История Персидской империи - Альберт Олмстед

Их кочевнические корни ясно прослеживаются в их пристальном внимании к генеалогии, родословной, семье и отношениям в племени. При помощи их генеалогических записей и приведенных перечислений лиц и исторических событий в хронологическом порядке можно передать удивительно подробно хитросплетения политических отношений начиная с IV в. до н. э.

Приблизительно в 400 г. до н. э. или, возможно, немного раньше мы узнаем о первом царе страны Майн Ильяфе Ятхи, который, согласно принятому обычаю, затем появляется вместе со своим сыном Абиядой Ятхи. При их совместном правлении Ядхкарил построил город Яфуш из дерева и рубленого камня и сделал надписи-посвящения богам. Маадкариб и его сын Хаматхат сделали подобную надпись в Ятхиле. Алтарь был посвящен Матабнатьяну через владыку Маадкариба Райдана и Хавтаратхата, царя Харимуна.

Когда Абияда правил один, он побратался с Маадкарибом, который теперь оказывается царем Хадхрамаута. То, что это побратимство было на самом деле не равноправным союзом, а союзом, в котором один подчинен другому, доказывает тот факт, что Маадкариб оставил надпись в минейской столице, хотя он сохранил письменность и диалект, свойственные его Хадхрамауту. В ней он также рассказал, как он посвятил оракулу Атхтару дху Кабдиму башню, построенную его дядей Шаххарумом Алланом, сыном Садикиля — царя Хадхрамаута, в ком мы можем увидеть независимого современника Ильяфы Ятхи, который был старше его по возрасту.

Другая надпись Абияды дает нам возможность понять систему минейского управления. Алман, сын Аммикариба, из семьи Хадхар и племени Габсан был «другом» Абияды Ятхи, царя Майна. Он построил по обету и посвятил Атхтару дху Кабдиму и Вадду и Никархуму шесть башен и шесть соединяющих земляных валов в системе укреплений городской стены Карнаву. Их местонахождение дается точно: рядом с каналом квартала Рамсаву, от башни, возведенной «сыновьями исследователей душ» (какой-то совет), до «места пересечения трех дорог» в черте города. Алман построил укрепление, покрыл его деревом и рубленым камнем и закончил прикрывающую стену откоса. Это было сделано на доходы от податей, которые установил Атхтар дху Кабдим, а также на те деньги, которые Алман добавил от себя.

Ладан воскуряли для Вадда, и жертвоприношения делались в честь Вадда и Атхтара дху Кабдима во дворе перед храмом. Причина состояла в том, что Абияда Ятхи подарил Алману на большом совете Майна бразды управления и контроль над тем, что было предписано во время войны и мира его богу, покровителю его племени, его царю и его племени. Более того, царь передал ему для управления землю, полученную с доходов от царских прядилен, протяженностью 47 × 14 локтей и полномочия распоряжаться продовольствием, согласно закону Майна.

Затем подробно описаны границы как по сторонам света, так и по водным ирригационным каналам; и все это изложено поверх ранее написанного документа. Клятву дают приобретающий вес Атхтар, троица, состоящая из Атхтара дху Кабдима, Вадда и Накархума, все боги Майна и Ятхиля, царь, племена Майна и Ятхиля, которая направлена против всякого, кто захочет изменить толкование и подтверждающие надписи, во все дни на земле все отдается под защиту богов.

Гораздо более важную надпись о своем правлении оставил Аммисадик, сын Хаматхата, член семьи Яфан, и Саад, сын Валига из семьи Дхафган. Оба они были чиновниками kabir в Мусране и Маан-Мусране — «египетском районе» в окрестностях Дедана и северного города, названного так для минейцев, неуклонно продвигающихся на север, влияние которых уже было показано в Дедане, где в некоторых лихианийских граффити проявились черты минейских букв; вскоре минейская письменность уже главенствовала в оазисе.

Аммисадик и Саад посвятили Атхтару дху Кабдиму коридор, названный Танум, который соединял две башни городской стены. По фасаду он был украшен деревом и рубленым камнем, а контрэскарп был сделан из грубого камня. И что для нас более интересно, авторы дают объяснение: путешествуя в Миср, Ашур и Ибр-Нахаран — в которых мы без труда узнаем Египет, Ассирию и Заречье, — их боги Атхтар дху Кабдим, Вадд и Накархум спасли их богов и повели их в борьбе против Сабы и Кхаулана, которые стремились захватить их добро и верблюдов. Это произошло во время путешествия между Майном и Рагматумом, когда шла война между мидийцами (Мадхай) и Египтом. Это одно из нападений, совершенных Артаксерксом II или Артаксерксом III. Его дата — не позднее 343 г. до н. э., хотя, может быть, и значительно раньше; но, по крайней мере, сейчас мы с точностью до полувека установили время появления самой первой династии Майна.

Их боги вернули их в целости и сохранности на землю города Карнаву. Атхтар дал понять, что он доволен их приношениями, и два чиновника-кабира из Маан-Мусрана отдали свои товары и деловую документацию под защиту богов и царя. И снова Аммисадик предпринял такое же путешествие и спокойно возвратился. И опять два кабира помогли в строительстве городской стены; они также построили себе дома и города и выкопали колодцы и свой собственный личный водоем.

Следуя обычаю, Абияда Ятхи в конце своего царствования стал править вместе со своим сыном Вакахилом Риямом. Саад, спутник Аммисадика в его путешествиях, дважды занимал должность кабира в Маан-Мусране. Когда цари и совет Майна на Большом совете доверили ему собирать взносы, предназначенные для богов, покровителей племен и царей, он и его сын Хавфатхат на свои средства построили коридор и посвятили его Атхтару дху Кабдиму. Два царя сами освятили коридор, когда построили свой дворец Ягур в городе Ятхиле.

Если известная авантюра произошла в последний год независимости Египта, то к этому времени Александр уже совершал вторжение в Персию. Вероятнее всего, до его прихода мы должны распределить оставшихся монархов, место которых в династии установлено точной генеалогией. В свое время Вакахил стал править один, затем вместе со своим сыном Хуфнсадиком; Хуфнсадик также правил один, а затем вместе с Ильяфой Яфушем, одиночное правление которого завершает нашу связную историю. Можно установить царей более позднего периода этой династии, но Египет, который посетили их купцы, находился под властью Птолеемеев.

Глава 31

НАУКА ИСТИННАЯ И ЛОЖНАЯ

Сократ, Платон и восточные науки

Сократ изучал Архелая, был учеником Анаксагора и в молодые годы демонстрировал глубокий интерес к астрономии и физике. Это тот самый Сократ, которого в 423 г. до н. э. пародировал Аристофан в известной сцене, с которой начинается комедия «Облака». Даже после отречения Мелетос смог обвинить великого философа в неверии в богов предков и осудил на смерть. По утверждению Мелетоса, он изучал то, что находится в воздухе и под землей, — Демокрит уже написал «О заточенных в Гадесе» — и говорит, что солнце — это камень, а луна — земля. Говоря так, он напоминает книги Анаксагора, полные таких же высказываний.

В последнюю очередь мы должны сожалеть, что Сократ совершенно изменил свою позицию в преклонные годы, так как иначе европейская мысль была бы неизмеримо беднее. Однако в отношении науки результат был катастрофическим. До того момента ионийские философы и их последователи были явно научны в своих интересах, если и не всегда в методах. Теперь же Сократ решительно бросил вызов всей научной точке зрения и инициировал период конфликта — на этот раз не между наукой и богословием, а между наукой и философией.

Он больше не видел смысла изучать астрономию, орбиты небесных тел, планет и комет, узнавать их расстояния до Земли и периоды обращения. На самом деле Сократ неожиданно зашел так далеко в защите ортодоксальности, что заявил: исследовать то, что не предназначено Богом для человеческого знания, — дерзость; а Анаксагор был безумен, когда пытался объяснить механицизм богов.

В такой антинаучной обстановке Платон стал учеником стареющего Сократа. Как философ Платон был поистине одним из величайших. Он также был мастером превосходного стиля, но такой гений редко снисходит до прозаических трудов, которых требует наука. И все же, в отличие от своего учителя, на него произвели глубокое впечатление учения пифагорейцев, и в этой школе стало традицией придавать числам не только мистическое, но и квазинаучное значение, что было особенно очевидно в небесной механике и делении времени, чему учили небесные тела.

Конечно, мы напрасно ищем признаки серьезной восточной науки у Платона. В лучшем случае мы время от времени обнаруживаем техническую астрономическую терминологию. Если бы современный ему вавилонский жрец-астроном, знаток самой сложной небесной математики, мог прочесть его последний очерк «Тимей», он бы одобрил какие-то места, но чаще был бы неприятно удивлен. Он одобрил бы веру Сократа и Платона в противовес атеистам в то, что небесные тела — это боги, достойные поклонения и совершения обрядов в их честь. Вопреки Сократу он стал бы настаивать на том, что его благочестивым долгом является объяснить механицизм этих богов. Подобно всем ученым своего времени, он как аксиому принял бы тот факт, что Земля является центром Вселенной, хотя, возможно, он и не согласился бы с тем, что Земля — шар. Он остерегался верить в то, что орбиты планет образуют правильный круг, так как его собственные наблюдения и вычисления доказывали, что, по крайней мере, Солнце (а также, очевидно, Луна и другие планеты) движется по слегка уплощенному эллипсу.