Смертный приговор - Дэвид Моррелл

«Куда поехать? Чем заняться?» – спрашивал он себя. Деньги не являлись серьезной проблемой. В течение всех десяти лет работы оперативником значительная часть его заработка вкладывалась в инвестиционные фонды. Эту сумму заметно увеличивали различные надбавки – за прыжки с парашютом, за плаванье с аквалангом, за работу со взрывчаткой, за участие в боевых действиях, за высокий уровень специальной подготовки, – которые он заслужил, пока входил в засекреченное военное антитеррористическое подразделение. Как и многие из наиболее хорошо подготовленных солдат вооруженных сил, он был завербован в разведку после достижения возраста, когда его тело больше не могло функционировать настолько эффективно, насколько этого требовала служба в войсках специального назначения. В случае Декера, это произошло в тридцать лет, после того, как он принял участие во множестве различных секретных операций, из которых вынес, перелом ноги, перелом трех ребер и два пулевых ранения. Конечно, даже несмотря на то, что Декер не годился для дальнейшей службы в качестве бойца антитеррористического подразделения, он по своему физическому состоянию все же заметно превосходил большинство своих сверстников – гражданских.

Инвестированные деньги приносили определенную прибыль, так что его собственный капитал достиг 300 000 долларов. Кроме того, он намеревался забрать те пятьдесят тысяч долларов, которые внес как прибавку к той пенсии, которую ему предстояло получать от правительства. Но, несмотря на относительную финансовую свободу, он все же чувствовал себя пойманным в ловушку. Имея возможность выбирать из целого мира, он свел свой выбор до пределов этого гостиничного номера. Если бы его родители были еще живы (он мельком выстроил фантазию, в которой они еще не умерли), он нанес бы им так давно откладывавшийся визит. Но его мать погибла в автомобильной катастрофе три года назад, а его отец умер от сердечного приступа несколькими месяцами позже, и оба раза он в моменты их смерти находился на задании. Последний раз он видел отца живым на похоронах матери.

У Декера не было ни братьев, ни сестер. Он так и не женился. Одной из причин этого было его нежелание навязывать тот спартанский образ жизни, к которому он привык, любимой женщине, а другой – образ жизни, мешавший ему найти женщину, в которую он имел бы право и свободу влюбиться. Все его друзья были коллегами-оперативниками, а теперь, когда он ушел из разведки, подав в отставку при двусмысленных обстоятельствах, эти друзья будут чувствовать себя с ним неловко и не будут уверены в том, что с ним безопасно говорить на профессиональные темы.

«Возможно, я сделал ошибку», – подумал Декер, отхлебнув очередной глоток бурбона. – Возможно, мне не следовало уходить в отставку, – думал он, продолжая переключать каналы. – Оперативная работа давала мне направление в жизни. Она служила для меня якорем..."

Она убивала тебя, напомнил себе Стив, и уничтожала для тебя каждую страну, в которую ты когда-либо получал назначение. Греческие острова, Швейцарские Альпы, Французская Ривьера, испанское Средиземноморье – это была лишь небольшая часть из тех изумительных мест, где ему доводилось работать. Но теперь они были отравлены тем опытом, который Декеру пришлось там получить, и он не имел никакого желания возвращаться туда и вспоминать о былом. Сейчас, размышляя обо всем этом, он был поражен иронией ситуации: большинство людей воспринимало те места как очаровательные райские уголки, а былая профессия Декера часто изображалась в художественной литературе как героическая, тогда как сам Стив думал о ней лишь как о донельзя утомительной, опасной работе на износ. Охота на наркобаронов и террористов могла быть сама по себе благородным делом, но слизь жертвы попадала и на охотника, отравляя его. «Она, конечно же, отравила и меня, – думал Декер. – И, как я сумел выяснить, кое-кто из тех бюрократов, на которых я работал, тоже изрядно запачкались этой слизью».

«Что делать?» – снова спросил себя Декер. От бурбона его клонило в сон, он глядел из-под смыкающихся век на экран телевизора и вдруг поймал себя на том, что задумался о чем-то из того, что перед ним только что промелькнуло. Не сознавая, что это было, и испытывая странное любопытство, понуждающее его выяснить это, он заставил себя взбодриться и принялся переключать каналы в обратном направлении, возвращаясь к тому, который только что проскочил. Но, найдя заинтриговавшее его изображение, он все равно не понял, почему оно его заинтриговало. Он понимал лишь то, что мелькнувший кадр нашел какой-то отклик в его подсознании.

Он смотрел документальный фильм о бригаде строителей, ремонтирующих старый дом. Дом был необычным, похожим на те глиняные строения в стиле пуэбло, которые ему попадались в Мексике. Но, включив звук – все это время звук был выключен, – он узнал, что дом, выглядевший на удивление изящным, невзирая на простоту проекта, находился в Соединенных Штатах, в Нью-Мексико. Дом был сделан из самана, объяснил руководитель строителей и добавил, что слово саман означает большие кирпичи, сделанные из соломы, смешанной с глиной. Эти кирпичи, из которых получались исключительно прочные звуконепроницаемые стены, покрывались сверху штукатуркой под цвет глины. Дальше он объяснял, что саманные дома делаются с плоскими слегка наклонными крышами, с которых вода стекает по желобам, называющихся каналами. У саманного дома нет никаких острых граней; все углы делаются скругленными. Входы часто оформляются чем-то вроде небольшой будки с двускатной крышей и называются порталами. Окна сильно заглублены в толстые стены.

Отвлекшись от своеобразного строения, шероховатая поверхность и землистый цвет которого чудесным образом сочетались с оранжевыми, красными и желтыми красками окружавшего его пустынного плато, диктор рассказал о строительном мастерстве и культурном наследии, в то время как камера панорамировала окрестности. Среди невысоких гор повсюду красовались саманные дома, окруженные можжевельниками и южными соснами, каждый дом обладал собственным достаточно эксцентричным обликом, а все вместе они создавали впечатление удивительного разнообразия. Но, как объяснил диктор, в некотором смысле саманные здания были необычными и для Нью-Мексико, поскольку сосредоточились в основном в одном-единственном городе.

Декер с удивлением заметил, что подался вперед, чтобы расслышать название города. Диктор сообщил, что это одно из самых старых поселений на территории Соединенных Штатов, относящееся аж к 1500-м годам и испанскому завоеванию. Оно все еще сохранило испанский характер: город, название которого означало святую веру, в наши дни часто называют Особенным городом – Санта-Фе.

2

Декер нисколько не ошибся в своих подозрениях: два человека действительно ожидали его в вестибюле отеля. Было чуть больше восьми утра. Он отвернулся от стойки портье, увидел их и понял, что ни малейшей возможности избежать встречи с ними у него нет. Они заулыбались, увидев, как он пересекает людный вестибюль, направляясь к ним. «По крайней мере, хоть выбрали для этого задания нужных людей», – подумал Декер. Очевидно, решили, что он не захочет их подвести, поскольку служил вместе с обоими в войсках специального назначения".

– Стив, сколько лет, сколько зим! Как дела? – спросил один из ожидавших. И он, и его партнер имели примерно такие же габариты, как Декер, – шесть футов, сто девяносто фунтов. И по возрасту они тоже были близки к Декеру – лет сорок. Поскольку они прошли одинаковую физическую подготовку, то и телосложение у них было сходное – узкие бедра и треугольные торсы, резко расширяющиеся от талии к широким плечам, накачанным для того, чтобы обеспечить силовую основу для действий верхней части тела при осуществлении специальных операций. Но на этом их сходство с Декером заканчивалось. Декер имел слегка волнистые волосы песочного цвета, а тот из мужчин, который заговорил с ним, – рыжую щетину, подстриженную почти наголо. У второго были каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад. У обоих были жесткие черты лица и настороженные взгляды, совершенно не вяжущиеся с их широкими улыбками и прекрасно сидящими пиджачными парами.

– Я в полном порядке, Бен, – ответил Декер рыжеволосому. – А ты?

– Не могу пожаловаться.

– А как твои дела, Хэл? – спросил Декер второго мужчину.

– Тоже хотел бы пожаловаться, да не на что.

Впрочем, ни один, ни другой не протянули ему руки.

– Я надеюсь, что вам не пришлось торчать здесь всю ночь.

– Заступили только в семь. Простенькое дело, – сказал Хэл. – Решил уехать? – Он указал на чемодан Декера.

– Да, в последнюю минуту изменились планы.

– И куда ты направляешься?

– В Ла-Гардиа, – ответил Декер.

– Почему бы нам не подвезти тебя?

Декер напрягся.