Жена моего любовника - Ирина Ульянина

— Почему так долго? Заставляете себя ждать! — накинулась на меня тощая девица и выхватила памперсы. Культура так из нее и перла: ни «здрасте», ни «спасибо», и раздеться не предложила!

— У вас домофон не работает, — промямлила я, хотя впору было воскликнуть подобно Красной Шапочке: «Бабушка, почему у тебя такие большие уши и слишком длинные ноги?!» Чтобы рассмотреть ее, пришлось задрать подбородок, — девица вымахала выше некуда. Неужели она и есть неприспособленная, маленькая куколка Лялька? Дылда! Жердина. Каланча. Коломенская верста. Подъемный кран — как ее еще прозвать?.. Единственное качество, которое Сергей не исказил в описании своей жены, — это цвет волос. Крольчиха действительно обладала длинными, густыми, очень светлыми и ухоженными волосами, так и сиявшими под лампочкой. Зато все остальное в ее внешности никуда не годилось: брови и ресницы бесцветные, водянистые глаза слегка навыкате — выпуклые, как увеличительные линзы, как зенки стрекозы. Хуже всего оказался рот — широкий, тонкогубый, будто прорезь почтового ящика. Или урны для голосования.

— Сама знаю, что не работает, — противным голосом застрекотала альбиноска. — Быстрее мойте руки — туалет направо. Мне пора уходить, а я из-за вас еще душ не приняла!

Волковская квартира занимала весь этаж. Вероятно, ее соорудили, объединив две соседние. Неплохо устроились — просторно, с шиком. Холл венчал синий навесной полоток, вмонтированные в него лампы мерцали, как звезды, и отражались в озерной глади отполированного паркета. Туалет, где я долго грела руки под краном с горячей водой, был облицован черным с серебристыми прожилками кафелем. Помимо унитаза, здесь находилось биде. Наша Лидка Гаевая в подобных случаях хохмила: «У этих богатых чего только нет — и биде вам, и перде!» Мне хотелось рассмотреть баночки и бутылечки, расставленные на стеклянных полках стеллажа, но Лялька нетерпеливо затарабанила в дверь: «Эй, женщина, вы что там, уснули?» Нашла женщину… Могла бы потрудиться спросить, как меня зовут. Невежа!

Она отвела меня в детскую комнату, заваленную горами игрушек. У окна в большом манеже сидел иссиня-бледный малыш — настоящий заморыш, которого, похоже, не кормили дня три. Буйные кудряшки придавали ему сходство с неотразимым отцом, только были светлее, рыжеватого оттенка…

— Подмойте Артема, переоденьте, смените памперс, сварите кашу, накормите. — Несимпатичная мамаша так и сыпала глаголами в повелительном наклонении. Похоже, привыкла командовать, да еще нервничала. Ну, естественно, любая бы в ее положении разволновалась, теряясь в догадках, где ночевал глава семьи. Не подозревает, несчастная, что Сережка нашел отраду в моем саду, благоухающем изысканными сиреневыми ирисами…

— Иди ко мне, — приветливо поманила я заморыша. — Давай знакомиться, я — тетя Катя, а ты Темочка, да?

Мальчик отполз как можно дальше и сквасился, готовясь заплакать. Пожалуй, мной и впрямь можно детей пугать — мало щеки со шрамами, так еще и обмороженный нос торчит, как морковка у снеговика. Пора, пожалуй, признаваться его матери, что я не умею водиться с малышами и вообще по другому поводу явилась. С чего бы начать?.. Каланча меня опередила:

— Ос-споди, чего вы застыли, женщина? Берите ребенка на руки и ступайте!

— Куда?

— Елки, в кухню! Бывают же такие непроходимые тупицы… Как вас только держат в агентстве?

— Погодите, я хочу внести ясность. Вы — Лялька?

— Лялька? — Она распахнула почтовый ящик. — Откуда вы знаете, что муж меня так называет?.. Может, для него я и Лялька, а для вас — Ольга Анатольевна!

— Я как раз от вашего… э-э-э… — Не хочу и не буду называть Серенького ее мужем! — Я от Сергея Владимировича. Понимаете, он…

— Где он?!

— Уехал в срочную командировку.

— Что вы мелете? Какая может быть командировка? Вы вообще-то кто такая?!

— Я — Катерина, а Сергей Владимирович, уезжая, просил меня позаботиться о вас и на время его отсутствия проводить к родителям в Красноярский край. Так что давайте деньги, я схожу на вокзал за билетами, а вы пока сами подмойте сына и начинайте паковать багаж.

— Ни фига себе заявочки!

Ольга выставилась на меня, как на последнюю аферистку, с нескрываемой неприязнью. Синюшный мальчик плакал, вернее, тихонько скулил. А я никак не могла решить — выкладывать ей все начистоту или подождать. Попробовала выкрутиться, протянуть время:

— Сергей Владимирович сказал, что у родителей вам с детьми будет лучше, поскольку он не знает, когда вернется, — и подумала: скорее всего, никогда!

Каланча, перекрикивая ноющего Тему, заорала:

— Шел бы он в жопу!.. Ишь чего захотел — сплавить меня к родителям! Нет уж, дудки! Я не для того выбиралась из той дыры, чтобы ехать обратно!

Она дико разозлилась. Наверное, еще секунда, и послала бы меня по тому же направлению, куда и Серегу. Я же не придумала ничего лучшего, чем насильно схватить Артема, и протянула:

— Вы зна-а-ете…

— Не знаю и знать не хочу! — категорично отрезала Ольга, от крика которой ребенок залился слезами еще громче и вцепился в мои волосы, как обезьянка в лиану.

— Но у Сергея Владимировича возникли проблемы…

— У кого возникли, пусть тот и отдувается! У него вечно проблемы! А мне безразлично, где он — в командировке или на тусовке, но лично я буду жить дома! Никуда не поеду, так что отстаньте со своими глупостями!.. Засада какая-то: чертова няня потребовала расчета. Вызвала другую гувернантку через агентство, а вместо нее являетесь… вы… Тьфу!.. Ладно, раз уж пришли, варите-ка кашу! Мне срочно надо привести себя в порядок… В конце-то концов!

Я выполнила ее указание из чистого сострадания к Артемке, который от голода сосал палец, как медведь в берлоге лапу. Ольга показала дорогу в кухню, забрав сына, плюхнула его на специальный высокий стульчик с загородкой и исчезла. Даже не удосужилась сказать, где что лежит. Пока я шныряла по шкафчикам и тумбам мебельного гарнитура в поисках кастрюльки, ложки и прочих причиндалов, мальчик непрерывно ныл. Методом тыка удалось найти холодильник, замаскированный под деревянной дверцей шкафа. Достала пакет молока и, отломив от грозди банан, сунула его малышу в крошечную ладошку. Тема моментально бросил фрукт на пол. Дурашка! Мой Азиз мигом его бы склевал и не поперхнулся.

«Гули-гули, га-га-га», — пропела я сущую ересь и показала Артемке козу. Понятия не имею, как развлекать подобную мелюзгу, но трюк удался: паренек изумленно воззрился и потянул ко мне ручки. Держа его на весу, очистила банан. Не знаю уж, сколько он съел, но мой свитер извозюкал капитально…

Откровенно говоря, вкус манной каши я забыла, поскольку со времен детского сада ее не ела. Поставила кастрюлю на конфорку, насыпала туда крупу. Некстати зазвенел телефон — карамельно-розовый аппарат, висевший над столом. На мое приветственное «Да» откликнулся неизвестный мужской голос: