Великие поэты мира: Иннокентий Анненский - Иннокентий Анненский

Два часа потом глазей, да в оба!

Хорошо ведь, говорят, на воле.

Чирикнуть, ваше степенство, что ли?

Прикажите для общего восторгу,

Три семьдесят пять – без торгу!

Ужели же менее

За освободительное движение?

Что? Пасуешь?..

Эй, тетка! Который торгуешь?

Мал?

Извините, какого поймал…

Бывает —

Другой и вырастает,

А наш Тит

Так себя понимает,

Что брюха не растит,

А всё по верхам глядит

От больших от дум!..

Ты который торгуешь?

Да не мни, а кум,

Наблудишь – не надуешь…

Шарики детски,

Красны, лиловы,

Очень дешёвы!

Шарики детски!

Эй, воротник, говоришь по-немецки?

Так бери десять штук по па́рам,

Остальные даром…

Жалко, ты по-немецки слабенек,

А не то – уговор лучше денег!

Пожалте, старичок!

Как вы – чок в чок —

Вот этот пузатенький,

Желтоватенький

И на сердце с Катенькой…

Цена не цена —

Всего пятак,

Да разве еще четвертак,

А прибавишь гривенник для барства —

Бери с гербом государства!

Шарики детские, шарики!

Вам, сударики, шарики,

А нам бы, сударики, на шкалики!..

3 Умирание

Слава богу, снова тень!

Для чего-то спозаранья

Надо мною целый день

Длится это умиранье,

Целый сумеречный день!

Между старых желтых стен,

Доживая горький плен,

Содрогается опалый

Шар на нитке, темно-алый,

Между старых желтых стен!

И бессильный, точно тень,

В этот сумеречный день

Всё еще он тянет нитку

И никак не кончит пытку

В этот сумеречный день…

Хоть бы ночь скорее, ночь!

Самому бы изнемочь,

Да забыться примиренным,

И уйти бы одуренным

В одуряющую ночь!

Только б тот над головой,

Темно-алый, чуть живой,

Подождал пока над ложем

Быть таким со мною схожим…

Этот темный, чуть живой,

Там, над самой головой…

Трилистник весенний

1

Черная весна

Под гулы меди – гробовой

Творился перенос,

И, жутко задран, восковой

Глядел из гроба нос.

Дыханья, что ли, он хотел

Туда, в пустую грудь?..

Последний снег был темно-бел,

И тяжек рыхлый путь.

И только изморось, мутна,

На тление лилась,

Да тупо черная весна

Глядела в студень глаз —

С облезлых крыш, из бурых ям,

С позеленелых лиц…

А там, по мертвенным полям,

С разбухших крыльев птиц…

О люди! Тяжек жизни след

По рытвинам путей,

Но ничего печальней нет,

Как встреча двух смертей.

29 м<арта> 1906 Тотьма

2

И бродят тени, и молят тени:

«Пусти, пусти!»

От этих лунных осеребрений

Куда ж уйти?

Зеленый призрак куста сирени

Прильнул к окну…

Уйдите, тени, оставьте, тени,

Со мной одну…

Она недвижна, она немая,

С следами слез,

С двумя кистями сиреней мая

В извивах кос…

Но и неслышным я верен пеням,

И, как в бреду,

На гравий сада я по ступеням

За ней сойду…

О бледный призрак, скажи скорее

Мои вины,

Покуда стекла на галерее

Еще черны.

Цветы завянут, цветы обманны,

Но я… я – твой!

В тумане холод, в тумане раны

Перед зарей…

3

Облака

Пережи́ты ли тяжкие проводы,

Иль глаза мне глядят неизбежные,

Как тогда вы мне кажетесь молоды,

Облака, мои лебеди нежные!

Те не снятся ушедшие грозы вам.

Всё бы в небе вам плавать да нежиться,

Только под вечер в облаке розовом

Будто девичье сердце забрезжится…

Но не дружны вы с песнями звонкими,

Разойдусь я, так вы затуманитесь,

Безнадежно, полосками тонкими,

Расплываясь, друг к другу всё тянетесь…

Улетели и песни пугливые,

В сердце радость сменилась раскаяньем,

А вы всё надо мною, ревнивые,

Будто плачете дымчатым таяньем…

Трилистник шуточный

1

Перебой ритма

Как ни гулок, ни живуч – Ям —

– б, утомлен и он, затих

Средь мерцаний золотых,

Уступив иным созвучьям.

То-то вдруг по голым сучьям

Прозы утра, град шутих,

На листы веленьем щучьим

За стихом поскачет стих.

Узнаю вас, близкий рампе,

Друг крылатый эпиграмм, Пэ —

– она третьего размер.

Вы играли уж при мер —

– цаньи утра бледной лампе

Танцы нежные Химер.

2

Пэон второй – пэон четвертый

На службу Лести иль Мечты

Равно готовые консорты,

Назвать вас вы, назвать вас ты,

Пэон второй – пэон четвертый?

Как на монетах, ваши стерты

Когда-то светлые черты,

И строки мшистые плиты

Глазурью льете вы на торты.

Вы – сине-призрачных высот

В колодце снимок помертвелый,

Вы – блок пивной осатанелый,

Вы – тот посыльный в Новый год,

Что орхидеи нам несет,

Дыша в башлык обледенелый.

3

Человек

Я завожусь на тридцать лет,

Чтоб жить, мучительно дробя

Лучи от призрачных планет

На «да» и «нет», на «ах!» и «бя»,

Чтоб жить, волнуясь и скорбя

Над тем, чего, гляди, и нет…

И был бы, верно, я поэт,

Когда бы выдумал себя.

В работе ль там не без прорух,

Иль в механизме есть подвох,

Но был бы мой свободный дух —

Теперь не дух, я был бы Бог…

Когда б не пиль да не тубо

Да не тю-тю после бо-бо!..

Трилистник замирания

1

Я люблю замирание эхо

После бешеной тройки в лесу,

За сверканьем задорного смеха

Я истомы люблю полосу.

Зимним утром люблю надо мною

Я лиловый разлив полутьмы

И, где солнце горело весною,

Только розовый отблеск зимы.

Я люблю на бледнеющей шири

В переливах растаявший цвет…

Я люблю всё, чему в этом мире

Ни созвучья, ни отзвука нет.

2 Закатный звон в поле

В блестках туманится лес,

В тенях меняются лица,

В синюю пу́стынь небес

Звоны уходят молиться…

Звоны, возьмите меня!

Сердце так слабо и сиро,

Пыль от сверкания дня

Дразнит возможностью мира.

Что он сулит, этот зов?

Или и мы там застынем,

Как жемчуга островов

Стынут по заводям синим?..

3 Осень

……………………………….

Не било четырех… Но бледное светило

Едва лишь купола над нами золотило,

И, в выцветшей степи туманная река,

Так плавно двигались над нами облака,

И столько мягкости таило их движенье,

Забывших яд измен и муку расторженья,

Что сердцу музыки хотелось для него…

Но снег лежал в горах, и было там мертво,

И оборвали в ночь свистевшие буруны

Меж небом и землей протянутые струны…

А к утру кто-то нам, развеяв молча сны,

Напомнил шепотом, что мы осуждены.

Гряда не двигалась и точно застывала,

Ночь надвигалась ощущением провала…

Трилистник одиночества

1

Лишь тому, чей покой таим,

Сладко дышится…

Полотно над окном моим

Не колышется.

Ты придешь, коль верна мечтам,

Только та ли ты?

Знаю: сад там, сирени там

Солнцем залиты.

Хорошо в голубом огне,

В свежем шелесте;

Только яркой так чужды мне

Чары прелести…

Пчелы в улей там носят мед,

Пьяны гроздами…

Сердце ж только во сне живет

Да меж звездами…

2 Аромат лилеи мне тяжел

Аромат лилеи мне тяжел,

Потому что в нем таится тленье…

Лучше смол дыханье, синих смол,

Только пить его без разделенья…

Оттолкнув соблазны красоты,

Я влюблюсь в ее миражи в дыме…

И огней нетленные цветы

Я один увижу голубыми…

3 Дальние руки

Зажим был так сладостно сужен,

Что пурпур дремоты поблек, —

Я розовых, узких жемчужин

Губами узнал холодок.

О сестры, о нежные десять,

Две ласково дружных семьи,

Вас пологом ночи завесить

Так рады желанья мои.

Вы – гейши фонарных свечений,

Пять роз, обрученных стеблю,

Но нет у Киприды священней

Не сказанных вами люблю.

Как мускус мучительный мумий,

Как душный тайник тубероз,

И я только стеблем раздумий

К пугающей сказке прирос…

Мои вы, о дальние руки,

Ваш сладостно-сильный зажим

Я выносил в холоде скуки,

Я счастьем обвеял чужим.

Но знаю… дремотно хмелея,

Я брошу волшебную нить,

И мне будут сниться, алмея,

Слова, чтоб тебя оскорбить.

20–24 октября 1909

Складни

Добродетель

1

У раздумий беззвучны слова,

Как искать их люблю в тишине я!

Надо только,

черна и мертва,

Чтобы ночь позабылась полнее,

Чтобы ночь позабылась скорей

Между редких своих фонарей,

За углом,

Как покинутый дом…

Позабылась по тихим столовым,

Над тобою, в лиловом…

Чтоб со скатерти трепетный круг

Не спускал своих желтых развитий,

И мерцанья замедленных рук

Разводили там серые нити,

И чтоб ты разнимала с тоской

Эти нити одну за другой,

Разнимала и после клубила,

И сиреневой редью игла

За мерцающей кистью ходила.

А потом, равнодушно светла,

С тихим скрипом соломенных петель,

Бережливо просты́ни сколов,

Там заснула и ты, Добродетель,

Между путано-нежных мотков…

<1907>

2

Струя резеды в темном вагоне