Обещание розы - Хейди Беттс

– Могу я просить вас об одном одолжении? – сказал Лукас.

– О каком одолжении? – насторожилась Меган, всматриваясь в его лицо.

– Перестаньте извиняться. – Она ничего не ответила.

– Послушайте, – продолжал Лукас, – вы не виноваты в их смерти. Так что извинения не нужны. Если вы испытываете потребность их высказать, то извиняйтесь за то, что мне приходится тащить вас с собой и ехать черепашьим шагом. – Меган даже присвистнула.

– Если я вас задерживаю, почему вы не хотите отпустить меня?

– Я не могу.

– Почему?

– Потому что Брандт мне не простит такого поступка.

– Тогда почему не отвезти меня обратно в Левенуэрт? Предоставьте мне самой иметь дело с мистером Донованом.

Лукас покачал головой:

– Такое путешествие займет слишком много времени. Я рискую потерять след Скотта.

– Кто это?

– Сайлас Скотт – человек, который учинил расправу над моей семьей. – В жестком голосе Лукаса слышалось раздражение.

– Кажется, у меня начинается легкое помешательство, – сказала Меган.

Лукас издал отрывистый смешок.

– Совсем не смешно, – с укором продолжала она. – Если вы охотились за Сайласом Скоттом, зачем было тратить время на работу для железной дороги?

– Дело в том, что я его упустил. И поэтому решил, что, прежде чем снова нападу на его след, я мог бы немного заработать.

– Тогда почему сейчас вы так торопитесь?

– Потому что я напал на его след.

– Здесь?

– Не совсем. Некоторое время назад, в «Логове дьявола».

– Он был там? Откуда вы узнали?

– Я случайно увидел его, когда мы с Томми ходили за провизией.

В посветлевших глазах Меган мелькнула догадка.

– Так вот почему вы принесли виски на всех! Вы хотели, чтобы они потеряли бдительность.

Лукас повел плечом.

– Бандиты были преисполнены гордости, что совершили ограбление. Я хотел, чтобы они расслабились, а спиртное очень содействует этому. Так что я только помог им. Когда я вызвался первым заступить на вахту, они ничего не заподозрили. Как только все уснули, я смог без всякого труда умыкнуть вас и скрыться вместе с деньгами.

– Почему вы захватили меня, я теперь понимаю. Я в ваших глазах преступница, и вы хотите, чтобы я понесла наказание, но зачем вам нужно было забирать сейф и создавать себе трудности?

– По двум причинам. Во-первых, потому что я могу передать деньги кому следует. Вместе с вами. Во-вторых, таким образом я добыл средства на дорогу.

– Разве ваш поступок не называется воровством?

– Ни в коем случае. Железная дорога, так или иначе, должна заплатить мне за выполнение задания.

– Но формально такой пункт, как погоня за Скоттом, в задание «Юнион Пасифик» не входит.

– Брандт меня поймет. Он не меньше меня хочет поймать преступника. А железная дорога, если хочет, может выделить деньги для причитающейся мне суммы. Меня не волнует, каким образом она мне заплатит.

– Вас вообще мало что волнует, не так ли? – сказала Меган.

Лукас поднял голову на тихий звук ее голоса и встретился с ней взглядом.

– Только одно: найти Сайласа Скотта.

– И что вы сделаете с ним, когда поймаете?

– Я убью его. Медленно и со смаком, чтобы видеть, как он будет страдать.

Меган взглянула на него, и у нее сжалось сердце от жалости к нему. И все-таки она хотела понять, что двигало Лукасом Маккейном, совершавшим такие противоречивые поступки. Он подрядился выследить банду, чтобы отдать преступников в руки правосудия, и в то же время сам собирался убить выслеживаемого им Сайласа Скотта.

– Он заставил вашу жену страдать, Лукас? – спросила она, но, увидев тревогу, вспыхнувшую в его глазах, тут же пожалела. Опять она поддалась своей привычке совать нос куда не следует.

– Да, – ответил он.

– Вы мне расскажете? – успокаивающе-мягким тоном попросила она.

Лукас молча смотрел на нее несколько секунд, словно решая, можно ли ей доверить то, что, несомненно, составляло наиболее болезненную часть его воспоминаний.

– Дело было так, – начал он с отрешенным видом, без малейшего намека на какие бы то ни было эмоции в голосе. – Я, как обычно, выполнял свою работу, но моя жена хотела, чтобы я перестал заниматься сыском, так как считала мою профессию слишком опасной. А после рождения сына Энни стала особенно за меня беспокоиться. Она говорила, что не хочет растить Чеда одна, если со мной что-то случится.

Однако с появлением ребенка возникла нужда в деньгах, и надо было как-то выкручиваться. Дотянуть хотя бы до того времени, пока скот, который мы завели, станет давать прибыль. Я проработал еще год, но брал только самые легкие случаи, чтобы Энни волновалась не так сильно. И вот наконец поголовье стало достаточно большим, чтобы готовить стадо для отправки на восток на продажу. Кстати, за очень хорошую цену. Выяснилось, что ранчо дает широкие возможности для вполне благополучной жизни. Тогда Энни вновь стала уговаривать меня оставить работу. Ладно, сказал я, съезжу последний раз. И пообещал выкинуть оружие, как только закончу с Тедом Меркьюри. Я уже выслеживал его какое-то время, и хотелось довести дело до конца. Он был не опасен, просто его трудно оказалось найти.

Итак, я отправился за ним. В то утро я сказал «до свидания» жене и Чеду, поцеловал их и пообещал вернуться не позднее чем через неделю. Я сдержал свое слово. – Лукас сделал ударение на последней фразе, будто кто-то сомневался в его обязательности. – Я прибыл домой уже через пять дней, с букетом цветов в руке для жены и привязанной к седлу игрушечной лошадкой для Чеда. Мое ружье и револьверы я полностью разрядил и даже отстегнул патронташ. Теперь уже навсегда, думал я тогда.

Я подъехал к крыльцу и позвал Энни с Чедом. Но никто не отозвался. Тогда я двинулся в объезд, чтобы устроить им сюрприз. Я вошел с черного хода и увидел пустую кухню. Мне стало не по себе. Энни всегда хлопотала у очага, обычно пекла что-нибудь – у нее, казалось, к стряпне была непреодолимая страсть. Я оставил цветы и лошадку на кухне и отправился искать их в остальной части дома. Я и не думал беспокоиться. Решили прикорнуть на часок или пошли на прогулку, а может, куда-то еще. Потом я открыл дверь в гостиную… – продолжал Лукас.

Меган заметила, как он вздрогнул. Она приказала себе молчать до конца рассказа. Она уже сейчас чувствовала пощипывание в глазах от наворачивающихся слез.

– Энни сидела, склонившись над столом. Она выглядела такой прекрасной, такой безмятежной. И я по-прежнему думал, что моя жена спит, хотя она не шевелилась. Но чем ближе я подходил, тем больше осознавал, что с ней определенно что-то неладно. Руки ее, находившиеся за спиной, были привязаны к стулу. Я отвязал ее и, взяв ее голову в руки, повернул лицом к себе. Все еще открытые глаза ее оставались такими же кроткими и голубыми, как всегда. Но платье спереди сплошь пропиталось кровью, и ее было так много, что, пока она стекала по телу, под стулом образовалась лужа, И на теле оказалось столько ножевых ран, что все не пересчитаешь.