Рисунок шрамами - Юлия Шолох

И как узнавать, что происходит на самом деле? Только с помощью единственно доступного мне в текущем положении метода.

Вечером в комнате я привычно проверила свои последние узоры и на одном из них, в нижнем коридоре, который вел в подвал и который я нарисовала просто потому, что оставалось свободное время, увидела станя, который давно уже еле шевелился. В замке таких полно. Значит, кухарки жаловались именно на это? Действительно, почти разваливается. Его что, скоро сожгут? Или что делают с отработавшими своё станями?

А куда он идёт? Так целенаправленно, как будто его тянут на веревке, он даже трясётся от напряжения.

Вот тогда меня чёрт и дёрнул. Как будто внутри спорили две Лилы – одна твердила, что нужно придерживаться выстроенного плана – сидеть и шпионить на расстоянии, а другая подначивала, что нужно пойти туда и проследить, куда идёт стань, потому что узор не захватывает конца коридора и, оставшись в комнате, я ничего не узнаю.

И вот, извертевшись на месте и искусав губу, я вскочила и бросилась к тому месту в коридоре, где недавно прошёл стань. Они, конечно, ходят очень медленно, а этот вообще еле шевелится, так что догнать его не составило труда. И ещё запашок за собой оставляет тошнотворный. В общем, я легко проследила, куда он направлялся.

Куда? В подвал, где хранятся старые вещи и где поверху арочные окошки на улицу, там сухо и даже тише, чем в остальных помещениях замка. Почти сразу же за входом, сбоку, между винных полок в виде сот оказался незаметный проход в побочный коридор – как в пустую длинную коробку с сильным уклоном вниз, по которому стань заскользил быстрее обычного.

Дождавшись, когда привычное шарканье затихло, а следовательно, стань отошёл далеко, я последовала за ним.

Полумрак в конце коридора расцветал бледным неживым светом. Фигура станя чернела на фоне света, как вырезанная из чёрной бумаги, а потом пропала.

Можно идти.

На углу я остановилась и осторожно выглянула из коридора. Там, дальше, располагался большой круглый зал, который окружала галерея. Под землей… Странно, довольно необычное архитектурное решение, слишком много значимости для подвального помещения. Потолок не то чтобы высокий, и в тени. Стены – ровные, почти белые. Каменные балки оплетали выцветшие искусственные цветы – одна из вещей, которые я терпеть не могу. Лучше уж вообще никаких украшений, чем такие жалкие. Но у этих конкретных цветов есть большой плюс – они довольно густые, так что позволят за собой спрятаться. Рискнём пройти дальше и увидеть, что же находится в центре площадки.

Тут кто-то есть…

Один шажок, другой. Я не  столько переступала, сколько скользила, даже дышать стараясь беззвучно.

В центре зала стоял некрогер. Стоял спиной ко мне, а перед ним стоял какой-то худой и сгорбленный человек в рубище.

Ещё шажок…

Горло перехватило.

Этот второй был стань… Только они ходят в таких робах, любой некрогер скорее умрёт, чем унизится до ношения тряпок восставшего.

Последний… даже не шажок, а так, перемещение на пару сантиметров, чтобы увидеть всё.

Это был стань, который только что брёл по коридору. Теперь он стоял на месте, покорно опустив голову и пошатываясь.

Так вот он куда шёл!

Некрогер держал над головой восставшего руки. Они дрожали от напряжения, как и плечи, хотя в остальном некрогер стоял неестественно прямо. На нём была длинная глухая рубашка из грубого материала с воротником под шею, узкие брюки из такого же материала, но темнее, и он был практически лысым, по крайней мере, издалека таким выглядел.

Через несколько секунд он пошатнулся, опуская руки так, будто больше нет сил держать их на весу, и я услышала тяжёлый вздох. Потом человек потряс руками, как делаю я, когда кисть затекает от долгого письма или вязания.

Потом он размял плечи. Одно, второе, слегка наклоняя к ним голову.

Восставший тем временем выпрямился и, пошатываясь, побрёл к стене. Он выглядел куда лучше, передвигался увереннее, чётче, в общем, выглядел как новенький, если так можно сказать о давно уже умершем человеке.

Я смотрела на станя так пристально, что не могла оторвать глаз. Один шаркающий шаг, второй. Крайне целенаправленные движения, как будто восставший точно знает, куда идет и что делает. Получается, его только что… починили? Вернули ему функции, необходимые для работы? Но зачем его восстанавливать? Не проще ли взять свежего?

Может, они всё же чувствуют? Ну, хоть немного? Хоть малейшую тень прожитого?

- Ты что тут делаешь? Ты ещё жива.

Голос раздался так внезапно и оказался таким гулким, что я подпрыгнула на месте и машинально отпрянула назад, в темноту коридора, задев плечом стену. От боли сквозь зубы вырвался всхлип. Синяк, вероятно, появится огромный, но разве это важно?

В воздухе всё ещё гудели отголоски голоса, раздутого размерами зала практически до зловещего божественного гласа.

И я развернулась и бросилась бежать.

И всё равно успела увидеть его быстрый, вкрадчивый взгляд через плечо – обтянутую кожей острую скулу, краешек прищуренного глаза, прямой нос и губы, практически сливающиеся цветом с лицом.

Это был настоящий некромант.

Подниматель трупов. Поднимающий.

Глава 5

Как легко представить, ночка мне предстояла ещё та. И вроде прошли первые дни, когда ночи напролёт я мучилась бессонницей и одиночеством, пряталась за задёрнутым пологом кровати, прижав колени к груди, и тряслась от страха при мысли, что мимо моих комнат прохаживаются мертвецы. И что – всё заново?

Правда, причина теперь иная. Но тоже связанная со смертью.

Теперь я боялась не станя, нет. Теперь я боялась некроманта, который превращает мёртвых в безмолвных и безотказных станей. Не даёт им упокоиться в мире, мучает их, издевается над священным правом человека обрести покой и раствориться в небытие.

Что же это за зверь такой?

Утром вместо завтрака ко мне явилась жрица. Она привычно неторопливо зашла, обвела ровным взглядом комнату, а после заявила:

- Вас ждёт к завтраку принц.

Это было событие из ряда вон выходящее. Никогда ещё принц не приглашал меня к завтраку. Только на чай и два раза на короткую прогулку по саду, такому жалкому, что прогулка вызывала не радость, а печаль. То ли в климате дело, то ли в растениях, но вместо привычных пушистых кустов, как дома, или ярких цветов, тут всё было сероватое и хрупкое, как пепел. В общем, завтрак был чем-то новым.

Почему-то я думала, жрица будет завтракать с нами. Но она провела меня в один из малых залов и удалилась. Ещё больше удивления вызвало отсутствие в столовой других людей. Рондо встал с места у небольшого стола, покрытого коричневой, вышитой узорами скатертью, и поклонился.