Я — Оззи - Оззи Осборн

Все четверо участников группы попали за решетку за хранение марихуаны. Сегодня из подобных случаев не раздувают скандала, но в те времена это был просто капец. Речь вовсе не о наказании, потому что они признали вину и должны были уплатить по 15 фунтов штрафа, но клеймо преступников осталось. Никто не хотел якшаться с людьми, которые спалились на наркотиках, таких считали отстоем. Более того, никто не хотел иметь проблем с законом, особенно, если на кону стояла лицензия и ее можно было лишиться. К лету 1968 года заработки от концертов «Mythology» истощились настолько, что ребята практически остались без копья. На жратву не хватало! Перед Биллом и Тони стал выбор: забросить профессиональную музыку и подыскать нормальную работу в Карлайле, как планировали их товарищи по группе, или свалить назад в Астон, пожить немного с родителями и спасать карьеру. Выбрали Астон, и так они оказались на пороге моего дома.

Хоть убей, не помню, что я сказал Тони возле дома в тот вечер, но он передумал и решил дать мне шанс. Наверняка, повелся на мой аппарат. А может, понял, что мы уже пять лет как окончили школу и за это время оба повзрослели? Ну, может я и не слишком повзрослел, но, по крайней мере, знал, что не хочу вернуться ни в тюрьму, ни на завод. Думаю, Тони чувствовал то же самое, после неприятностей с наркотиками и происшествия с прессом. И, несмотря на то, что его родители были обеспеченными людьми — у них был собственный магазинчик на углу Парк Лэйн — Тони покинул школу на Бирчфилд Роуд с призрачными перспективами на будущее. Как и я.

Без музыки нам — капут!

Да и Билл подписался за меня. Милейший парень, этот Билл. Фантастический барабанщик, в чем я вскоре убедился, но также рассудительный и уравновешенный человек. Достаточно посмотреть на его одежду. В плане моды он был противоположностью, анти-Гизером. Кто-то со стороны мог подумать, что этот тип проживает в картонной коробке на обочине трассы М6. И за все годы нашего знакомства он абсолютно не изменился. Несколько лет спустя я впервые летел на «Конкорде» с Биллом. Он опаздывал, а я сидел в салоне самолета и ломал голову, где его, на хер, носит. В конце концов, является в отстойном плаще и двумя пакетами из «Tesco».[17], наполненными банками с сидром.

Смотрю на него и говорю:

— Но ты же знаешь, Билл, на борту «Конкорда» подают бесплатные напитки! Не нужно таскать за собой сидр из «Tesco»!

А он мне:

— А, не хочу их напрягать!

В этом весь Билл Уорд.

После того, как Тони немного смягчился, мы влезли в фургон и просидели там до утра. Курили, рассказывали истории о тюрьме и Карлайле, облавах на наркоманов и обрезанных пальцах, учителе мистере Джонсе, забое коров пневмопистолетом и последних блюзовых пластинках. А затем начали строить наполеоновские планы.

— Прежде всего — говорит Тони — нам нужен басист и название.

— Басистов не знаю, — отвечаю я — но знаю одного малого по имени Гизер, который играет на ритм-гитаре.

Тони и Билл переглядываются, потом смотрят на меня.

— Гизер Батлер? — спрашивают в один голос.

— Да!

— Это псих! — говорит Билл. — Когда я его видел в последний раз, он куролесил в «Midnight City».

— Это потому, что Гизер возомнил себя рок-звездой — сказал я. — Но это и к лучшему. И он не ест мяса, значит, гастроли нам обойдутся дешевле. А еще он — квалифицированный бухгалтер.

— Оззи прав — кивает Тони. — Гизер — славный малый.

— Загляну к нему завтра и узнаю, не окажет ли он нам честь — говорю я. — Ему понадобится какое-то время, чтобы научиться играть на басу, но разве это сложно, а? Четыре долбаных струны и всего-то делов.

— А что с названием? — спрашивает Тони.

Смотрим друг на друга.

— Берем пару дней на размышления — предлагаю я. — Не знаю как у вас, а у меня есть укромное местечко, где я ищу вдохновения в трудную минуту. Оно меня никогда не подводило.

Спустя два дня объявляю:

— Есть!

— Ты имеешь в виду ту левую телку, которую чпокнул вчера ночью! — шутит Гизер. — Ну и как? Твоя морковка не позеленела?

Тони и Билл ржут над тарелками с яйцами с картошкой. Сидим в какой-то тошниловке в Астоне. Пока у нас всё пучком.

— Очень смешно, Гизер — махнул я вилкой с кусочком яйца. — Я имею в виду название группы.

Ржанье стихло.

— Валяй! — подбадривает меня Тони.

— Так вот. Сижу это я вчера на толчке и…

— Это твое укромное место, да? — у Билла изо рта летят пережеванные кусочки яйца и кетчуп «Heinz».

— Бля, а ты думал где? В висячих садах долбаного Вавилона? Ну, значит, сижу я на горшке, потихоньку запускаю крота в санфаянс…

Гизер застонал.

— …и смотрю на полку прямо перед собой. Мама поставила там жестяную банку с тальком, понимаете, о чем я? Любит она подобные вещи. Захожу в тубзик после того, как она приняла ванну, а там все сияет как в пещере Санта-Клауса. Во всяком случае, это дешевый говённый тальк, такой в банке в черно-белый горошек.

— «Polka Tulk»[18] — говорит Тони.

— Вот именно! «Polka Tulk»! — я смотрю то на одного, то на другого и скалю зубы. — Ну как, зашибись?

— Не догоняю — откликается Билл с набитым ртом. — Что общего у нашей группы со старыми вонючими подмышками твоей мамы?

— «Polka Tulk Blues Band» — провозглашаю я. — Так будем называться! За столом стало так тихо, что можно было услышать как выходит пар из четырех чашек чая.

— У кого-нибудь есть идеи получше? — спросил Тони.

Тишина.

— Тогда решено! — сказал он. — Мы называемся «Polka Tulk Blues Band», в честь вонючих немытых подмышек Оззиной мамы.

— Эй! — говорю я. — Ты завязывай! Никто не будет прикалываться над старыми вонючими подмышками моей мамы!

Билл снова лопается от смеха, изо рта вновь летят кусочки яйца и капли соуса.

— Вы оба — животные! — говорит Гизер.

Мы должны были выбрать не только название группы, а так же обсудить вопрос предполагаемого расширения состава. Окончательно пришли к выводу, что вещи, которые мы хотим исполнять — т. е. грязный тяжелый блюз южных штатов[19] — лучше играть с большим числом инструментов, а потому было бы идеально подпрячь в это дело саксофониста и музыканта, играющего на слайд-гитаре, для обогащения интерпретации. У Тони был на примете саксофонист Алан Кларк, а мой школьный кореш, Джимми Филипс, умел играть на слайд-гитаре.

Скажу вам правду, мы хотели скопировать состав «Fleetwood Mac», потому что их второй альбом «Mr.Wonderful» поразил нас. Тони был под впечатлением от их гитариста Питера Грина. Как и Клэптон, Грин поигрывал немного с «John Mayall The Bluesbreakers», а теперь сам стал идолом рока. Казалось, чтобы сделать карьеру, гитарист должен поиграть в популярной группе, уйти из нее и собрать собственный коллектив. К счастью для нас, Тони выпал из обоймы из-за травмы руки, прежде чем его захомутала» какая-нибудь известная группа.

Кто-то теряет, кто-то находит.

В те выходные мы встретились на первой репетиции в доме культуры в Сикс Вэйз, одном из самых старых и загаженных районов Астона. Была одна проблемка: мы едва слышали свои колонки, такой шум стоял на развязке трассы А34. Дело усугубляли машины и грузовики, кружившие по бетонному кольцу, построенному недавно сверху. В то время в Астоне лилось столько бетона, что чуть-чуть и мы бы начали покупать шапки-ушанки и обращаться друг к другу «товарищ». Твою мать, здесь и так хватало серости, так на кой хрен делать пейзаж еще мрачнее?!

Чтобы его немного оживить, я пошел туда ночью, предварительно выглушив пару бокалов пивка, вооружившись краской в аэрозольной упаковке и сделал несколько украшений. На стене возле кольца написал среди прочего: «Железная пропасть». Черт его знает, что у меня было тогда на уме.

Репетиции проходили хорошо, принимая во внимание тот факт, что я никогда не пел в нормальной группе. Вообще-то, парни просто импровизировали, а Тони кивал головой, когда я должен был вступить. Если говорить о текстах, то я выдавал такие перлы, какие только приходили мне в голову.

Гизеру тоже было нелегко. Тогда не хватало денег на бас-гитару, он выжимал все, что можно из своего «телекастера», т. к. басовые струны нельзя натягивать на нормальную гитару, гриф лопнет. Сначала Тони смотрел на Гизера с недоверием, но, как оказалось, из него получился офигенный басист. Прирожденный талант. Именно он среди всех нас больше всего напоминал рок-звезду.

Первый концерт мы дали в Карлайле, благодаря старым связям Айомми со времен «Mythology». А это значило, что мы должны были проехать двести миль по автостраде М6 на ржавом раздолбанном автобусе Тони. К тому же дорога ежеминутно кончалась и начиналась — не везде успели положить асфальт. Подвеска нашего авто умерла вместе с динозаврами, и когда мы входили в поворот, все должны были обеспечить равновесие, дабы подкрылками не изорвало резину. Вскоре мы убедились, что подобное равновесие малоэффективно на практике, а внутрь фургона постоянно втягивало отвратительный смрад паленой резины, сыпались искры, доносился ужасный скрежет колеса, постепенно пробивающего в обшивке огромную дыру.