Ветры Империи - Сергей Иванов

— Но ты же сам…

— Разве я просил его оскорблять? Могли бы и потерпеть, пока я позову плюнуть на его труп.

— Бонш, я попросил бы!.. Соблюдай приличия.

— Никто ведь не слышит? А отступать уже поздно: Тор не прощает обид.

— Честно сказать, — вздохнул Кон, — сейчас я больше опасаюсь других.

— Наших бесполых друзей? Что ж, разумно: ошибись мы хоть раз, они тут же натравят на нас Псов… или кого похуже. Но доверяться им еще опасней.

Голоса настороженно умолкли, и теперь тишину темной шахты нарушали только скрип подъемных тросов да учащенное дыхание Норы. О том, что она могла вытворять сейчас с Горном, юноша старался не думать. Эти двое наверняка безумны, но если уж решился связать с ними судьбу…

— Но что за девка, а? — с восхищением сказал Бонш. — Смотреть — и то жутко.

— Она позорит всех нас, — ответил Кон сурово. — Совокупляться с шатуном на куче мусора!..

— Да бросьте, дядя, — будто я не заметил, как вы на нее таращились. А не худо бы ее к себе в гарем, верно?

— Только ради блага прайда я терплю ее выходки. А лишь отпадет в ней нужда…

— … как я заберу Нору себе, — заключил Бонш.

— Дело твое, однако почистить ее придется. А может, и выжечь.

— Там видно будет. Сперва разберемся с Хранителями.

Платформа остановилась, и Эрик расслышал удаляющиеся шаги. Сквозь узкие щели в шахту теперь пробивалось немного света, но в них не протиснулась бы даже ладонь. А внизу зияла пропасть на сотни локтей.

— И что дальше? — чуть слышно спросил Тигр. — Повисим так с часок, а потом вернемся обратно?

Не ответив, Горн повел лучистым взглядом по кругу, высвечивая каждую щербинку на гладком камне и даже как будто проникая вглубь.

— Держитесь, — проворчал он затем. — Крепче!..

Высвободив ногу, гигант махнул ею в сторону, и кусок стены обрушился внутрь темного хода. Один за другим они забрались в дыру, и Горн аккуратно поставил обломки на место, благо их оказалось немного. Тем временем Нора уже поднималась ощупью по крутым ступеням, а Эрик следовал вплотную за ней, придерживая за талию. Через несколько минут они вывалились в тесную каморку, едва освещенную через два мутных оконца. Пригибая головы, подобрались к одному, выглянули наружу.

Прямо под собой они увидели просторный зал, плотно заставленный высокими креслами, амфитеатром поднимавшимися к дальней стене. На самом верху, почти под потолком, размещалось единственное кресло, за широкой спинкой которого скрывалась дверца.

— Как раз туда нам и надо, — указав на нее, пояснила Нора. Затем взглянула вниз, где из стены выступали две исполинские каменные лапы, и добавила удивленно: — А мы, выходит, угодили прямиком в Священную Морду и сейчас смотрим через ее глаза.

Между громадными лапами Эрик заметил широкую темную дыру и вопросительно покосился на Львицу.

— Вот это и значит: «Провалиться в Подземелье», — откликнулась она. — У этого колодца нет дна.

Двери по сторонам зала распахнулись, и к пустующим креслам потянулись вереницы светлогривых Львов, по горло закутанных в пышные меха. И это не было только данью традиции, потому что в следующую минуту Эрик разглядел их морщинистые лица с потухшими глазами и провалами беззубых ртов, облезлые и пожелтелые от времени гривы, деревянную, неуверенную поступь — почти все они были древними стариками, и сам Кон казался рядом с ними моложавым.

— Истинные бойцы редко доживают до старости, — с ненавистью прокомментировала Нора. — Только чистильщики имеют все шансы. И пока будет так, не кончится власть Кона!..

— Очень ты его не любишь, — заметил Эрик.

— Он убил мою мать, а теперь покушается на сына, — сквозь зубы ответила Львица. — За что же мне его любить?

Старейшины продолжали без спешки занимать кресла, каждый — свое, а по центральному проходу уже поднимался наверх Кон. Возле дверей и перед креслами привычно разместилось с десяток охранников в кроговых латах.

И тут безмолвствующий от самого подъемника Горн внезапно сдвинулся в глубь каморки и пристроился к Львице сзади, рывком поставив ее на колени.

— Что, опять? — изумилась женщина. — Ну, Горн, ты сегодня в ударе!.. Да сколько ж в тебе этого?

Но возражать не стала, только поспешно нащупала ладонь Эрика и ею плотно закрыла свой рот. Затем вцепилась в него обеими руками и не отпустила, пока Горн не перестал сотрясать ее тело безжалостными тычками. Сам едва сдерживая дрожь, юноша послушно помогал Норе заглушать крики и пальцами ощущал ее упругие губы, вдруг принимавшиеся их целовать, или острые зубы, пытавшиеся в них впиться. Когда все кончилось, Нора обмякла и беззвучно разрыдалась, лицом уткнувшись Тигру в колени. Машинально он гладил пышную гриву и укоризненно поглядывал на Горна, вполне бодрого и даже, кажется, снова насмешливого, чудодейственной ладонью массировавшего женщине раздраженное место. И Львица пришла в себя на удивление быстро, снова приникнув к оконцу.

Судилище уже было в разгаре. Перед закостеневшими в креслах стариками были поставлены два длинноногих широкоплечих Льва со скрученными за спиной руками, а между ними, на каменном постаменте со скошенной вершиной, сидела девушка, чьи локти были связаны под коленями. Поверх пут на Львов натянули кожаные мешки с прорезями для голов, девушку же обрядили в меховое платье, зауженное книзу и стянутое под ступнями ремнем. Судилище велось на древнем Львином Диалекте, однако Эрик все же понял, что для обоих Львов выбор колебался между рабошлемами и сбрасыванием в Подземелье. Окончательное решение оставили на потом, а пока решили разобраться с девицей, как видно, очень досадившую пещерникам. В чем заключалась ее вина, Тигр не разобрал, но, безусловно, девушка была красива, и одно это уже могло вызвать у стариков раздражение. Обвинителей оказалось несколько, говорили они долго и пространно, а в завершение поднялся Кон и произнес с пяток обобщающих фраз, вызвавших у всех одобрительные кивки. Эрик уловил только, что исполнение состоится немедленно, но вот каков приговор? Нерешительно он коснулся плеча Норы.

— Выжечь потомство, — отозвалась она сквозь зубы. — Падаль, обещал ведь моих не трогать!..

Двое чистильщиков подступили к девушке, рывком развернули ее и уложили на спину, головой вниз. Широким ремнем пристегнули за талию к постаменту, разошлись. Приговоренная осталась лежать в странной позе, безучастно глядя в потолок. Возникшее откуда-то уродливое скрюченное существо проковыляло к ней, черными пальцами раздвинуло мех, деловито погрузило в девушку длинную трубку с раструбом на конце. И тоже отступило, преданно глядя на Кона.

— Смотри, малыш, — проворчал Горн зловеще. — Вот они — твои Львы!