Химера - Александр Розов

— Это очень необычно, но я согласен.

Брат Эжен закрыл глаза.

— Вы видите кафе, сколько там столиков? — спросил Норман.

— Три.

— За которым из них она сидит?

— Средний.

— Она сидит спиной или лицом к вам?

— Примерно в пол-оборота, правой стороной ко мне.

— На ней платье или брюки?

— Брюки. Темно-бардовые, спортивные. И куртка такая же. И еще у нее на лбу белая повязка с черными письменами.

— Что написано на повязке?

— Не знаю. Какой-то незнакомый мне алфавит, похожий на узоры.

— А какое у нее телосложение? Она худощавая или полная?

— Не то и не другое. Она не очень крупная, но сильная.

— На вид ей больше или меньше тридцати лет?

— Кажется, меньше. Она выглядит молодо.

— Волосы у нее темные или светлые?

— Очень темные, прямые. Она коротко подстрижена. И лицо у нее тоже темное, не как у африканцев, а как у сильно загорелых европейцев. А глаза голубые.

14

… Для Элис всегда было загадкой, как некоторым удается так ровно загорать… И так красиво, уверенно и гордо двигаться. Подружка Лакомба не имела бы никаких шансов на конкурсе красоты, но в реальной обстановке даже мисс Вселенная смотрелась бы рядом с этой женщиной ходячим недоразумением, бледной жертвой смога, гиподинамии, диеты, ядовитой косметики, высоких каблуков, затянутых поясов и тесных лифчиков…

Элис тоже не носила каблуков, стягивающих поясов и лифчиков, но по трем совершенно другим причинам, а именно: это физически бы ей мешало, ей было жалко на это времени, и, наконец, Норман презрительно называл это «коровьим тюнингом»…

«Ладно, — подумала она, — зависть это неконструктивное чувство. Пора заняться делом. Пассажира сейчас можно брать тепленьким, поскольку он до кончиков ушей погружен в сладкие воспоминания о толково проведенной ночи».

— Мсье Робер Лакомб?

— Да.

— Элис Сюркуф, криминальная полиция, — она махнула удостоверением, — Мы можем поговорить?

— Пожалуйста. А что случилось?

— Может быть, присядем вон в том сквере? Там удобнее, чем посреди улицы.

— Ладно.

Они прошли двадцать шагов и устроились на скамеечке.

— Вы в курсе происшествия в Люксембургском саду, позапрошлой ночью? — спросила Элис.

— Да, мне рассказывал Андрэ. Но вам я вряд ли буду чем-то полезен.

Она привычно улыбнулась и достала из бокового кармана блокнот:

— Возможно, но, все-таки, я задам несколько вопросов. Имя Пикар вам ничего не говорит?

— Я работал с его фирмой некоторое время. А что?

— Вы работали, а потом, без особых причин, расторгли контракт.

— Да, но это ведь не преступление?

— Конечно. Просто я бы хотела знать причины. Вы поссорились, или нашли другого покупателя, или еще что-нибудь?

— У меня были некоторые личные мотивы отказаться от этого заказа.

Элис кивнула, изобразив на лице понимание:

— Если это что-то интимное, то я, конечно, не настаиваю на ответе, но, быть может, вы хоть в общих чертах поясните этот мотив. Скажем, персональная неприязнь к заказчику или конфликт, связанный с женщиной, или, возможно, религиозные причины.

— Эстетическое неприятие такого заказа, — ответил Робер.

— Эстетическое? — переспросила она.

— Да. Это довольно просто. Когда я вижу «таитянок» великого Гогена на рекламе крема для загара, меня это оскорбляет. Понятно, что такие вещи невозможно запретить, но культурный человек не должен участвовать в подобном свинстве.

— Я понимаю. Но почему тогда вы приняли этот заказ, а не отказались с самого начала?

На этот раз он некоторое время думал, прежде чем ответить:

— Есть вещи, которые начинаешь осознавать лишь постепенно. Не даром многие великие произведения искусства были оценены только через столетия после их создания.

— Скажите, Робер, правильно ли я поняла: вы долго смотрели на эту химеру, на ее фото с разных сторон, делали какие-то наброски, и в какой-то момент поняли, что она — великое произведение искусства, которому не место на рекламных листках?

— Приблизительно, так.

— И вы сразу предложили заказчику расторгнуть контракт?

— Да, конечно.

— Вы как-то мотивировали свое предложение, верно?

— Ну, разумеется, я нашел какие-то причины. Сейчас я уже не помню какие, но директор Пикар счел их достаточно вескими.

— Вот так, сразу?

— Можно сказать, что сразу. Я позвонил ему, а на следующее утро уже были готовы бумаги о разрыве контракта.

Элис нахмурилась и сделала очередную пометку в блокноте. Потом внимательно посмотрела на собеседника:

— Все-таки очень интересно, как вы смогли убедить Пикара выступить инициатором расторжения контракта, в то время, как на самом деле, инициатором были вы.

— Знаете, меня это тоже удивило. Я надеялся, что смогу уладить дело без штрафа, просто вернув задаток, а Пикар даже задаток не потребовал обратно. Думаю, он сам понял, что эту химеру просто недопустимо использовать подобным образом.

— А тема задатка обсуждалась в телефонном разговоре?

— Нет, мы говорили только в общих чертах о том, можно ли разорвать контракт.

— Чем закончился этот разговор?

— Мы договорились обсудить все утром, в присутствии юриста.

— То есть, — сказала Элис, сверяясь с блокнотом, — 13-го августа вы еще не знали, что из всего этого выйдет, а утром 14-го у Пикара уже были готовы все бумаги, и вам оставалось лишь подписать их?

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Ходят слухи, что в ночь на 14-е, Пикару сделали предложение, от которого невозможно отказаться. Проще говоря, кто-то заставил его расторгнуть эту сделку вопреки интересам фирмы. Из-за этого он был уволен с таким скандалом, что до сих пор лечит нервы.

— Но это же абсурд! — возмутился Робер.

— Возможно, — Элис сделала паузу, — но моя обязанность проверить эти слухи. Скажите, 13-го августа вы начали переговоры с Андрэ Нио об экспозиции вашей химеры до или после разговора с Пикаром?

— После.

— Вы не сказали ему, что с вашей химерой могут возникнуть юридические проблемы?

— Не сказал. Знаете, я почему-то предчувствовал, что все проблемы так или иначе решатся. Андрэ вообще ничего не знал о контракте. Да и в любом случае, он никогда не стал бы ни на кого давить.

— Допустим. С кем еще вы в тот день обсуждали эту проблему?

— Ни с кем, кто имел бы отношение к бизнесу.

— А из тех, кто не имел?

— С моей девушкой, за завтраком. Но это вряд ли вас может заинтересовать.

— И больше ни с кем?

— Разве что, официант в кафе подслушивал… Не возражаете, если я закурю?

— Разумеется, курите.

Робер достал сигареты, спички и прикурил, закрывая огонек от ветра. На несколько секунд в поле зрения Элис появилась его спина, прикрытая только футболкой-«сеткой», сквозь которую была видна кожа, а на коже…

— Скажите, откуда у вас такие шрамы на спине?

— Шрамы? — переспросил он, слегка покраснев.

— Да. Длинные, узкие, в районе лопаток. Вы продирались через колючие кусты?

— Нет, просто моя девушка… В некоторые моменты… В общем, это уже интимная жизнь и, наверное, вас не касается.

— О, простите, Робер, — Элис сделала вид, будто искренне огорчена тем, что задала бестактный вопрос, — это и правда совершенно нас не касается. Скажите, а вы часто говорите с ней о своем бизнесе?

— С кем?

— С вашей девушкой, — уточнила она.

— Да. Мне хочется знать ее мнение о моих работах. Что в этом странного?

— Конечно, ничего странного. Простите за нескромный вопрос, вы с ней давно вместе?

— Смотря как считать. Мне кажется, что вечность.

Элис улыбнулась и ободряюще кивнула.

— Это замечательно. Я очень вас понимаю. Ну, а если считать по календарю?

— Если по календарю, то в августе.

— Какого года?

— Этого.

— О! Тогда, наверное, вы и дату можете вспомнить.

— Это имеет какое-то значение?

— В нашей работе никогда заранее не знаешь, что имеет значение, — пояснила Элис, — вот почему мы всегда так занудно фиксируем дату, время и все прочее.

— Ну, если так… — задумчиво произнес он, — …мы познакомились 12-го числа.

— То есть, всего за сутки до тех разговоров с Пикаром и с Нио?

— Ну и что?

— Ничего, я просто уточнила. А где вы познакомились.

— Есть одно маленькое китайское кафе на рю де Бабилон. Случайно получилось, что оно нравится нам обоим. Так бывает, знаете?

— Конечно, бывает. А чем занимается ваша девушка?

— Чем занимается? Не знаю, я как-то не интересовался.

— Она местная, парижанка?

— Я даже не знаю, француженка ли она.

— Но хотя бы ее имя вы знаете?

— Да, ее зовут Седна…

15

Норманн припарковал машину и только-только собрался идти в дом, чтобы принять душ, переодеться и решить вопрос ужина, как его остановил оглушительный разбойничий свист со стороны дома Элис. Он обернулся и увидел сидящую на подоконнике второго этажа Диззи в черной майке с брутальной белой эмблемой «Pirate Repuplic».