Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы - Николай Гнидюк

Мой собеседник умолк на минуту, но сказанное настолько захватило меня, что я не решался прервать его. Хотелось слушать и слушать этого человека, который раскрывал передо мной свои сокровенные мысли и чувства. И словно не было войны, словно не рвались снаряды и не гибли люди, словно вокруг нас не хозяйничали захватчики, а в этой комнате встретились не партизанский разведчик с будущим подпольщиком, а двое мирных советских граждан, из которых один всячески старается убедить собеседника в преимуществе своей профессии перед всеми другими.

— Как приятно видеть, — говорил Иванов, — когда утром с книгами под мышкой идет по улице учитель и принимает как знак уважения от всех обитателей села «Добрый день!». Даже малыши-дошкольники и те особенно почтительно здороваются с ним. Прекрасна миссия народного учителя! Что ни говорите, он так же, как рабочий, как хлебороб, может гордиться своими созданиями.

Он говорил так вдохновенно, с такой убежденностью, что я даже подумал: «А не стать ли и мне после войны учителем?»

После войны… Но пока что идет война, и, пожалуй, рановато думать о том, что будет после. Она принесла много бед, и работа найдется каждому. А теперь… Теперь нужно бороться, чтобы поскорее пришел этот день — «после войны», чтобы Аврам Иванов снова мог войти в класс и полностью отдаться работе.

Иванов на мгновение замолчал, а потом что-то припомнил и улыбнулся:

— Эта история с зажигалкой… Знаете, я всегда брал зажигалку с собой, ежедневно ожидал, что кто-нибудь попросит закурить, и так нехорошо получилось. Вы так долго не приходили. Скажите, пожалуйста, почему вы не пришли ко мне на следующий же день после моего разговора с тем товарищем? Почему так долго пришлось ждать?

— Вы должны понять, Аврам Владимирович, что в нашем положении всегда нужно придерживаться правила: семь раз отмерь, один раз отрежь. За это время мы смогли со всех сторон проверить вас, хоть вы этого и не подозревали…

— Да, я с вами согласен: в вашей работе нужна большая осторожность. Но ведь я мог бы уже давно быть вам полезен, мог бы что-то делать, даже пойти в лес к партизанам или пускать под откос вражеские поезда…

— Не нужно спешить, дорогой учитель. Важно, чтобы каждый из нас действовал с полной отдачей там, где это необходимо.

— Значит…

— Значит, вам придется и дальше играть роль дисциплинированного уборщика вагонов.

— Откровенно говоря, мне опротивело играть роль покорного осла. Порой я себя даже ненавижу. Но если это необходимо… Но только я должен как-то вредить врагу.

— Вы будете делать это. Все будет зависеть от того, насколько терпеливым, спокойным и наблюдательным вы будете.

— Разве этого достаточно? Неужели это будет эффективной борьбой?

— Конечно, эффективной! Нас будет интересовать, сколько воинских эшелонов прошло через станцию Здолбунов, в каком направлении, с каким грузом, сколько вагонов в каждом составе — вы сами понимаете, насколько важно все это знать и насколько эффективнее от этого будет наша борьба. Не с вами первым приходится мне беседовать на эту тему. И знаете, каждый считает, что борьба с врагом — одни взрывы и выстрелы, физическое уничтожение противника. Понятное дело, без физического уничтожения врага мы не победим. Но прежде чем выстрелить, нужно хорошо прицелиться; прежде чем совершить диверсию, нужно знать, где именно делать ее. Можно заложить целую тонну взрывчатки и вывести из строя один-единственный паровоз, а можно одной спичкой уничтожить целый состав цистерн с бензином. Вот почему наблюдение так много значит в нашей борьбе. Ваши наблюдения должны быть предельно четкими, донесения — лаконичными. Каждый вечер вы будете оставлять их в условном месте, откуда кто-нибудь из наших товарищей будет забирать их.

— Где именно и кто? — вырвалось у Иванова.

— О месте мы договоримся после… А кто будет забирать? Ну, хотя бы хозяин этой квартиры или Леня, тот, что свел меня с вами. Он будет и доставлять ваши донесения в отряд…

— Сразу же?

— Если понадобится, то и сразу.

— Знаете что, — сказал Иванов, — я понял вас хорошо. И я не сомневаюсь, что задание, которое вы мне поручаете, очень важное. Я не смог выполнить свой долг перед Родиной в первые месяцы войны, когда хотел с оружием в руках биться с врагом. Правда, я руки вверх не поднял и сам в плен не сдался. Но вот уже почти год я прислуживаю оккупантам. И теперь все, что вы мне поручаете, я постараюсь выполнить безупречно. Пожалуй, на этой станции не найдется никого другого, у кого была бы возможность вести такую работу. Об одном только прошу вас: при случае сделайте так, чтобы я хоть на какое-то время попал в отряд. Вы себе не представляете, как мне хочется побыть среди своих! А может, я стану связным? Почему бы мне самому не доставлять свои донесения партизанам?

— Отложим вашу просьбу на дальнейшее. Пока что ваше место здесь. Обещаю: вы непременно побываете в отряде, познакомитесь с командованием, с бойцами и, если будет нужда, станете связным. Но начинать будем не с этого.

— Согласен, — ответил Иванов.

Мы уточнили отдельные детали нашей дальнейшей совместной работы. На следующее утро газогенератор Лени благополучно доставил меня в Ровно. Там я встретился с Кузнецовым и доложил ему, что задание выполнено. Тогда же он рассказал мне о своей поездке в Здолбунов.

А еще через день Клименко повез на партизанский «маяк» первое донесение Аврама Иванова.

ОТЧЕТЫ С ГРИФОМ «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО»

Иванов старался изо всех сил. Мы даже удивлялись, когда он находит время для отдыха, потому что ни один состав, проходивший через Здолбунов на восток, не оставался вне его внимания. Если ему не составляло особенной трудности подсчитать количество вагонов в эшелонах или дознаться о характере грузов, то за другими сведениями (ну хотя бы о станции назначения поезда) приходилось охотиться, пускаясь на всяческие хитрости. С охранниками, сопровождавшими воинские грузы, с солдатами и офицерами, ехавшими на фронт, он нередко завязывал коммерческие отношения. Бутылку самогона, кусок сала или кольцо колбасы обменивал на несколько пачек сигарет, зажигалку, складной нож или карманный фонарик. А за эти предметы добывал у своих подопечных — уборщиков, которые почти все были из окрестных сел, — тот товар, который охотно брали его немецкие «клиенты». Нужно ли говорить, что от этой «коммерции» сам «коммерсант» никакой материальной выгоды не имел? Зато он мог беседовать с едущими в поездах и порой выуживать из них очень интересные сведения.

Не обходилось и без неприятностей. Случалось, что какой-нибудь офицерик, идущий на условия «коммерческого соглашения», забирал у Иванова колбасу, сало и первачок, а взамен показывал ему кукиш, начинал ругаться, а то и угрожать пистолетом. Нередко в таких случаях бригадира уборщиков выручал сам майор Вайнер. Нахалу офицеру не оставалось ничего иного как свести все на шутку и сполна расплатиться с Ивановым.

Разумеется, заместитель здолбуновского коменданта защищал бригадира уборщиков не бесплатно. Иванов щедро одарял своего покровителя, и чуть только уборщик появлялся в военной комендатуре, как майор Вайнер зазывал его к себе в кабинет и спрашивал:

— Есть что-нибудь оригинальное?

— Так точно, — отвечал Иванов и выкладывал на стол майору какую-нибудь вещичку.

И на этот раз, когда Иванов пришел в комендатуру, чтобы подписать наряд на выполненные работы, Вайнер, как обычно, спросил:

— Принес что-нибудь для моей коллекции?

Как ни обидно, на этот раз у Аврама ничего не было. Но он машинально сунул руку в карман и вытащил оттуда две новенькие ассигнации по пятьдесят марок.

— Что это, рейхсмарки? — удивился Вайнер.

— Да, господин майор.

— О-о-о! Зер гут, — обрадовался немец. — Очень хорошо! Какой дурак и за что дал их тебе?

— Мы обрабатывали поезд, который шел в Германию. Я предложил одному офицеру сушеных грибов. У него ничего, кроме рейхсмарок, не было, и я позволил себе взять их для вас.

— Да это лучше всяких зажигалок и портсигаров, — обрадовался майор. — Такой чепухи у меня уже целая коллекция. А деньги… — он даже причмокнул, — вещь более полезная и реальная. — Подумал еще и добавил: — Только я советовал бы тебе больше никому не предлагать сушеных грибов. Если ты можешь их достать, неси мне. Мои родители, особенно сестренка Клара очень любят сушеные грибы. Да и мне они по вкусу. Кроме грибов можешь приносить сало, яйца, мед, а если найдешь сладкую вишневую наливочку, тащи и ее.

Через день Вайнер наслаждался ароматом сушеных грибов. Насытить его аппетит оказалось очень нелегко: чем больше он получал от Иванова, тем больше требовал. И нам ничего другого не оставалось, как взять на себя заботу по обеспечению продовольственными товарами и деньгами заместителя здолбуновского коменданта, — ведь в его особе наш разведчик приобрел надежного защитника и покровителя.