Дети Железного царства (СИ) - Ясемчик Ирина Валерьевна

— Ну-ка, Яр, покажи себя, — Зоряна коснулась каблуком бока жеребца, тот послушно зарысил, не забывая при этом двигаться всё так же красиво и плавно, словно на смотре войск. Заметив выглянувшую из окошка царевну, остановился, и загарцевал на месте. Горлица захлопала в ладоши.

— Вот так конь! Смотрите, прямо танцует!

— Он ещё не то может, — похвасталась Зоряна, — коли во всю прыть поскачет — ветер обгонит. Притом покладистый и послушный как собака. Хочешь, царевна, он и тебя покатает?

— Хочу! — девушка так и подскочила на подушках кареты, — конечно хочу!

— Ты что же это удумала? — удержала воспитанницу нянюшка Забота, — нечего тебе на чужом коне ездить. Под хозяйкой он может и смирный, а ну как под тобой задурит?

— Ну мамушка…

— Даже слушать ничего не буду! Не разрешаю тебе, и весь сказ!

Горлица тяжело вздохнула. Кощеева дочь поджала губы. И надо же было старой клуше вмешаться так невовремя! Она уже и забыла, с какой теплотой встретила нежданную попутчицу царевнина нянька. Но ничего, ещё посмотрим, чья возьмёт. Она попробует ещё раз. Попозже.

Глава седьмая. Похищение

Вечером обоз остановился на берегу реки, ровном, поросшем густой травой. У самой воды — сломанная берёза. Горлица подошла к дереву. Постояла с минуту, раздумывая о чём-то, а потом, подобрав тяжёлый подол, вскарабкалась на пенёк, и пошла мелкими шажками вдоль ствола, расставив руки в стороны. Сначала идти было легко, но к верхушке ствол начал сужаться, ветки цепляли платье. Вот одна из них зацепилась за пряжку сапога. Царевна дёрнула ногой, пытаясь освободиться, однако веточка была молодая, гибкая, она гнулась, но не ломалась. А присесть на корточки, чтобы помочь себе руками, Горлица боялась: вдруг не удержится?

— Эй! — крикнула девушка, оглядываясь по сторонам, — помогите!

Как раз в это время Добромир подошёл к Ярославу, чтобы в очередной раз побаловать буланого пряником. Поскольку жеребец теперь старался не спускать с царевны глаз, и пасся всегда с таким расчётом, чтобы быть неподалёку от неё, зов о помощи они услышали первыми. Богатырь стремглав помчался к поваленному дереву. Ярослав поспешил следом: вдруг и его помощь потребуется.

— Что случилось, царевна? — на лице Добромира был написан такой откровенный испуг, что Горлица еле сумела сдержать улыбку.

— Не пугайся так. Со мной всё в порядке, просто не могу веточку от сапога отцепить. Ой, — она пошатнулась, Добромир схватил девушку за руку, помогая удержать равновесие. Свободной рукой нащупал коварную ветку, рванул. Почувствовав, что препятствие устранено, Горлица со смехом спрыгнула на землю.

— Спасибо, ты меня спас.

— Разве ж это спас? — смутился витязь, — любой помог бы, если б рядом оказался.

— Но оказался рядом именно ты. Так что ты — мой спаситель. Видно дерево рассердилось, что я на него забралась.

— А мне кажется, что всё наоборот. Ты этой берёзе понравилась, вот она и не захотела тебя отпускать, — с жаром произнёс Добромир.

— Может быть и так, — согласилась Горлица, — мою благодарность это нисколько не уменьшает.

Она по-прежнему держалась за руку богатыря. И тот не разжимал пальцев, будто окаменел. Ярослав смотрел на них, и в какой-то момент ему почудилось, что в воздухе зазвучала невидимая струна, потом вторая. Звук у этих струн был разный, но зазвучали они в лад. Конь тряхнул головой, наваждение пропало. Что за диво? Словно волшебство…

— Спасибо, что помог мне, — повторила царевна, как-то особенно печально вздохнула, — я должна вернуться в шатёр, а то мамушка забеспокоится.

Добромир неохотно разжал пальцы. Потом долго-долго смотрел вслед удаляющейся девушке. Медленно развернулся, и Ярослав заметил странное, какое-то восторженно-детское выражение на лице богатыря: улыбка во всю ширь, щёки раскраснелись, в глазах туман. Он сделал несколько нетвёрдых шагов в сторону коня, опёрся ладонью на холку.

— Ярик, я за руку её держал… Представляешь, саму царевну Горлицу держал за руку! Она говорила, что я её спас. Целых два раза повторила. Спасителем назвала. Эх, буланко, ты даже вообразить себе не можешь, как я счастлив! Не понять такого коню, пусть он и волшебный, — парень ласково погладил жеребца.

От ласки по телу пробежала дрожь. Самый жестокий удар плети не привёл бы его в такой трепет, как эти поглаживания. «Не подозревает ничего, гладит, радостью своей делится»… От бессилия, от осознания собственной подлости Ярослав заскрежетал зубами, застонал, как стонут при нестерпимой боли.

— Что с тобой, буланко? — разом встревожился Добромир, — болит где-нибудь? Ну-ка, дай погляжу.

Он принялся осторожно ощупывать холку коня, потом спину, ноги, приник ухом к брюху: не колики ли? Однако жеребец стоял спокойно, ни на что не жаловался. Богатырь огладил его по шее.

— Видно я, когда тебя ласкал, за кожу больно прихватил, — решил витязь, — прости, брат, я не нарочно.

Ярослав низко опустил голову. Извиняется. А ведь это ему впору молить молодого дружинника о прощении. Хотя бессмысленно. Такое не прощается.

Горлица не прошла и половины пути до шатра, когда к ней подошла Зоряна. Воровато оглянулась, не видит ли их кто, потом быстро прошептала, наклоняясь к самому уху царевны:

— Всё ещё хочешь прокатиться на Яре?

— Да. Только мамушка против, я её ослушаться не могу.

— Брось, ты ведь не ребёнок уже, к тому же царская дочь. Пора бы самой решать, кого слушаться и что делать. Давай вот как поступим: завтра поутру, когда все будут собираться, я оседлаю Яра, а ты садись позади меня. Никто и глазом не успеет моргнуть, как мы уже вернёмся. Сразу двух зайцев убьём: ты и прокатишься, и нянюшка не станет ругаться, что ты одна на чужом жеребце ездила. Ну как, согласна?

Было заметно, что девушка колеблется.

— Решайся, царевна. Коней вроде Яра ни у нас, ни в заморских странах не сыщешь. Тебе за всю жизнь не выпадет такая удача — на волшебном коне проехаться. Вреда никакого от этого не будет — он смирный, как домашний кот. Да и я с тобой буду.

— Ох, — Горлица во всё время разговора теребила кончик косы, а теперь прямо-таки вцепилась в него, — это ведь не очень долго?

— Какое там! До первого поворота доскачем, и сразу назад.

— Я согласна.

— Вот и хорошо. Только смотри — никому ни слова.

— Конечно, конечно. Не скажу, будь уверена.

— Ты храбрая, Горлица. Очень храбрая, — Зоряна улыбнулась, — поверь мне, ты не пожалеешь об этом маленьком приключении.

Вечером Зоряна заснула позже, чем обычно. Нужно было ещё раз обдумать завтрашние действия. Не должно сорваться, она как будто всё предусмотрела. В стане самая большая суматоха именно когда его сворачивают. Если повезёт, никто даже не заметит, что царевну увезла гостья. Впрочем, если и заметят, то всё равно мало что смогут сделать: стрелять не станут — побоятся повредить Горлице, а догнать Ярослава не под силу ни одному простому коню. Единственный, кто может стать помехой — Истислав. Он ведь как проснётся, так и бегает за ней хвостиком, вдобавок болтает без умолку. Ещё чего доброго совестить начнёт: мол, раз царской дочке не разрешили на колдовском коне кататься, так и нечего. Надо его чем-то отвлечь. Дать какое-нибудь задание. Придумала! Зоряна пошарила в поясной сумке, нащупала железную застёжку-фибулу. Потихоньку выскользнула из шатра, подошла в озеру, и, размахнувшись посильнее, закинула её в прибрежные заросли. Завтра попросит учёного отыскать пропажу. Сразу двух зайцев убьёт: и Истислава отвлечёт, и даст дружинникам понять, что к похищению царевны причастен царь Кощей, и нечего даже пытаться её спасти.

Это утро начиналось так же, как все предыдущие. После завтрака Зоряна отправилась к коню, Истислав увязался за ней.

— Я так хорошо спал после вчерашней пробежки, — радостно сообщил пёс, — думаю сегодня повторить.

— Рада за тебя, — девушка быстро почистила и оседлала жеребца, оглянулась на несвёрнутый ещё большой шатёр. Ага, вот вышла Горлица. Одёжку сменила, то всё в платьях ходила, а сегодня на ней штаны с длинной рубахой. Значит, точно решила покататься-таки на волшебном коне. Идёт сюда. Лицо у неё спокойно, правда глаза бегают. Но это не удивительно: небось впервые решилась сделать что-то без позволения старших. Зоряна поймала взгляд царевны, ободряюще улыбнулась, та в ответ помахала рукой. Пора действовать. Кощеева дочь охнула, принялась шарить в сумке, потом опустилась на колени, провела ладонью по траве.