Декомпрессия - Владимир Махов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
План обсудили заранее, и сразу же стало ясно, что кому-то свыше наплевать на расчеты. Коррективы начались сразу после отплытия. После трех часов относительно спокойного плавания выяснилось, что пути дальше нет. На полном ходу – хорошо хоть, Маньяк, сидевший на кокпите, успел заметить (что б ему пусто было) – чуть не вляпались в «тяжелую воду». Если не обратить внимания на водную гладь абсолютной чистоты, то выбраться оттуда практически нельзя. Можно врубать двигатель на полную мощь, можно потом грести до потери сознания – без толку. Ты не продвинешься и на сотню метров. Потом, через недели, месяцы, когда «тяжелая вода» исчезнет, в открытое море выбросит пустую лодку. Потому что все утопленники прямиком направляются в Мертвое озеро. В лучшем случае, на корм русалкам. В худшем? Человеческое сознание не в силах это описать. Поговаривали, что «тяжелая вода», как бы это точнее выразиться? Отходы Циклопа. А уж моча это или фекалии, умники не уточняли.
– Может, надо было попытаться? – все бубнил Ухарь. – Я сам, помнится, обогнул «тяжелую воду» – ее же легко вычислить, ты же знаешь. И ничего. Жив.
«Обогнул ты. Как же. Если бы тогда не Чегевара, хрен бы ты обогнул, придурок», – подумал Врубель.
В слух же сказал:
– На хрена так рисковать, братан? Ничего страшного не случилось. Ну, потеряем максимум полдня. Так что? Живы остались!
– Живы. Наверняка был другой выход. Я тогда согласился, а теперь…
– Теперь поздно. Думать.
– Согласен. Но впредь учти, что принимать решение буду я.
«Ага. Если бы мы ждали, пока ты надумаешь, до сих пор бы там и стояли, в теплых водах, доступные для пули любого мародера».
– Ты понял? – спросил Ухарь. – Трюкач не одобрит задержку.
«Да. Здоровяк задницу порвет за босса. А от Клеща вообще любой подлянки можно ждать. С полчаса идет за спиной, а между лопатками аж свербит», – подумал Врубель и кивнул головой.
– Я тебя понял.
– Отлично, – твердо сказал здоровяк. Хорошо еще, за горло не схватил, и за это ему спасибо.
Боец снисходительно усмехнулся, пытаясь спустить разговор на тормозах. Он хотел еще добавить что-то примиряющее и не успел.
Низкое гудение, словно они вошли в действие высоковольтной электростанции, заполнило воздух. Реакция оказалась настолько же мгновенной, насколько и бесполезной. Отчаянно взвыл Клещ, выпуская из рук канат. Трехэтажным, зло выругался здоровяк, сжимая в руках ненужный АДС.
– Вляпались!.. – Ухарь ругался без остановки. – Я же говорил! Говорил! Сука!
Он не сдержался, и выпустил очередь в сторону Маньяка, продолжающего идти как ни в чем не бывало. Тот на секунду сбавил темп, пригнулся и пошел дальше.
– Врубель! – орал Клещ. – Циклоп! Мы все подохнем!!
«И без тебя знаю, – устало подумал тот. – И то, что это Циклоп. И то, что сдохнем». Силы разом оставили его. Зачем суетиться? Это конец. Сейчас он получит ответы на все вопросы. Раз и навсегда. Боец опустился на камень, выставив вперед ствол. Он знал, что пули ничто для совершенного орудия убийства, но все равно рассчитывал выпустить всю обойму. Чуть позже, когда их накроет. В траву, укрывшись за валуном, рухнул Ухарь и принялся водить стволом, ловя прицелом цель, что могла появиться в любую секунду. Он ругался, не переставая. Таких заковыристых матюгов Врубелю слышать давно уже не приходилось. Истошно выл Клещ и, наконец, не выдержал. Перепрыгивая через окаменевшие русла высохших ручьев, он помчался прочь, закинув за спину автомат.
И только Маньяк продолжал неспешно идти вперед. Впервые Врубель подумал о нем с уважением.
Умеет держать марку, мерзавец.
Гудело без перерыва. От низкой частоты вибрировали камни, дрожала трава.
– Сука! Куда прешь!.. – бешено орал здоровяк. Видно, и его бесила чужая отвага на пороге грядущего небытия.
Пошла мелкой рябью вода в речушке, словно в стакане воды где-нибудь в поезде дальнего следования. От сильного звука закладывало уши. Циклоп охотился. Теперь не существовало методов спасения – ни чутья, ни везенья, ни уменья прятаться или быстро бегать. Вся живая органика – смертники. Циклоп легко покрывал площадь более километра. Множество квадратных метров, где все живое долго и мучительно умирало, постепенно разлагаясь.
«Это наверняка будет больно, – мелькнула мысль у Врубеля. Скоро я узнаю об этом. Только рассказать будет некому».
Маньяк шел. Отсюда, с пригорка, было хорошо видно, как мелькала его спина, когда он, не торопясь, перескакивал через камни. Ухарь оставил попытки его достать. Он замолчал, исчерпав запас матерных слов, и лежал в траве молча, часто и тяжело дыша. Врубель смотрел дайверу в спину: интересно, этот чудак и дохнуть будет весело, с шутками и прибаутками? И правда Маньяк. Теперь понятно…
Додумать он не успел. Дайвер остановился, словно напоровшись на невидимую преграду. На реке стал вздуваться пузырь. Радужная пленка, покрывающая нечто, дрожала над водой, растягиваясь от берега до берега. Сфера пучилась, все выше поднимаясь над поверхностью реки. И вдруг лопнула, выбросив вверх игольчатый шар диаметром метра полтора. Зеленовато-серый, ноздреватый, покрытый наростами, он завис в воздухе. И в тот момент, когда до Врубеля стало доходить, как сильно они ошиблись, шар словно взорвался изнутри, вытянув по сторонам прозрачные щупальца. Почему ни одно из них не коснулось Маньяка, осталось загадкой. Там, где конечности твари дотронулись до деревьев, мгновенно вспыхнула кора. Синее пламя, гудя, рванулось вверх. Подул ветер, раздувая пожар.
И в ту же секунду прямо в беззащитное нутро, освобожденное от игл и щупалец, брошенный рукой Маньяка полетел нож.
Врубель вскочил, нажимая на спусковой крючок. Спустя миг к нему присоединился и здоровяк.
– Морская звезда! Вот мы идиоты! – заорал Ухарь, выпуская очередь в красноватое, с синими прожилками нутро твари. Лупил короткими очередями Врубель, метя точно в центр.
Однако все это было уже лишним. Острие ножа угодило прямо в сердцевину. Тварь схлопнулась, втянула внутрь щупальца и с шипением рухнула в реку, подняв тучу брызг. Клубы пара скрыли ее с глаз. Потом ноздреватый шар, потерявший форму, выплыл из дымного воздуха и покатился в лес огромной шаровой молнией. За ним потянулась огненная дорожка.
Маньяк стоял, развернувшись, глядя на них. На его лице, озаренном пламенем, горела улыбка. Отблеск огня плясал на черепе, таял в абсолютно безумных глазах.
– Эй, парни, – спокойно сказал он. – А вам не кажется, что мне нужен еще один нож?
6
Серая громада девятипалубного океанского лайнера навеки застыла на приколе. На обшарпанных боках некогда роскошного судна темнели ржавые разводы. «Призрак» – краснела надпись на носу – неуклюжая, с неровно прописанными буквами и тянущимися вниз потеками. Издалека казалось, что написано кровью. Часть уцелевших иллюминаторов белесо отражала дневной свет, слепо таращась на швартующиеся лодки. Нижняя часть опущенного трапа касалась деревянного настила. За вбитые крюки цеплялись канаты многочисленных лодок и яхт всех мастей. Их было так много, что Марго, пытающаяся прикинуть количество людей на «Призраке», сбилась со счета.
