Рождение - Никита Гримм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От темы Василий Иванович конечно отошел, и не намного, а совершенно в другую сторону, но мне его монолог был полезен. Всё-таки Долгоруковым я приходился родственником, и это со счетов списывать не нужно — в нужный момент и при подходящих обстоятельствах это могло сыграть мне на руку.
— В общем, будем работать, Аристарх Прохорович. Мы согласуем с Лаврентием Павловичем время, удобное нам обоим. С Матвеем у нас будет пять утренних тренировок и три вечерних в неделю. Суббота и воскресенье — отдых. Список необходимых снарядов я вам набросаю, жду их в течение недели в пользование.
— Хорошо, Василий Иванович, я куплю всё необходимое. А тренировки можете начинать в ближайшее время.
— Разумеется, Аристарх Прохорович, разумеется. — Василий Иванович очень хищно оскалился и посмотрел на меня.
И тут я понял, что вся моя курсантская жизнь в прошлом покажется мне просто раем по сравнению с тем, что меня ждет в следующие десять месяцев.
* * *
РИ, Сибирский Край, предместья Искитима, поместье Волковых
После того разговора началась моя экзекуция.
Последние девять месяцев для меня слились в одно сплошное истязание тела, разума и духа. Я понял две вещи: первое — моя первая мысль о том, что я спокойно вновь получу аттестат о школьном образовании, оказалась немного поспешной. Нет, аттестат я всё равно получу, вот только, это оказалось не так просто, как выглядело на первый взгляд; второе — Василий Иванович Конев- профессиональный садист и изверг, но его методы тренировки действительно работают. За полгода я перевалил уже за вторую ступень Аколита и уверенно приближался к ступени Адепта. Хотя, как я выяснил, в среднем рост от первой ступени ко второй занимал два — три года, и переход от ступени к ступени рост в геометрической прогрессии. Так что дойти до ступени Адепта за год считалось практически невозможным.
Но лишь развитием контроля Конев не ограничился. Рукопашный бой, общая физическая подготовка, навыки владения холодным оружием (Дворянин и без клинка, юноша, какой ужас! Что⁈ Винтовки⁈ Ваши винтовки только для вульгарного убийства годятся, никакой красоты и искусства схватки!) Вот только и здесь Василий Иванович оставался верен себе — он не учил какой-либо классической школе фехтования, а рапиры и сабли вообще признавал только в роли шампуров для шашлыка и зубочисток после его же поедания. Нет, этот человек был просто ярым фанатом рубки один против всех. Общая свалка, словно на поле боя, где ты не знаешь, кто у тебя за спиной, кто по бокам, видишь лишь перед собой, и, чтобы выжить, ты должен постоянно двигаться. В принципе, у господина Конева был лишь один девиз: «Пока бежишь — жив!» При этом и сторонников особо тяжелого оружия он не был — ни топоры, ни молоты не признавал. А вот короткие клинки: ножи, кинжалы, стилеты, индийские катары, мизерекордия, габона, чора, кукри, чинкуэда, даже гладиус — все они были просто неземной любовью Василия Ивановича Конева. Парное использование разных или одинаковых клинков, смешение разных стилей, сам он называл свой стиль боя «солянка туриста». Как бы смешно это не звучало — толк от его тренировок был. А ещё он очень любил гири. Поэтому четыре пары гирь разного веса стали моими лучшими друзьями — двенадцать, шестнадцать, двадцать четыре и тридцать два килограмма. Мало мне было бегать три километра вокруг поместья, так теперь я еще и выпадами проходил такой же круг, как пробегал, в выпадах с парой тридцати двух килограммовых друзей, Лёвы и Лёни. Гири, кстати, подписал Василий Иванович, все гири. Двенадцати килограммовые стали Гошей и Тошей, шестнадцатые — Соней и Тоней, двадцать четвертые — Моней и Зоей. Если я ронял какую-нибудь гирю во время тренировки, то всегда слышал что-то в стиле: «Матвей, ты Моню уронил, Моня обиделся, подними Моню и толкни в небо двадцать раз правой, чтобы помириться.» А когда я заканчивал упражнение, то слышал вторую фразу: «А теперь Зоя обижается, возьми Зою и толкни левой в небо, как и Моню двадцать раз!». В итоге, за последние полгода я просто возненавидел такие имена как Лев, Леонид, Моисей, Зоя, Соня, Антонина, Антон и, конечно, Георгий.
За всеми этими тренировками, с которых иногда меня просто утаскивал Гаврила без сознания, очень быстро пролетели остаток осени, зима, весна и начало лета. Я даже новый год и рождество не праздновал, проспал обе ночи.
Однако, не могу не признать результативность его занятий со мной — сейчас, стоя перед зеркалом я видел вполне себе спортивного парня с достаточно развитой мускулатурой (пара синяков и ссадин не в счет).
Хорошо сложен, крепок, подстричься не мешало бы, но здесь уже включилась курсантская привычка из прошлой жизни — перед экзаменами стричься было плохой приметой.
Система образования не слишком отличалась здесь от той, по которой я учился — я, в прошлой жизни, при выпуске сдавал семь экзаменов, четыре обязательных, три выбирал сам. Здесь было немного иначе — пять обязательных экзаменов — грамматика русского языка, литература, общий экзамен по математике, история и философия. Остальное количество зависело только от желания выпускника, для поступления на медицинский факультет в Санкт-Петербургском Императорском Университете мне было необходимо сдать три дополнительных экзамена: биологию, химию и анатомию.
Экзамены шли в адском порядке: один день проходила консультация перед экзаменом, на второй день проводился сам экзамен. Дворянских отпрысков, которые, как и я проходили домашнее обучение, было не так уж и много — около двадцати человек на всю губернию. Все происходило по классике — двадцать билетов, в алфавитном порядке вызывались люди и брали
