Война на море 1812 года. Противостояние Соединенных Штатов и Великобритании во времена Наполеоновских войн - Теодор Рузвельт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кроме того, в этой связи следует отметить, что по странному стечению обстоятельств Великобритания, чья система давления на американских моряков была одной из главных причин войны, сама стала, вследствие этой самой системы, своего рода питомником для моряков молодого республиканского флота. Американский моряк ничего не боялся, кроме того, что его мобилизует на службу британский корабль, – он безмерно боялся тяжелой жизни и жестокой дисциплины на его борту, но, оказавшись там, он обычно преуспевал и со временем часто полностью вливался в команду. За период до 1812 года число этих мобилизованных моряков в действительности было больше, чем все число служивших в американском военно-морском флоте, из чего легко понять, что они составляли хороший резерв, на который можно было опереться. К их чести, они никогда не теряли своей преданности стране своего рождения: в начале войны более двух тысяч из них были заключены в тюрьму за то, что отказались служить против своей страны. Когда коммодор Декейтер захватил «Македонского», этот офицер, как мы узнаем из «Морской биографии» Маршалла (т. II, с. 1019), заявил, что большинство моряков его собственного фрегата «Соединенные Штаты» служили на британских военных кораблях и что некоторые были с лордом Нельсоном на «Виктории» и даже служили непосредственно под началом великого адмирала – довольно верное доказательство того, что американские моряки не хуже других[14].
Хороший моряк, каким оказался мобилизованный американец, тем не менее редко упускал возможность уйти с британской службы дезертирством или каким-либо иным способом. Во-первых, жизнь на корабле была очень тяжелой, а во-вторых, американский моряк был очень патриотичен. Он искренне и глубоко любил свой собственный флаг, в то время как, напротив, чувствовал необычайно сильную ненависть к Англии, а не к англичанам. Эта ненависть была отчасти абстрактным чувством, питаемым смутным традиционным уважением к Банкер-Хиллу, а отчасти чем-то очень реальным и живым из-за травм, полученных им и ему подобными. Жил ли этот человек в Мэриленде или в Массачусетсе, он определенно знал людей, чьи корабли были захвачены британскими крейсерами, их товары были конфискованы, а суда арестованы. Некоторые из его друзей стали жертвами гнусного права обыска, и впоследствии о них не было никаких вестей. Много вреда было причинено его другу, достоянию или знакомому, и он надеялся в один прекрасный день рассчитаться за все, и, когда война все-таки разразилась, он сражался тем лучше, зная, что это был его конфликт. Но как я уже сказал, эта ненависть была направлена против Англии, а не против англичан. Тогда, как и теперь, матросы были рассеяны по всему свету, невзирая на национальность, и в результате смешение местных и иностранцев в каждом торговом флоте было особенно велико в Британии и Америке, чьи народы говорили на одном языке и выглядели одинаково. Когда случай заносил американца в Ливерпуль или Лондон, он был вполне готов взойти на борт торгового судна Ост-Индской компании или китобоя, мало заботясь о том, что служит под британским флагом, а оказывавшийся в Нью-Йорке или Филадельфии британец, в свою очередь, охотно нанимался на один из клиперов, невзирая на звезды и полосы стяга на мачте. Капитан Портер, произведя такое опустошение среди британских китобоев в Южных морях, обнаружил, что немалая часть их экипажей состояла из американцев, часть которых записались на борт его собственного судна, а среди экипажей американских китобоев было много англичан. На самом деле, хотя шкипер каждого корабля мог громко хвастаться своей национальностью, в практической жизни он достаточно хорошо знал, что разница между янки и британцем невелика[15]. Оба были смелыми и выносливыми, хладнокровными и умными, ловкими и показывали себя с лучшей стороны в чрезвычайной ситуации. Они выглядели одинаково и говорили одинаково, когда они брали на себя труд подумать, они думали одинаково, а когда напивались, что случалось нередко, то ссорились одинаково.
С ними смешались несколько моряков других национальностей. Ирландец, если он происходил из старых датско-ирландских городов Уотерфорд, Дублин и Уэксфорд или с побережья Ольстера, очень походил на двух главных бойцов, кельто-туранский мужик с запада не часто появлялся на борту корабля. Французы, датчане и голландцы были зажаты дома, у них было достаточно дел на собственном побережье, и они не могли посылать людей в чужие флоты. Однако пришли несколько норвежцев, и из них получились отличные моряки и бойцы. С португальцами и итальянцами, из которых одни служили под британским флагом, а другие под звездами и полосами, все вышло иначе, хотя было много прекрасных исключений, они, как правило, не были лучшими моряками. Они были вероломны, любили нож, не так ловки и в трудном положении скорее теряли либо здравомыслие, либо храбрость.
В американском военном флоте, в отличие от британского, не существовало принудительной вербовки, моряк был добровольцем и отправлялся на любом судне, которое выбирало его воображение. На протяжении всей войны с американской стороны не было «отборных экипажей»[16], за исключением двух последних плаваний «Конституции». На самом деле (как видно из письма капитанов Стюарта и Бейнбриджа секретарю Гамильтону) часто было очень трудно набрать достаточное количество людей[17].
Многие моряки предпочитали служить на бесчисленных каперах, и два вышеупомянутых офицера, настаивая на необходимости строительства линейных кораблей, заявляют, что набирать людей для кораблей низшего ранга было тяжелой работой, пока у противника были линейные корабли.
Одно из стандартных утверждений британских историков об этой войне состоит в том, что наши корабли были в основном или большей частью укомплектованы британскими моряками. Даже если это было бы правдой, это не помешало усвоить уроки, которые она преподает, но это неправда.
В этом, как и во всем остальном, все современные авторы просто следовали за Джеймсом
