Рай на краю света - Барбара Ханней

И все же несколько дней, которые предстояло провести на ранчо, внезапно показались Эйми вечностью.

— Здесь все иначе и выглядит экзотично, — заявила Эйми позже, указывая рукой на холмистые террасы и ярко-голубое море в обрамлении тропических джунглей. — Не могу поверить, что я по-прежнему в Австралии. У меня такое ощущение, что я оказалась в другом полушарии.

— Можно и так сказать. Разве не ты вчера говорила, что «Безмятежность» так же далека от Мельбурна, как Лондон от Москвы? — Сет улыбнулся, отметив, что у него входит в привычку улыбаться Эйми.

Она повернулась к нему, и он увидел ее теплые карие глаза во всей красе. Сет очень радовался тому, что предложил выпить кофе на веранде после обеда, пока Белла спит.

— Переезд из Сиднея на ранчо, должно быть, стал для тебя культурным шоком, — сочувственно произнесла она. — Тебе было всего двенадцать лет. Для этого возраста характерен юношеский максимализм, когда мелочи кажутся очень важными.

— Честно говоря, то, что здесь все по-другому, помогло мне, — задумчиво проговорил он. — Эти места вызвали у меня благоговение. Дядя заставлял меня работать от зари до того момента, когда я без сил падал в кровать. Он превратил мою жизнь в приключение. Я уверен, что намного тяжелее пережил бы смерть отца, если бы остался в Сиднее.

Удивившись тому, что он разоткровенничался с Эйми, Сет взял чашку с кофе и сделал большой глоток.

Выражение лица женщины было мягким и сочувственным.

— И все равно тебе пришлось нелегко, ведь у тебя не было матери.

Сет проигнорировал ее замечание. Он не намеревался обсуждать с Эйми свою мать. Это была запретная тема.

Однако Эйми наклонилась и очень внимательно посмотрела на него. На лбу у нее появились две морщинки. Она нахмурилась, беспокойно округлила глаза и разомкнула розовые губки. Сету тоже захотелось наклониться к ней и поцеловать в мягкие, зовущие губы, а также в лоб, чтобы она перестала хмуриться.

Подобный поступок принес бы ему невероятное удовлетворение.

Но вести себя таким образом неподобающе. Эйми приехала сюда не ради развлечения.

Весь день Сет пытался выбросить из головы образ Эйми в тончайшей ночной рубашке. Он старался не вспоминать о мягкой линии ее груди, гладкой коже плеч, тонкой талии.

Однако Эйми была совсем не похожа на Рейчел. Сет знал, что она не намерена его соблазнять. Он мог поклясться, что она даже не заметила, когда с ее плеч соскользнуло покрывало.

Она нисколько не флиртовала с ним и в бассейне. Но боже правый, у Сета до сих пор стоит перед глазами спина Эйми, когда она поднималась по лестнице из бассейна. У нее отличные ноги и упругие ягодицы. Она двигалась так грациозно и женственно, что он не мог отвести взгляд.

Сексуальность у Эйми в крови. Она не собирается соблазнять Сета, отчего он желает ее еще сильнее. Однако ему не стоит проверять свою гипотезу. Он и думать не смеет о том, как поцеловать ее.

Он не позволит себе завести отношения с опекуншей маленькой Беллы, зная, что это ни к чему не приведет. Сет уже понял, что женщины не вписываются в его стиль жизни. Последние несколько лет он старался отдалиться от женщин, подобных Эйми — умных, добрых и домашних.

От женщин, которых берут замуж.

И все же он понимал, что, ощутив вкус ее нежных губ, прикоснувшись губами к ее мягкой теплой коже, он захочет большего.

Сет резко вздохнул.

«Даже не помышляй об этом, — приказал себе он, памятуя о прошлых ошибках. — Ради бога, парень, просто ответь на вопрос».

— Моя мать уехала, когда умер мой отец, — сухо произнес Сет.

— Уехала? — От волнения голос Эйми дрожал. — Ты хочешь сказать, что она бросила тебя?

Сет пожал плечами и выдавил улыбку:

— Насколько я помню, она мечтала жить в Голливуде и оставаться свободной.

— Но она не была свободной, Сет. У нее был ты. — Эйми уставилась на него, прижав ладонь к горлу. Ее карие глаза затуманились, будто услышанное находилось за пределами понимания. — Ты только что потерял отца. Тебе было всего двенадцать! Почему она не взяла тебя с собой?

Этот вопрос мучил Сета многие годы. Даже сейчас он ощущал охватившую его сильнейшую боль потери, когда наконец понял, какой путь выбрала его мать. Жажда известности и блеска перевесила в ней чувство ответственности. Но самое главное заключалось в том, что она недостаточно любила своего сына.

Сожалея, что завел этот разговор, Сет снова пожал плечами и улыбнулся:

— Мне было лучше здесь, с дядей.

— Я в это не верю.

— Сначала я тоже не верил, но для меня это был наилучший выход.

Эйми не могла с ним согласиться.

— Вообрази, — продолжал Сет, — зачем двенадцатилетнему мальчишке жить в дешевой квартире в огромном городе вроде Лос-Анджелеса, если можно поселиться на ранчо, где он научится ездить верхом, сгонять в стада коров, рыбачить и нырять, исследовать пустынные острова и управлять байдаркой?

— Возможно, — неуверенно протянула Эйми.

— Я многим обязан своему дяде.

Женщина подняла кофейник:

— Тебе долить кофе?

— Спасибо. — Он протянул чашку, с восхищением наблюдая за изящными движениями ее рук, когда она наливала ему кофе.

Эйми была одета с учетом тропической жары. На ней было голубое хлопчатобумажное платье с широкими рукавами. Ее гладкая кожа была покрыта легким загаром. Волосы Эйми, которые после купания в бассейне приобрели природную волнистость, были собраны в хвост. Несколько прядок выбились из прически.

Эйми начинала забывать о привычной подтянутости горожанки, и Сет находил этот процесс совершенно очаровательным.

И все же следует сохранять дистанцию. Через несколько дней Эйми вернется в Мельбурн, к привычной жизни.

Эйми добавила в его чашку молока, затем продолжила разговор:

— Твоя мать добилась успеха в Голливуде?

— Она снималась в бесконечных мыльных операх, но только в массовке.

— Она заработала достаточно средств на жизнь?

— Понятия не имею, но это и не важно. Она снова вышла замуж, — холодно сказал Сет. — Нашла себе богатенького калифорнийца.

— Она когда-нибудь приезжала сюда?

— Однажды, когда привезла меня к дяде. — Сет расстроился, поскольку выболтал Эйми больше, чем хотел. Пора прекратить расспросы на личные темы. Много лет назад он научился обходиться без матери и не собирался признаваться мягкосердечной Эйми, что мать прислала ему лишь два письма: на его восемнадцатилетие и двадцатиоднолетие. К письмам были приложены чеки на кругленькую сумму.

Допив кофе, Сет поднялся на ноги:

— Боюсь, мне пора приниматься за дела. Уверен, что ты найдешь чем заняться, пока Белла спит.