Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Детей встречал Максим Григорьевич. Он громко нахваливал их пение, руками разворачивал детей в сторону входа в спортзал. Школьники послушно меняли направление движения, точно шли во сне.
Я махнул рукой — Черепанов вскочил со стула, вытер о ткань пиджака ладони. Он взглянул на Степанову. Надя ему улыбнулась.
Иришка подошла к двери, вытянула шею и выглянула в зал.
Овации публики стихли.
Я услышал голос Зосимовой.
— … Хористы молодцы, — сказала Лена. — Они ещё вернутся, и порадует нас своим пением. А сейчас я снова приглашаю на эту сцену учеников десятого «Б» класса нашей школы Василия Пиняева и Алексея Черепанова. Ребята исполнят для вас…
Радостные возгласы и аплодисменты заглушили слова Лены.
— … Музыка Матвея Блантера, стихи Михаила Исаковского, — объявила Зосимова. — «Катюша»!
Я вошёл в зал и поспешил к лестнице. Поднялся на сцену, подошёл к ведущей. Улыбнулся зрителям. Краем глаза заметил, как слегка неуклюже взобрался по ступеням Черепанов.
Отрепетированным жестом Лёша поприветствовал публику и прошёл к пианино. Лена спустилась в зал. Голоса гостей школы стали тише, меня рассматривали десятки пар глаз.
Алексей раскрыл нотную тетрадь. Сделал он это скорее по привычке, нежели из необходимости. Я не сомневался: музыку этой песни Черепанов сыграл бы, не глядя на ноты.
Я снова повернулся лицом к залу и сказал:
— Товарищи, я уверен: вы все прекрасно знаете слова песни, которую мы с Алексеем сейчас исполним. Поэтому прошу вас: не стесняйтесь — подпевайте. Как говорил Владимир Владимирович Маяковский: «Голос единицы тоньше писка. Кто его услышит? Разве жена! И то если не на базаре, а близко…»
— Ты громко пищишь! — крикнули из зала.
Я узнал голос. Отыскал взглядом его владелицу: Наталью Андреевну Иванову.
Ответил:
— Согласен с вами. Мой писк неплохо натренирован и отрепетирован.
Сидевшая в зале публика отреагировала на мои слова смехом.
Я заметил, что после моих слов повеселел даже Леонид Аристархович Некрасов — он продемонстрировал мне свою искривлённую старыми ожогами улыбку.
— Надеюсь, вы всё же поддержите меня, — сказал я. — Не сомневаюсь, что все вместе мы споём превосходно.
Обернулся и скомандовал:
— Лёша, поехали.
Черепанов кивнул и опустил руки на клавиши. Прозвучали первые ноты. Я улыбнулся, скользнул взглядом по лицам сидевших в зале людей — мой взгляд встречали улыбками.
Я заметил, как гости распрямили спины.
Вдохнул и пропел:
— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой…
Увидел, что мой призыв всё же услышали: работники тракторного завода и педагоги сорок восьмой школы пошевелили губами.
Я не услышал, но прочёл по губам, как они повторяли за мной:
— … Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой…
* * *
Я солировал.
Мне сейчас подпевали множество голосов.
Я видел, что пел даже поддавшийся общему настроению Черепанов.
— Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой…
В составе такого большого и разноголосого хора я выступил впервые.
Отметил, что в актовом зале сейчас не было слушателей — только исполнители.
Люди уже не стеснялись, пели в полный голос:
— … Выходила на берег Катюша, на высокий берег на крутой!
Лёша отыграл финал композиции. Будто бы с сожалением опустил руки.
Музыка смолкла, смолкли и голоса певцов.
Я замер на краю сцены и похлопал в ладоши.
Воскликнул:
— Браво! Спасибо! Это было здорово!
Сидевшие в зале люди переглянулись. Они тоже поаплодировали — на этот раз не только мне и Лёше, но и друг другу, и самим себе. Гости концерта (ненадолго ставшие его участниками) улыбались, обменивались впечатлениями о совместном пении.
Мы с Алексеем исполнили ритуал: поблагодарили публику за внимание. Я заметил, что Лёша в этот раз держался на ногах уверенно. И всё же я придержал его за плечо, когда мы спускались по ступеням со сцены.
Публика словно опомнилась: проводила нас персональными овациями. Люди вставали с мест, поворачивались в нашу сторону, хлопали в ладоши. Скрипели кресла, шаркали по полу ноги, звучали голоса и смех.
Прошагавшая мимо нас Зосимова показала поднятый вверх большой палец.
Она шепнула мне на ходу:
— Молодцы, мальчишки.
Вслед за Лёшей я дошёл до предусмотрительно распахнутой двери служебного выхода. Шагнул через порог в прохладу школьного коридора. Услышал за спиной, как ведущая объявила следующий концертный номер.
Я посторонился, пропустил в зал улыбчивых балалаечников. К нам подошла Надя Степанова. Она плеснула в стакан воду, напоила Черепанова. Алексей уселся на стул, прижался спиной к стене, запрокинул голову.
— Клёво мы выступили, правда? — сказал он. — Надя, ты слышала, как мы пели?
Степанова сообщила, что тоже нам подпевала: вместе со всеми. Призналась, что видела «сквозь щель» наше выступление. Ещё она сказала, что Иришка пошла к кабинету директрисы — там сейчас собрались участники школьной театральной студии.
Пару минут мы обменивались репликами. Пока со стороны гардероба в ведущий к спортзалу коридор ни вошла Лукина. Моя двоюродная сестра не забыла мои наставления: она шагала с прямой спиной. Хмурилась, покусывала губы.
Иришка подошла к нам, сообщила:
— Они всё ещё там, у директрисы.
Лукина схватила меня за руку — я почувствовал, что кончики её пальцев были холодными.
— Кто, они? — спросил Черепанов.
— Генка, Ермолаевы и Клубничкина, — ответила Надя.
Лукина кивнула.
— Дверь закрыта, — сказала она. — Я не услышала, о чём они говорили.
Иришка вздохнула и добавила:
— Только что явилась Ленка Зосимова, и я ушла. Хотя, понятно, конечно, что они там обсуждают. Свой спектакль, что же ещё.
Иришка фыркнула.
— Просят, небось, чтобы директриса отменила все Васины песни, — сказала она. — Чтобы эта гадина Клубничкина сегодня дольше покрасовалась на сцене. Она же спасла концерт! Она же такая благородная! Гадина.
Лукина скривила губы, шаркнула ногой.
Пробормотала:
— Весь праздник нам испортила.
— Вася, так мы на сцену больше не пойдём? — спросил Алексей.
Он поднял на меня глаза.
Посмотрели на меня Надя и Иришки, повернулись в мою сторону и дежурившие у двери комсомольцы.
— Мы исполним три песни, — ответил я, — в самом конце первой части концерта. Как и планировали раньше. Так мне сказали директриса и Зосимова. Так что, Лёша, ты пока не расслабляйся.
— Если и эти песни у вас не заберут, — произнесла Иришка. — Из-за этой… Клубничкиной. Так бы ей сейчас…
Лукина сжала
