Русские горки. Конец Российского государства - Дмитрий Калюжный

А это и понятно. Экономика — не самодостаточна. Если взять исконное значение слова как способа ведения домашнего хозяйства, или в современном понимании — как науки, которая исследует проблемы эффективного использования ограниченных производственных ресурсов или управления ими с целью достижения максимального удовлетворения материальных потребностей человека, то видна её многовариантность. Выбор нужного решения происходит с учётом ряда дополнительных условий, лежащих вне самой экономики.

Представьте себе, что вам надо проложить пути, связывающие ряд населённых пунктов в сильно пересечённой местности. Вы можете пригласить для консультации профессионалов, но чтобы предложить оптимальное решение вашей задачи, им следует знать, что надо оптимизировать. Например, если дороги будут строиться в интересах двух заказчиков, оптимальная система для одного вовсе не станет таковой для другого. То есть, одни и те же разработчики для разных заказчиков дадут разные решения. Ведь они будут решать разные задачи.

А что будет, если потенциальных заказчиков несколько, а дорогу надо будет построить одну на всех? Ясно, что будет утверждён проект в интересах сильнейшего. И не просто утверждён, а со ссылкой на мнение экспертов. Только одна мелочь — там не будет сказано, что это не единственное решение.

С экономикой всё время такие проблемы, и решаются они, как правило, совсем не оптимально — если посмотреть с точки зрения общечеловеческих интересов. Кстати, странно, что многие полагают экономику первичной, а нашу жизнь — вторичной, так, будто общество и отдельные люди явились в мир, чтобы обслуживать экономические интересы. На самом деле всё, конечно, наоборот.

Длительное время большинство индустриальных стран следовало принципам британского экономиста Дж. Кейнса, согласно которым государству отводилась роль главного финансового инвестора и регулятора национальных экономик. В 1930-е годы президент США Ф. Рузвельт вывел Америку из глубокого экономического кризиса, руководствуясь теорией Кейнса. Такой подход позволил сгладить экономические трудности и в других странах. Но в середине 1970-х годов произошла резкая смена экономических принципов Запада.

После победы консерваторов на выборах в Великобритании и США в 1979 и 1980 годах соответственно, политики стали руководствоваться совершенно другой экономической моделью — так называемым неолиберализмом, или монетаризмом. Согласно этой догме, нельзя допускать государственного вмешательства в экономику, а частный бизнес должен иметь как можно больше свободы в вопросах инвестиций и найма. Были даже введены санкции против тех государств, которые отказывались следовать тем же курсом.

Руководством к действию стали догмы дерегулирования, либерализации и приватизации. Но это была не просто замена кейнсианства на монетаризм, а кардинальный идеологический переход от государственной системы экономической власти к глобальной. Внешне это выглядело как возвращение на двести лет назад, к идеям Рикардо и Адама Смита, но оно произошло в совершенно других условиях.

За отправной пункт было взято положение: рынок всё образует и отрегулирует, подобно тому, как в ансамбле молекул рано или поздно устанавливается термодинамическое равновесие. Однако даже в такой простой системе возможны флуктуации, поведение которых описывается нелинейной термодинамикой. И в таких нелинейных системах вовсе не одно устойчивое состояние, а множество! Так к какому из них приведёт «невидимая рука рынка»?

К сожалению, либо в силу своей малограмотности, либо продажности, наши «демократы», прикрываясь фразой, что законы экономики везде действуют одинаково (подобно законам природы), навязывают обществу мысль, что и результаты их применения в разных местах будут одинаковыми — и вот это уже прямая неправда. Например, известно, что вода кипит при 100 °C, но если там, где вы её нагреваете, атмосферное давление выше или ниже среднего уровня, то и температура кипения будет больше или меньше 100 °C. Далее, в зависимости от режима нагревания она раньше испарится, чем закипит и т. д.

Как мы уже говорили, выход из «Великой депрессии» 1930-х в США был осуществлён с помощью теории Дж. Кейнса на основе государственного регулирования. Потом появился монетаризм, который часто преподносится как более современная, а потому более правильная экономическая теория. В действительности ни та, ни другая концепция не является единственно правильной. Просто сами США, находясь на разных фазах своего развития, использовали государство для выбора нужной стратегии. И это не уникальная ситуация. Когда в физике была создана квантовая механика, никто не стал отменять классическую; у них просто разные области применения.

Другой распространённый миф наших горе-экономистов — это противопоставление плана рынку. Есть ряд понятий, которые в чистом виде никогда и нигде не реализовывались в силу того, что они являются всего лишь некоторыми идеальными моделями, такими же, как материальная точка или идеальный газ. Не может быть ни чисто рыночной, ни чисто плановой экономики. И никогда у нас не существовала чисто плановая экономика. У нас всегда были деньги, и всегда был рынок, хотя бы в виде колхозного.

Чисто плановое хозяйство — это утопия, и вот почему. Для управления такой системой надо отслеживать связи большого (правильнее сказать — огромного) числа экономических агентов. Если число этих агентов = N, то число связей = N(N-1), а число вариантов их реализации — N! (N-факториал). Для любой страны N! — число много большее, чем число их жителей. А так как экономика подчиняется нелинейным закономерностям, то при определённой ошибке, с которой мы всегда знаем исходные данные, очень быстро наступает просто хаос.

Но и чисто рыночные отношения — это неуправляемая стихия и хаос. Экономика занимается поиском оптимума в условиях ограниченных ресурсов, и математическая модель, отвечающая таким условиям, принципиально нелинейная, а это значит и мультистационарная. Поэтому просто диким выглядит утверждение, что сложная динамическая система n-го порядка, при n —> °° (а именно так можно представить экономику любого государства), обязательно стремится к единственной точке равновесия.

Как система, имеющая целый ряд устойчивых состояний, может выбрать оптимальный для данной страны? Разговоры о всесильной «невидимой руке» рынка, о его «самоорганизации» — просто из области ненаучной фантастики.

Из этого следует, что попытки противопоставить одну абстракцию (рынок) другой абстракции (плану), не более чем схоластика, не имеющая к реальности никакого отношения.

Нигде не реализовывался чистый рынок. Всегда экономика подчиняется задачам государства. У государства, вне зависимости от действующей в нём экономической системы, существуют свои собственные интересы. Представьте себе человека, у которого стоит задача выжить в разных климатических условиях. Для этого он использует различную одежду. Вот этот человек — государство, а одежда — экономические отношения. Поэтому не рынок определяет структуру и функции государства, а наоборот. А то, что без государства рынок вообще невозможен, должно быть ясно каждому. Поддержание рынка немыслимо без определённой правовой системы.

«Либерализм» — это не более чем попытка развитых стран установить колониальные взаимоотношения с менее развитыми странами. Ни в США, ни в Англии, главных апологетах «либерализма», нет свободного рынка. Тем или иным образом государство вмешивается в экономику и играет в ней не последнюю роль. Как иначе рассматривать протекционистские меры к своим сталеварам в США, или их же военный бюджет на 2003 год в 500 миллиардов долларов? Ведь это прямые государственные инвестиции в национальную экономику.

Учение неолиберализма включает в себя некоторый набор базисных мифов (рыночные отношения, нормальная рыночная экономика, магистральный путь развития, правовое государство, демократия и др.), а также экономические модели Фридмена (чикагская школа), которые имеют крайне ограниченные пределы применимости. Главной особенностью мифов неолиберализма является их наукообразие.

Никакого свободного рынка не существует — это миф.

Более того, большинство наших экономистов можно назвать поборниками статики — они ведут свои расчёты, исходя из того положения, что существует рыночное равновесие, при фиксированных параметрах. Неравновесные процессы рассматриваются преимущественно вблизи равновесия, когда результат процесса предопределён.

Они считают, что рыночное равновесие достигается в результате балансов спроса и предложения, а также доходов и расходов. Однако эти функции меняются со временем в связи с развитием науки, техники, моды и рекламы, и ещё много чего. Поэтому равновесие никогда не наступает, хотя система постоянно стремится к нему. Такой подход можно назвать эволюционным.