Долгая дорога домой. Или загадка древнего дольмена - Елена Тригуб

В общем, я посмеялся над своей легковерностью и впечатлительностью, и собрался уходить, как вдруг услышал звуки флейты. Внезапно навалилось какое-то тягучее состояние – знаешь, как бывает во сне, когда хочешь раскрыть глаза, но не можешь?

Музыка была печальной, но очень красивой и рождала странные образы. Мне представилась сельская усадьба, старый яблоневый сад, в котором играли два мальчика в соломенных шляпах и матросских костюмчиках – явно не наши времена. Я клянусь, что собственными ушами слышал детские голоса и веселый смех!

На лестнице у входа в дом улыбалась молодая темноволосая женщина, одетая в длинное розовое старомодное платье. Она поманила меня рукой. Музыка стала звучать чуть громче. Почему-то мне представилось, что эта усадьба – мой дом, а женщина и дети – моя семья. Я шагнул им навстречу… и в этот момент открылась дверь подъезда, зашел очередной жилец, окинул меня подозрительным взором. Звуки флейты мгновенно стихли, наваждение рассеялось. Я обнаружил себя стоящим на самом краю площадки второго этажа и тут же буквально выскочил из подъезда.

– Что это было, как ты думаешь? – спросила я, пытаясь разгладить мурашки на руках.

– Может быть, галлюцинация. Может проекция каких-то образов из прошлого; приоткрытая дверь в параллельные миры… Не знаю. Но скорее всего, что-то хотело, чтобы я упал и разбился. Ведь это место покровительствует только темным людям.

– А ты белый и пушистый? – недоверчиво хмыкнула я.

– Я разный. Как хамелеон. Меняю окраску сообразно случаю!

Я хотела остановиться на его словах поподробнее, но мы уже подъехали к городу. Загородные пейзажи сменились желтоватой питерской панорамой, и через двадцать минут я уже была дома, в однокомнатной квартирке на Гороховой – в непосредственной близости от особняка с ротондой.

Весь следующий день прошел в лихорадке сборов.

Я придирчиво отбирала одежду, которой предназначалось не только согревать, но и украшать меня во время поездки на Куршскую косу, бегала по магазинам и аптекам, а заодно прикупила новые духи и комплект дорогущего парижского белья.

Не могу сказать, что уже тогда я воспылала страстью к Сереге – это случилось несколько позже. Но вступить с ним в определенные отношения я собиралась всерьез. До нашей встречи я, как натура скорее романтичная, нежели прагматичная, «искала любви, да не нашла». Эти поиски оставили достаточно шрамов на сердце, так что однажды я решила закрыть его раз и навсегда. С тех пор я допускала только два вида контактов с мужским полом: либо приятельские отношения, либо легкий постельный роман без взаимных обязательств, не затрагивающий ни сердца, ни разума.

Серега был интересен мне и как личность, и как мужчина. Он не просто сумел вызвать к себе интерес, но и поставил передо мной новые цели, расширил привычные горизонты. Роман с ним обещал подарить яркие и волнующие впечатления – из тех, что будет приятно вспомнить в старости. Вот сижу я, убеленная сединами, согбенная старушка, вяжу носок, ем размоченную в молоке булку, шамкаю беззубым ртом. В мыслях кружатся осенние листья – воспоминания. Прилетит один, ляжет на ладонь, а на нем надпись: «Необычный парень Серега Жданов. Улётный секс в дольмене». Приятно же? Конечно. Так что парижское белье мне обязательно пригодится.

Как и следовало ожидать, выехать на Куршскую косу мы смогли только через неделю. «Липовый» больничный не понадобился – мне был оформлен официальный вызов на «Фрингилу». У ряда пернатых выявили вирус Н5N1 – «птичий грипп»: забили тревогу из-за того, что близился сезонный перелет птиц, которые могли принести к нам штаммы из Европы. Потребовалось привлечение дополнительных сил, и Жданов в очередной раз доказал мне, что для него невозможное – это лишь трудно осуществимое. Он, уладив все формальности с начальством зоопарка, положил мне на стол вызов, удостоверение работника экстренной группы ОСФ и пропуск на территорию заповедника.

Не могу сказать, что коллеги провожали меня теплыми, дружественными взглядами.

Все было готово к отъезду: вещи уложены, за квартиру заплачено вперед, письмо родителям написано и отправлено (личным компьютером и Интернетом я еще не обзавелась). Серега приобрел билеты на самолет, на рейс «Санкт-Петербург – Калининград», вылет в семь часов завтрашнего дня. Мы решили отметить начало поездки, устроив романтический ужин в ресторане – мне захотелось поразить Жданова не только «блеском ума», которым он так восхищался, но и привлекательной внешностью.

Проведя целый день в салоне красоты, я не узнала себя: кто эта роковая красавица с такой безупречно гладкой, смуглой кожей, черными бровями вразлет, темными глазами, опушенными бархатными ресницами, пухлыми (благодаря инъекции гиалуроновой кислоты, сознаюсь) розовыми губами?

Для вечера я надела тонкое, шелковое, жемчужно-серое платье-футляр, бордовые босоножки на шпильках, прихватила сумочку – клатч в тон к обуви, на шею повесила нитку красных кораллов. Уложила волосы крупными, блестящими локонами, окуталась облаком легких, свежих духов с цитрусовыми нотками. Под платьем притаилось парижское белье – так, на всякий случай. Оглядев себя со всех сторон, я осталась довольна увиденным: глаза горят, щеки пламенеют смуглым румянцем, грудь вздымается – короче говоря, Жданова ожидает приятный сюрприз.

Впрочем, как оказалось, его тоже посетила идея преображения. Выйдя в назначенный час из дома, я стала оглядываться в поисках знакомой нелепой футболки, не обратив внимания на импозантного мужчину в светлом льняном костюме свободного покроя, дорогой обуви и часах «Longines». Им оказался Серега с зачесанными назад, гладкими волосами, ухоженной «трехдневной» щетиной, рядом с респектабельным «Ауди А3».

Несколько секунд мы молча разглядывали друг друга, потом расхохотались: надо же, как сходятся мысли у некоторых людей!

Мы отправились на Мытнинскую набережную, на корабль-ресторан «Летучий голландец» – вот где истинная ярмарка тщеславия! Из трех видовых ресторанов, расположенных на корабле, Серега посоветовал выбрать «Террасу» как лучший образец европейской кухни. Я не возражала.

Это было уютное помещение в классическом интерьере с огромным камином в центре. Бежевые тона, много красного дерева, темного стекла; картины в тяжелых золоченых рамах, полированные поверхности. Приглушенный свет ламп в красноватых абажурах, живая инструментальная музыка. Мы устроились за столиком у окна, чтобы любоваться темными водами Невы, стрелкой Васильевского острова, видами Эрмитажа и Петропавловской крепости – и предались чревоугодию. Устрицы «жилардо», обжаренные на гриле лобстеры с пряными травами, виноградные улитки в чесночном соусе, телятина фламбе с грецкими орехами и полусухое «Бордо» урожая 95 года тому способствовали вполне. Я была шокирована широтой размаха – такой ужин стоил целое состояние.

На сладкое как раз подали запеченные в коньяке бананы, когда Серега достал из внутреннего кармана пиджака небольшую бархатную коробочку темно-синего цвета и протянул ее мне.

– Что это? – мелькнула мысль, что в коробке кольцо, за которым последует предложение руки и сердца, а я не смогу его принять; Жданов обидится, наши отношения сойдут на нет, и опять я останусь одна в этом городе…

– Не стоит так трепетать! – насмешливо произнес Серега, который явно прочел мои мысли. – Это всего лишь маленький подарок в честь нашего нового совместного проекта. А ты что подумала?

Вот теперь я точно залилась румянцем до самых ушей – и чтобы скрыть смущение и легкое разочарование (а почему бы и не замуж?), я поспешно открыла коробку. Внутри оказался небольшой медальон в виде крылатого солнечного диска с расходящимися во все стороны лепестками его короны. В широкую дужку был продет плетеный кожаный шнурок, а на обратной стороне раскинул хвост красавец-павлин. Медальон на вид казался очень старым, выполненным из кости с инкрустацией золотыми пластинками. Я поразилась мастерству резчика, которому удалось передать каждое перышко птицы, каждый всполох солнечной короны.

– Сережа, я не могу принять такую старинную и ценную вещь! – наконец, торжественно произнесла я, и с неохотой отодвинула от себя коробочку.

– Можешь и примешь! – неожиданно жестко отрезал Жданов. – Не переживай, мне она досталась почти даром.

– Украл в музее? – попыталась пошутить я, но он даже не улыбнулся.

– Хуже. Выменял у одного адыгейца.

– На что же?

– На оружие.

Так. Что скрывает этот ученый орнитолог, который выглядит и ведет себя, как неформал, имеет дорогущие машины, доступ к оружию, к тому же пропадает в непонятных командировках? Опять в голове пронеслась мысль о том, что Жданов просто вешает мне лапшу на уши: поездка на «Фрингилу», обед на «Летучем Голландце» – это все замечательно, но вот связываться с бандитом мне как-то не улыбалось.