Кот - Сергей Буртяк

Машина попалась большая, на заднем сиденье было пространно, Кот поинтересовался, не желает ли Саша прокатиться по городу. Принцесса желала, и такси бесшумно устремилось вперед.

Незаметно тонкие пальчики Принцессы оказались поблизости от руки Кота, и скоро он нежно ласкал ее ладошку. Потом, ничуть не тушуясь, поцеловал Сашу в рот; она прижалась к нему, насколько позволяло заднее сиденье машины, скорее спиной, вернее, вполоборота…

Кот приятно щекотал кончиками пальцев и губами ее стриженый мальчишеский затылок, маленькое, похожее на капельку родимое пятнышко на шее, ласково гладил по волосам. Одна его рука постепенно пробралась к Саше под майку, пальцы стали осторожно тискать крохотный твердый сосочек, а вторая рука расстегнула джинсы и просочилась сзади — видимо, так было удобнее.

Саша формально посопротивлялась, Кот отступил, явно подыгрывая, как мышке (или птичке), скоро возобновил попытку, она снова… он опять подыграл… На третий раз она пустила его в желанном направлении.

Пока ничего необычного не происходило, такое Принцесса уже испытывала. И только она это подумала и собиралась разочарованно вздохнуть, как вдруг произошло невообразимое. Кот сделал несколько неуловимых движений пальцами… потом легонько скользнул ими назад по влажным рельсам узкоколейки, повернул Сашино лицо к себе и посмотрел ей в глаза… На мгновение Саше почудилось, что бездонные зрачки Кота вытягиваются по вертикали, увеличиваются до размеров глаз, наплывают и вот-вот втянут девушку в себя целиком. Тело Принцессы затрепетало, она удивленно-испуганно вскрикнула… ее захлестнула волна странного наслаждения, — глубоко внутри будто сломалась невидимая преграда, дамба, которая сдерживала мощный поток женской природы.

Саша вся сжалась (по телу разлилось незнакомое тепло), прошептала «подожди минуточку…» и замерла, окаменела, пытаясь понять, что именно в ней происходит. Наконец медленно вытолкнула из себя его пальцы, едва слышно вскрикнула еще раз от новой порции острого, уже знакомого, но все еще непривычного наслаждения и на мгновение лишилась сознания. Очнувшись, Саша тихо всплакнула от восторга настоящего первого раза, ласково облизала Кота пьяными от удовольствия глазами, легонько укусила мочку его уха и окончательно расслабилась, уложив голову ему на плечо.

Она снова увидела затылок водителя по ту сторону разделительного стекла, увидела город, который мягко мерцал светофорами и неоном за окнами такси, услышала одноклассницу Айгуль, которая томно гнусавила по радио с легко уловимым акцентом: «…мы звери Марса… Твои руки превратятся в когтистые лапы, у тебя вырастет хвост, а лицо покроется шелковым мехом. Мы сольемся в игре, а после уйдем в пещеры, подальше от этого смрада…»

Принцесса вдохнула аромат сигарного дыма, клубившегося в салоне машины, и почувствовала себя самкой.

Почему-то ей это понравилось. Саша вдруг открыла в себе нечто животное, что ничуть не перечеркивало ее предыдущей и будущей жизни с «золотой» тусовкой, лондонским колледжем и каким-нибудь западным университетом (отец настаивал на Оксфорде) в ближайшей перспективе, наоборот, зооморфность все усиливала и обостряла, дополняла и раскрашивала в новые цвета.

Принцесса стала женщиной по-настоящему. То есть испытала почти все, что положено женщине. Пусть и таким странным способом. Саше показалось — со временем это ощущение только крепло, — что физический контакт тут ни при чем, дело в какой-то особой энергии, которую Кот излучал, стараясь доставить ей удовольствие.

Такси отпустили около парка Горького, а сами пошли на Крымский мост.

Как очутились на самом верху одной из опор, Принцесса помнила смутно. Единственное, что из этого пути наверх отпечаталось в памяти: она карабкается по наклонной и не слишком широкой стальной поверхности, похожей на срез торта «Наполеон» с просветами воздуха между коржами; когда начинает скользить обратно, будто по зимней горке во дворе, Кот ловит ее сзади и мягко подталкивает вверх.

Вертолет-уборщик, похоже, только что упорхнул — безбашенные альпинисты совсем не испачкались.

Они сидели на полукруглой верхушке опоры, в самой высокой точке моста, чудом удерживаясь под порывами упругого горячего ветра. Стальные тросы, крепко связывая проезжую часть с верхней линией перевернутой арки и спасая, таким образом, путь через реку от прогиба и перелома, уходили вниз, постепенно превращаясь в тонкие гудящие струны; игрушечные машинки одиночными выстрелами и короткими трассирующими очередями проносились далеко под ногами.

На лице Кота загорались и гасли блики подсветки: лиловый, синий, красный, оранжевый. Отключив кислород (маленький генератор на поясе отчаянно мигал красным глазком и попискивал, требуя, чтобы его включили, — видимо, воздух над мостом был так себе, — но Кот не реагировал), Кот курил сигару и, сощурившись, смотрел вдаль. Принцесса обхватила Кота руками, от талии к шее, и так держалась, сцепив пальцы над его плечом и прижавшись щекой к груди. Точнее, к прохладному шелку рубашки.

— Ты могла бы полететь? — спросил он вдруг.

— Нет, — ответила она без раздумий. — Мне и так-то страшно.

— Хорошо.

— Почему?

— Потому что тогда мне пришлось бы полететь за тобой. А я не умею летать. Да и плаваю плохо.

Перед ними лежал город, до горизонта исколотый искрами света; на юго-западе огненными кинжалами пронзали небо километровые небоскребы; на Кутузовском сверкал золотыми главами величественный Новый Храм; на севере, на высоте нескольких километров, едва заметно вращался исполинский диск Телеантенны; совсем близко разноцветными пятнами блестела вода в Реке; старенький Император, стоя под парусами, пучил металлические глаза, пытаясь что-то разглядеть в метафизической дали — может быть, искал какого-нибудь своего Розенбома; за спиной царя, в Центре, великанским мыльным пузырем вздувался прозрачный защитный купол, накрывающий Кремлевский Музей.

— Когда я узнала, что закрыли вход на верхние галереи Тауэрского моста в Лондоне, то очень расстроилась. Там реконструкция, мост сильно постарел, почти как наш Кремль. Меняют крышу пешеходных коридоров, теперь она будет ячеистая, прозрачная, с какими-то хитрыми водостоками; чтобы вода от дождей стекала не наружу, а в специальные скрытые резервуары… Давно мечтала попасть на Тауэрский мост. Интересно, туда можно так же легко вскарабкаться ночью снаружи?..

— Главное — захотеть.

Никогда еще Принцесса не чувствовала такого восторга, такой гармонии и такой себя; никто из ее знакомых, ни в Москве, ни тем более в Лондоне, не вел себя столь же отвязно, как Кот; а еще она никогда не залезала так высоко со смертельным риском для жизни. Чувства переполняли Принцессу настолько, что она могла бы, наверное, отдаться этому Коту прямо на верху Крымского моста. Но там даже целоваться было опасно — чуть закружится голова, и все…

Дома Саша забралась в джакузи и пережила случившееся еще раз. Заснула она моментально, как только коснулась подушки, успев только подумать, что, пожалуй, с этим мальчиком можно попробовать все, а наутро Принцесса поняла, что жизнь прекрасна, как это ни банально звучит.

Некоторое время счастье не покидало Принцессу. Но когда она допивала свой английский чай с апельсиновым джемом, будто удар тока пронзил ее обновленное тело, словно молния из густо намалеванного неба ударила в одинокую фигурку девушки, бегущей через мокрый луг Девоншира: Принцесса вспомнила, что не имеет даже отдаленного представления о том, где искать вчерашнего парня, Кот не оставил ей номера коммуникатора и, более того, не знает сам ее координат, прощались быстро, в машине, не доезжая до дома, не хотелось нарываться на папу, который всю Москву на уши поднял и наверняка поувольнял телохранителей, — после того как Саша отключила свой комм, отец не мог определить ее местоположения.

Принцесса вмиг поняла, чем наполнено все, опрокинула кружку, едва не упала сама, выбегая из-за стола, и бросилась к ви-фону обзванивать московских знакомых. Никто никакого Кота не знал.

Принцесса прорыдала весь день в обнимку с пачкой сигарет и плюшевым мишкой, а вечером решила пойти в тот же клуб. Там было тихо и безнадежно, и, естественно, не было Кота. Попыталась поговорить с барменом, но тот вылепил такую сальную рожу, что Саша окатила его оставшимся скотчем и вышла. Тем более что халдей ничего не знал, кроме какой-то мутни. Он сказал, что, кажется, видел вчера Принцессу с одним перцонажем — странным парнем: то придурком и мямлей, которого все подкалывают и достают, то бешеным и безбашенным пофигистом, которому все по сараю, особенно последнее время. Такой он контрастный господин, что никто в тусовке с ним тесно общаться не хочет. Вообще-то он в «Мальчике» почти не бывает. И чего это она, дескать, вообще за ним увязалась?.. Как его зовут?.. Да кто его знает…