Попаданка в Академии Драконов - Эмилия Герт

Небольшая светлая комната с высокими, раскрытыми настежь, окнами в сад, снова приятно меня удивила. Мне в очередной раз пришлось себе напомнить, что я не должна, открыв рот, глазеть на обитые шелком стены, изысканные шторы, немного тяжеловатую, искусно сделанную мебель, источающие тонкий аромат цветы в больших старинных вазах и застывших у стены пару слуг.

Холдор уже ждал нас за накрытым столом. Я поймала на себе его теплый одобрительный взгляд, но, когда села за стол, он уже привычно взял себя в руки, и, сделав знак слугам, деловито заинтересовался лишь наполнением своей тарелки.

Слуга положил мне на тарелку запеченные овощи, и я добавила к ним с блюда на столе ножку индейки. Вот так. И никаких воздушных корзиночек на ночь, Катя. Зачем блюдо с пирожными поставили ко мне так близко? Это же чистой воды издевательство. Нужно будет утром поискать кухню. Может быть, от них что-нибудь останется до утра?

Элиза довольно вяло ковыряла вилкой в тарелке, доедая овощи, и изо всех сил пыталась скрыть зевоту, и я предложила ей пойти отдыхать. Мы попрощались с Холдором, и ушли к себе наверх.

Я переоделась в сорочку и легла, пожалев, что не прихватила с собой из общежития книгу или тетрадь с лекциями. Засыпать без книги было непривычно. Поворочалась. Сон не шел. Тревожить Элизу не хотелось, девушка, наверное, уже спит. Должно быть, в этом доме уже все спят, включая хозяина.

Скорее всего, на первом этаже должна быть библиотека. В таких замках всегда бывают впечатляющие библиотеки. Да и в кабинете, через который мы проходили, вдоль стен стояли книжные шкафы. Можно ведь посмотреть, что там за книги?

Я встала и накинула шелковый халат, который дала мне Элиза. Осторожно выскользнув за дверь, спустилась по лестнице на первый этаж. Мягкие домашние туфли бесшумно ступали по толстому ковру кабинета.

Так, что здесь у них есть? Нижние ярусы шкафов были уставлены какой-то специальной магической литературой. А вот повыше стояли энциклопедии и атласы этого мира. Вот это уже интересно. Это мне просто необходимо изучить.

Взбираясь по ступенькам небольшой лестницы, ведущей к балюстраде вдоль верхнего яруса стеллажей, я потянулась к фолианту с надписью «Мифы о Драконах».

— Тебе помочь, Кэтрин? — раздалось за спиной, и я от неожиданности, оборачиваясь, сделала неловкое движение. Мягкие туфли заскользили по гладким деревянным ступеням, и я грохнулась бы вниз, если бы меня не подхватили сильные руки Холдора.

Он легко удерживал меня и, похоже, не собирался отпускать. Я, падая, в естественном стремлении спастись, обхватила руками его за шею. Пах он очень приятно, каким-то свежим, но очень мужским парфюмом, смешанным с запахом его кожи. Мне захотелось уткнуться носом в его шею, и вдохнуть поглубже этот одуряющий, просто сводящий меня с ума, запах этого мужчины. Этого дракона, подкинула мне услужливая память, но я в этот момент ничего не имела против.

Его лицо было так близко. Я залюбовалась четкими мужественными чертами, его глазами, в которых полыхнул огонь, а потом зрачок стал узким и вертикальным. Он опустил взгляд на мои губы, прошелся по шее ниже и уперся в тонкое кружево сорочки в распахнувшихся полах шелкового халатика. Холдор вздохнул прерывисто, и медленно, словно нехотя, поставил меня на пол, при этом продолжая удерживать непозволительно близко.

Мне не хотелось отстраняться, но я понимала, что стоять и тереться об него неприлично, недопустимо. Волевым усилием сделала шаг назад и запахнула халат.

— Спасибо, что спасли меня, тисс Тарбен, — произнесла, смутившись от своих мыслей о нем.

— Тисс Тарбен? Вот как? — Холдор насмешливо поднял бровь. В голосе прозвучали досада и ирония. — Раньше дома ты называла меня Холдор, Кэти.

— Прости. Я сомневалась, уместно ли это будет? Мы ведь уже не дети, — попыталась я реабилитироваться. Холдор хмыкнул. Снял с полки книгу, за которой я тянулась, и протянул мне.

— Твоя любимая. Ты не забыла о ней? — сказал он как-то очень тепло, и в его голосе мне послышались, глубоко скрытые, грусть и нежность. Бархатные нотки его тембра проникали куда-то вглубь меня, прямо под кожу. Или прямо в душу?

Я уставилась на него во все глаза, не в силах взять книгу из его рук.

Слезы жаркими дорожками сами потекли из моих глаз. Мне стало пронзительно жаль девушку, которой больше нет, и Холдора, которому она, скорее всего, безответно нравилась. Мучительно, до кома в горле жаль себя, глупую и несчастную, выброшенную из своего мира и занесенную незнамо куда, к драконам на рога. Я коротко всхлипнула.

И в следующее мгновение успела только ахнуть, как была снова прижата к широкой груди. Холдор гладил меня по рассыпавшимся волосам, шептал что-то успокаивающее и целовал в висок.

Я была настолько расстроена и выбита из колеи всеми последними событиями, что, принимая его почти дружеские ласки и объятия, совсем не отдавала себе отчет, насколько комфортно и безопасно чувствую себя рядом с ним.

Книга куда-то подевалась из рук Холдора. Он гладил меня по спине, вытирал мне слезы большими теплыми пальцами, и жар от его рук разливался по телу широкой волной, пронизывая меня насквозь, расслабляя все зажимы, растворяя переживания и страхи.

Жаркая ответная волна поднялась во мне из низа живота, закручиваясь спиралью, и потребовала более откровенной ласки этого мужчины. Сознанием я понимала, что нельзя тянуться к нему. Он оказал мне поддержку, я успокоилась, нужно отстраниться, но предательское тело, повинуясь древнему инстинкту, прильнуло плотнее, и я поняла, что целую его. Самозабвенно и сладко, как никогда и никого не целовала в своей жизни.

Губы Холдора дрогнули под моим натиском, он издал приглушенный хриплый стон, и в следующее мгновение меня подхватил и смел ураган.

Я не помню, как и когда мы переместились на диван, кто кого к нему привел. Помню лишь нежные и сильные руки Холдора, ласкающие мою грудь и бедра, его требовательные губы, сминающие мои в безумном порыве. Чувствовала через одежду его сильное и гибкое тело в боевой готовности.

Все закончилось в один момент. Холдор одной рукой прижал мои руки над головой и уперся лбом мне в лоб. Он дышал тяжело и прерывисто. Было видно, что такое решение дается ему непросто.