Наше дело правое - Сергей Раткевич

— Да ну!

— Во тебе и да ну! Это правда истинная! В том согласны все летописи. Купцы оставляли свои товары прямо на улицах — и никто не брал их. Обокрали однажды в столице некоего купца семиградского[49], взяли у него из повозки ночью пятьдесят дукатов — так на следующий же день по приказу господаря злоумышленника нашли и наказали, а купцу вернули украденное, прибавив к нему один дукат. И купец тот был честен настолько…

— Вот этого уж никак не может быть! Где ж такое видано — честные купцы?

— А вот может! Невиданное делал Дракула обыденным. Так вот, когда купец благодарил господаря, поведал он ему, что воры вернули ему на один дукат более, чем похитили. На это ответил господарь, что ежели купец утаил бы сей дукат, то сам бы подвергся наказанию вместе с вором. А еще не стало при Дракуле лодырей. Как-то приметил господарь в поле крестьянина, рубаха которого была коротка. Выспросил господарь, есть ли у того жена, достаточно ли льна он вырастил. А когда оказалось, что и жена имеется, и льна достаточно, наказал господарь жену крестьянина, поленившуюся соткать для мужниной рубахи достаточно ткани.

А поелику не стало в стране воров и лодырей, то не стало и бедняков. Сербы да болгары рады были, когда удавалось им вкусить на Пасху краюху погачи пресной да испить кружку молока козьего, а в Валахии даже простые люди по воскресеньям ели жареных поросят да гусей. Амбары ломились от зерна, бочки были до краев полны вином, по лугам бродили стада тучных коров, а уж кур сколько бегало — не считал никто. Не стало при Дракуле таких людей, у коих не было бы лошади с телегой, и даже самые простые крестьянки надевали при нем на праздники золотые мониста. Надолго запомнил народ сие благоденствие.

Но не токмо им было славно правление Дракулы. В те поры все люди были равны пред господарем, но при этом каждый — на своем месте. Крестьяне пахали землю, купцы торговали, воины — воевали, бояре — управляли. И всякий делал это ладно и ко времени. И всякий, невзирая на род и положение, мог прийти к господарю и говорить с ним. И всякий мог рассчитывать на его помощь. Но такоже знал всякий, что наказание за проступки зловредные будет таким же, как и у прочих. Справедлив был господарь Влад и строг со своим народом, как отец с детьми. Но разве не нуждаются дети в строгости? Ведь без нее и купец не будет честным, и бояре воровать не перестанут, а уж народ — так и вовсе от кувшина с вином не оторвется. Возвел Дракула в захолустье Букурешть-замок, и выросла потом на том месте новая столица Валахии.

Но не только этим заслужил Дракула любовь своих подданных. Был он рожден воином, истым змиевичем, и хорошо это помнили враги его. Бил он их в Валахии и Семиградье, в Сербии и Молдавии, в Боснии и Болгарии. И где бы ни появлялся его шлем, увенчанный, как у князя Милоша, драконом, где бы ни реяло его драконье знамя — везде ждала победа воинство христианское. Надевал Дракула свой прославленный доспех из множества мелких чешуек золоченой стали, наподобие кожи драконьей, брал в руки меч — и враги бежали пред ним. Изгнал он турок из Сербии, освободил крепости Шабац и Сребреницу излюбленным своим способом — переодевшись вместе с самыми верными воинами в турецкую одежду и обманным путем проникнув в крепость, поддержал он потом идущих на приступ изнутри. С побратимом своим, молдавским господарем Штефаном, прогнал Дракула турок из Молдавии. С Яношем Хуньяди одолел он турок в Београдской битве. А многие ли тогда умели побеждать непобедимых османов?

Очистил Дракула от турок всю страну свою, особливо Южную Валахию, где они по недосмотру Господнему чуть было не расплодились. Захватил он там три больших турецких крепости — Джурджиу, Новиград и Туртукай — и перестал платить дань туркам. Зол был султан Мухаммед, рвал он на себе шелковые халаты да сек рабам головы. А толку-то? Не мог ничего поделать султан с рыцарем ордена Дракона. И тогда надумал он стереть Валахию с лица земли…

Глянул отец Николай на Ратко — а у того глаза не на месте.

— Но не стер же он, правда?

— Нет, сыне. Куда ему, этому султану! Ишь ты, а я и не приметил, как за делами да разговорами день прошел. Иди почивать, умаялся небось, а я пока потружусь. Только свечи мне поставь. Иди.

Осенил отец Николай Ратко крестным знамением, коснулся губами его лба — и вернулся к рукописям своим. Снилось Ратко всю ночь, что он витязь в сверкающих золотом чешуйчатых доспехах, а на голове у него — шлем с драконом. Мчится он по полю брани, разя мечом турок поганых, и попирает его конь их трупы копытами. И крик вырывается из гортани его: «Мортэ лор! Мортэ лор!»[50] Семиградье — историческое название Трансильвании. Свистит ветер в ушах, струятся по плечам вороные кудри, а впереди из-за гор восходит алое солнце.

Единою ж пусти по всей земли свое веление, да кто стар, иль немощен, иль чим вреден, шь нищ, ecu да приидут к нему. И собрашась бесчисленое множество нищих и странных к нему, чающе от него великиа милости. Он же повеле собрати всех во едину храмину велику, на то устроену, и повеле дати им ясти и пиши доволно; они ж ядше и возвеселишась. Он же сам приде к ним и глагола им: Что еще требуете? Они же ecu отвещаша: Ведает, государю, Бог и твое величество, как тя Бог вразумит. Он же глагола к ним: Хощете ли, да сотворю вас беспечалны на сем свете, и ничим же ну жни будете? Они же, чающи от него велико нечто, и глаголаша ecu: Хощем, государю. Он же повеле заперети храм и зажещи огнем, и ecu ту изгореша.

Наутро чуть свет побежал Ратко в храм полюбоваться еще разок на князя Милоша, а потом через кухню, на ходу закусив гибаницей, поспешил он в келью к отцу Николаю. Тот гулял по обыкновению, и прочел Ратко последнюю его запись:

«Весной 1462 года Махмуд-паша, великий визирь султана Мухаммеда, во главе армии из тридцати тысяч воинов вышел в карательный поход против господаря Влада Дракулы. Османы переправились через Дунай и напали на Валахию».

— Что? Что дальше было? — накинулся Ратко на вошедшего учителя.

Оторопел тот сперва. Но не будешь же сироту за такое лупцевать! Потому и ответствовал:

— Сбегай сперва к брату Ничифору за пергаментом да за чернилами, а потом поведаю я тебе, чем дело кончилось.

Бежал Ратко, не чуя ног под собой. И как только сосуд с чернилами не разбил? А когда прибежал, бухнул все на стол, уселся в углу кельи на овечьей шкуре, поджал худые ноги — и жадно внимал учителю.

— Вошло войско Махмуд-паши в Валахию и принялось разорять ее…

— Но как же?! Почему господарь оставил свой народ?!

— Терпение, сыне! Твою деревню разорили когда-то турки в таком же грабительском походе, и ни один из господарей за вас не вступился. Не всесильны они, господари. Только Господь всемогущ, запомни это. Ну так вот. Пограбили, пожгли да поубивали турки всласть, как повсюду они это делают. Много пленников взяли они, дабы потом продать их на рынках своих богомерзких. И вот на обратном пути, когда переправлялись турки через Дунай с награбленным добром и пленниками, налетел на них Дракула со всем своим войском — а и было его в те поры не больше трех тысяч всадников. Налетел — и одолел, турки и опомниться не успели. Десять тысяч турок убиты были на месте, еще столько же — при бегстве поспешном. Мало кто из турок добрался тогда до дома своего.