на волю разбойничью, и покрушил он Кресты Храмов, и порубил умело шеи тысячелетних дворян, хранителей своих…

Но потом Тиран Сталин загнал русского человека в огромный трудовой Лагерь Социализма, и сотворил мужик Великую Советскую Чудо-Державу!..

И голыми руками деревенский, полевой мужичок-василек-хлебничек сотворил атомные станции и подводные корабли невиданные, и небесные ракеты!..

И все слова глумливые о русской лени — это злой миф! Русский человек — быть может, самый одинокий в поисках последней божьей истины человек в мире, но и самый реально работящий!..

Но и жажда неоглядной, погромной гульбы в русской душе вечна…

И вот новые бесы-большевики-искусители-демократы украли, угнали, умыкнули, как цыгане чужих коней, все заводы, и фабрики, и поля, и домы русские и теперь говорят, шепчут сладко: “Гуляй, русский человек! не надобно ходить ни на заводы! ни на фабрики! ни в поля неоглядные, малоурожайные! сиди и гуляй без всякого хозяина!..”

И мужик отозвался сладостно… что ли…

И вот сидит в бурьяне с бутылью самогона в приступе разбойничьей воли — никуда не надо вставать! бежать! работать! потеть! а можно одиноко или с пиаными другами сидеть в бурьяне! в лопухах, щавелях конских и глядеть, как бурьян тебя сладко забирает, поглощает, заволакивает зеленым родным саваном!..

Ура! Айда! Гойда!..

Скорей бы заживо! во хмелю! помереть, сомлеть в траве без постылой, скучной, тошной могилы!..

Гойда! Айда гулять!.. пировать!.. В сорняках пропадать!..

Емелька Ельцин и Стенька Горбачев, наконец, нам полную самогонную травяную, сорняковую, святую волю дали! дали! дали!.. Гойда!..

Да!..

И Часы Тысячелетние Руси встали…

И мы встали в траве забвенья вместе с Ними…

О Боже…

…Блуждали, метались мы с Анной по Руси дымящей, чадной и искали рыжего батюшку…

Да не находили…

И только несколько раз в дыму опять встречали мы тех Двух Всадников Апокалипсиса, которые говорили на далеком арамейском языке, на котором говорил Иисус Христос, и который так неизбывно, непонятно, дивно сладостен для русского уха и души, хотя никто не понимал языка этого…

Есть такие языки родные, которые не понимаешь, не помнишь, а колыбельно чуешь…

А помнишь ли ты, брат мой, как лепился и брал у грудей матери-кормилицы?.. Не помнишь… А ведь лепился и брал…

Так и язык арамейский — материнский язык, первоязык колыбельный твой…

Язык, ведущий прямо к Богу…

О чём же говорили Всадники?..

А говорили, шептались Всадники удивленно о том, что вот бродят по Руси Они — Голод и Война — и собирают урожай мертвых-усопших и убиенных — по два миллиона душ в год, а никто не замечает! не видит! не изгоняет Их!.. Вот слепцы!..

А народ, который не видит убийц своих, — обречен…

Когда же люди русские увидят убийц своих?..

Вот Они!.. Вот!..

Поэт Z сказал о народе своем:

…Слепая рать бредет в полях —

Пред нею лютый враг,

Но вождь слепой влечет слепцов

Мимо врага — в овраг…

Святая обморочная нищая слепота…

Куда ведёшь ты?..

Глава двадцать пятая

ЗОЛОТАЯ ОБРЕЧЕННОСТЬ ЛИСТОПАДОВ

В ДРЕВНЕРУССКИХ СВЯТООТЕЧЕСКИХ

СТАРООБРЯДЧЕСКИХ ЛЕСАХ, ЛЕСАХ…

…Слаще обреченных на смерть —

никто не может любить и петь…

…Тебя любить, обнять и плакать над тобой…

…В золотом златом сиянии шелесте лепете шепоте осыпи распаде разброде сентябрьских русских лесов лесов лесов

Как дитя болезное родимое тайно усыпающее отходящее в тихой резной голубой

холмистой ржаной полевой льняной колыбели необъятной Руси зыбке люльке вечерней

древностной лепетной тихостной ветхостной

Покоится средь осенней дымчатой матерчатой золотистой густой озими овиди огляди

Покоится хоронится бережется смиренное покорное увяданье умыканье усыпанье

умиранье русских наших последних блаженных златых деревень деревень

Русь! куда теперь?..

…В дыму и чаду пожарищ пожухло, повяло прошло лето: июнь — жарник-хлеборост, июль-страдник и блаженный август-жнивень…

Да в дыму трудно было различить их…

Эту заблудшую Тройку в дымном, несметном осоте, луговой овсянице, бурьяне…

…Мы с Анной от дыма уехали на север, но и там дым гулял, царил, но вот повеяло сиверами северными ветрами-листобоями, полетела жемчужная “богородицына” пряжа-тенетник, паутина, на которой тихо кочуют, расселяются крошечные паучки…

…О Боже!..

А мы плывем в Твоей паутине!..

А мы — Твои грешные кочевые паучки!.. да

И так далеко иногда уходим от Тебя…

А без Бога не до порога…

И…

И пришли великие, древнерусские, атласные листопады великошумные в борах, лесах наших…

— Царь Дарий, а почему леса “старообрядческие”? — Анна улыбается мне.

Она в коротком клетчатом платье…

А чеканные ее снежнонагие, струящиеся, льющиеся, холмистые, ручьистые ноги, ноги ее живожемчужные, словно никак не связаны с этим коротким платьем, никак не покрыты им…

Распахнутые они… лакомые…