Как Черномырдин спасал Россию - Владислав Дорофеев

Идею о создании крупных предвыборных блоков первым озвучил вице-премьер Сергей Шахрай. И продолжал озвучивать до середины марта 1995 года — до встречи думской фракции Партии российского единства и согласия (ПРЕС) с премьер-министром Виктором Черномырдиным. В заключение той знаковой беседы премьер сказал, что удовлетворен конструктивной позицией, которую фракция демонстрирует при голосовании в Думе, и что правительство намерено оказать ПРЕС поддержку на будущих выборах. И добавил: «Но не только ей, а широкому демократическому спектру». На следующий день информационные агентства сообщили, что ПРЕС готова возглавить широкий центристский блок (согласно предложенной схеме, видимо, правоцентристский) с перспективой выхода на будущие выборы.

В середине апреля СМИ сообщили, что правоцентристский блок дал согласие возглавить сам премьер Черномырдин, а левоцентристский — спикер Госдумы Иван Рыбкин. В таком тандеме чувствовалась все же некоторая несуразность, над которой не преминули поиронизировать обозреватели, называя гипотетические еще политические силы «демократами и республиканцами а la russe».

При этом те же обозреватели отмечали, что проект Шахрая — попытка форсировать стабилизационный процесс в стране в рамках буржуазной демократии, то есть создать систему «выборов без выбора». Иными словами, власть пыталась найти выход из измучившей правителей и некоторых граждан антиномии: «проводить выборы нельзя, ибо выберут леший знает кого и будет хаос, не проводить тоже нельзя, ибо ресурсов диктатуры нет и, следственно, тоже будет хаос».

Это противоречие оказалось порождено сложившимся к тому времени политическим стереотипом «прогнивший режим — разнообразные силы обновления и возрождения», неизбежно влекущим за собой продолжение революционного процесса. Такой процесс останавливается только тогда, когда на смену приходит совершенно иной стереотип, и гражданам предлагается выбор «прогнивший режим № 1 — прогнивший режим № 2», сужающий коридор выбора до безопасных размеров: граждане выбирают не между различными общественными системами, а между налоговой ставкой в 20 % — и в 25 %. Если стереотип устаканивается, это и называется окончательной победой буржуазной демократии. В ретроспективном плане именно так стабилизировались политические системы Запада. По этому пути предлагал пойти Шахрай. Его предложение нашло отклик у «трех сильных» — Ельцина, Черномырдина и Рыбкина.

25 апреля 1995 года, воспользовавшись случаем побеседовать с прессой после церемонии передачи Всероссийской книги памяти в Музей Великой Отечественной войны на Поклонной горе, Виктор Черномырдин сделал сенсационное заявление. «Я хочу создать сильное избирательное объединение, — сказал он, — чтобы не дать экстремистам победить на выборах и получить возможность сформировать правительство на основе большинства в Думе».

Во второй половине дня информагентства передали также мнение президента Ельцина о заявлении Черномырдина: «Я уверен, что он (премьер. — Ред.) сумеет объединить в своем движении самых серьезных людей для серьезного дела. И твердо знаю, что таких людей в России гораздо больше, чем разных безответственных экстремистов, которые в политику лезут, только чтобы себя показать».

В тот же день состоялась встреча Ельцина с только что зарегистрированной в Думе группой «Стабильность». Было известно, что это образование задумывалось как пропрезидентское. В ходе встречи Ельцин добавил к событиям дня еще одну сенсацию: широких центристских блоков будет два: один под руководством Черномырдина, другой — Рыбкина. Возможно, поэтому в дальнейшем инициативу создания партии «Наш дом — Россия» приписывали именно Ельцину.

Аналогии с историей политической системы США зазвучали в комментариях обозревателей: демократы чуть либеральнее (более социально ориентированы и озабочены рекрутированием в свои ряды среднего класса и классов «ниже среднего»); республиканцы чуть консервативнее (призывая к сдержанности в налоговой политике, они пекутся об «отечественных производителях»). Соответственно, в роли российского Томаса Джефферсона, стоявшего у истоков Демпартии США, оказывался аграрий Иван Петрович Рыбкин, а в роли видного покровителя торговли и промышленности федералиста Александра Гамильтона, одного из прародителей республиканцев, — беспартийный Виктор Степанович Черномырдин.

Новая «политконструкторская» идея не оставила равнодушной ни одну из известных российских политических партий. И не мудрено — заявка, в которой большинство партийцев увидели попытку организовать «двухголовую партию власти» (вариант — «партию чиновничества»), грозила если не перечеркнуть, то серьезно модифицировать существующую в стране партийную (а в Думе — фракционную) структуру.

С одной стороны, сразу после заявления Черномырдина, одобренного и развитого Ельциным, страна заговорила о блоках премьера и спикера как о деле решенном (раз власть сказала, значит, так тому и быть). С другой стороны, всякая инициатива сверху традиционно чревата фрондерством снизу — и о готовности уйти в «партизаны» заявили чуть ли не все представители российской партийной элиты.

Между тем Виктор Черномырдин уже выступал с программными заявлениями. В Магнитогорске он заявил, что цель его блока — «создать правительство, опирающееся на парламентское большинство, которое будет иметь возможность не только обещать, но и выполнять». И еще: «Мы хотим создать сильное избирательное движение, чтобы обеспечить стабильность в стране и нормальную, эффективную власть. Это будет широкая коалиция. И войдут в нее люди, которые не понаслышке знакомы со сложнейшими проблемами управления экономикой, государством, финансами и предпринимательством».

Дальнейшие тезисы тоже были отнюдь не сенсационны: «Из кризиса удастся выйти уже в этом году», «Правительство держит сложившуюся ситуацию под контролем», «Мы вводим в практику новые принципы формирования госзакупок», «Промышленный кризис перестает быть всеобщим, предприятия переориентируют производство на платежеспособный спрос…»

Эффективность будущей партии должна была продемонстрировать и ее организационная дисциплина. Уже через четыре дня после обнародования двухпартийных планов состоялось первое заседание оргкомитета «правоцентристов». Стахановские темпы строительства проправительственного блока отчасти объяснялись необходимостью провести через Думу бюджет на 1996 год до конца весенней сессии — осенью, когда избирательная кампания выходила на финишную прямую, это оказалось бы уже проблематично.