Одиннадцать минут - Пауло Коэльо

– Да она шутит.

И, повернувшись к Марии, произнесла по-португальски отчетливо и раздельно:

– Это – самое дорогое заведение во всей Женеве. Никогда больше не повторяй таких глупостей. Он знает цены на рынке и знает также, что никто не получает за сеанс тысячу франков, разве что от «особого клиента». Да и то – если повезет и если научишься всем премудростям.

Глаза Милана – позднее Мария узнала, что он родом из Югославии, но живет здесь уже лет двадцать, – не оставляли и тени сомнения:

– Такса – 350 франков.

– Поняла, – пробормотала униженная Мария. Сначала спрашивает, какого цвета у нее исподнее.

Потом определяет, сколько стоит ее тело.

Но времени подумать не было – хозяин продолжал давать инструкции: к клиенту домой или не в пятизвездные отели не ходить. Если клиенту некуда отвести ее, она должна сама отвезти его в отель, находящийся в пяти кварталах отсюда, причем – обязательно на такси, чтобы не примелькаться девицам на Бернской улице. Тут Мария сообразила – не в том дело, чтобы не примелькаться, а чтобы не переманили в другое заведение, где будут лучше платить. Однако, наученная горьким опытом первой дискуссии, смолчала.

– Еще раз говорю: на работе – ни капли спиртного, как будто ты американский полицейский, – видела, наверно, в кино? Ладно, пока все, мне пора, сейчас начнет подтягиваться клиентура.

– Поблагодари, – сказала девица опять же по-португальски.

Мария сказала «спасибо». Милан улыбнулся, но его список рекомендаций еще не был исчерпан:

– Да, совсем забыл! От предложения выпить и до выхода должно пройти никак не больше сорока пяти минут – а поскольку здесь, в Швейцарии, везде понатыканы часы, пунктуальными становятся даже югославы и бразильцы. И запомни, что время – деньги, а мне надо детей кормить.

Запомнила.

Милан протянул ей стакан газированной минеральной воды с ломтиком лимона – все вместе вполне могло сойти за джин-тоник – и велел подождать.

Бар мало-помалу стал заполняться посетителями. Мужчины входили, оглядывались по сторонам, рассаживались поодиночке, и тотчас появлялся кто-нибудь из «местных», словно начиналась вечеринка и люди, давно и хорошо друг друга знающие, собрались после долгого трудового дня, чтобы вместе повеселиться. Каждый раз когда посетитель находил себе пару, Мария с облегчением вздыхала, хотя уже немного освоилась. Может быть, потому что это была Швейцария, может быть, потому что рано или поздно она непременно найдет острые ощущения, деньги, мужа – все, о чем мечтала. А может быть, и потому, что – она только сейчас это поняла – впервые за много недель вышла вечером из дому и оказалась там, где играла музыка и время от времени раздавалась португальская речь. Она смеялась, потягивала фруктовый коктейль, весело болтала с другими девушками.

Никто из них не был с ней особенно приветлив, никто не пожелал ей успеха на новом поприще – ну да это и понятно: в конце концов, она была их конкуренткой, соперницей, ибо охотились они за одной и той же добычей. Но это ее нисколько не огорчало, а наоборот – раззадоривало и вселяло в нее гордость: она сражалась с ними, боролась на равных. В любую минуту Мария могла встать, открыть дверь, уйти и никогда больше не возвращаться, но даже и в этом случае навсегда запомнила бы, что у нее хватило отваги прийти сюда, обсуждать такие вопросы, о которых раньше не осмеливалась бы даже подумать.

Я – не жертва судьбы, повторяла она себе ежеминутно, я не боюсь рисковать, я не скована никакими рамками, я проживаю такие минуты, которые потом, в унынии старости, в безмолвии сердца, буду – как ни странно – вспоминать с отрадой и светлым чувством.

Она была уверена, что никто к ней не подойдет, и завтра все это предстанет безумным сном, увидеть который еще раз она не решится никогда, ибо с каждой минутой становилось все яснее – получить тысячу франков за ночь можно только однажды, а потому лучше взять билет и вернуться в Бразилию. Чтобы скоротать время, Мария стала прикидывать, сколько зарабатывают эти девушки, если, предположим, они выйдут с клиентом три раза за вечер, отработают четыре часа...

Получалось, что за день они получают столько, сколько она – за два месяца стояния за прилавком магазина тканей.

Да, конечно, ей заплатили тысячу за ночь, но ведь недаром говорят – новичкам везет. Но все равно – доход обычной средней проститутки во много раз больше того, что она могла бы заработать уроками французского в своем городке. А для этого всего только и надо – сколько-то времени посидеть в баре, потанцевать да лечь на спину, вот и все. Даже разговаривать не обязательно. Деньги – это, конечно, стимул, продолжала размышлять она. Но ведь это еще не все. А вдруг тем людям, что собираются здесь, – и клиентам, и девицам – удается найти еще какую-то отраду? А вдруг мир – совсем не такой, как рассказывали о нем в школе? Если пользоваться презервативом, опасности нет никакой. И можно даже не бояться, что тебя узнает соотечественник.

Никто не приезжает в Женеву, кроме тех – им однажды сказали об этом на курсах, – кто ходит в банки. Но большинство бразильцев всему на свете предпочитают магазины, особенно в Майами или в Париже... Триста франков в день, пять дней в неделю...

Огромные деньги! Что же здесь делают эти девицы, если за месяц можно скопить столько, что хватит купить дом для родителей?! Может быть, они работают недавно?

Или – спросила себя Мария и сама испугалась – или потому, что им это нравится?

Ей захотелось выпить – накануне шампанское очень помогло.

– Позволите вас угостить?

Она подняла голову. Перед ней стоял мужчина: лет тридцати на вид, в темно-синей форменной тужурке, украшенной эмблемой какой-то авиакомпании.

Земля замедлила вращение, и Мария почувствовала, будто отделяется от своей телесной оболочки и смотрит на себя со стороны. Умирая со стыда, но не в силах справиться с жарким румянцем, заливающим щеки, она кивнула, улыбнулась и поняла, что с этого мгновения жизнь ее изменилась необратимо.

Фруктовый коктейль, разговор, что вы здесь делаете, холодно, не правда ли? Мне нравится эта музыка, хотя я предпочитаю «Абба», а вы – из Бразилии? Расскажите мне о своей стране. У вас там карнавал. Бразильянки все такие красивые?

Улыбнуться и поблагодарить за комплимент, быть может, немного смутиться. Еще один танец, перехватить взгляд Милана, который чешет в затылке и показывает на часы. Аромат туалетной воды – придется привыкать к чужим незнакомым запахам. По крайней мере, к запаху туалетной воды. Они танцуют медленно, прильнув друг к другу. Еще один фруктовый коктейль, а время идет. Она взглядывает на часы, летчик спрашивает – может быть, она кого-нибудь ждет? Да, через час должна будет встретиться тут с друзьями. Он приглашает ее в отель, Отель, постель, 350 франков, душ (летчик с интересом заметил, что раньше такого не пробовал). Нет, это не Мария, это какое-то другое существо, вселившееся в ее бесчувственное тело, механически выполняющее некий ритуал. Роль сыграна. Милан все предусмотрел, обо всем предупредил, не сказал только, как надо прощаться с клиентом. Она говорит «спасибо», летчик потерял прежнее оживление и явно хочет спать.

Хочется домой, но она пересиливает себя, надо идти в бар, отдать Милану пятьдесят франков, и вот – новый клиент, еще один фруктовый коктейль, вопросы о Бразилии, отель, душ (на этот раз – без комментариев), возвращение в бар, комиссионные хозяину, а он говорит: на сегодня свободна, клиентов мало. Она не берет такси, пешком проходит всю Бернскую улицу, поглядывая на клубы и бары, на витрины часовых магазинов, церковь на углу (она закрыта, как всегда закрыта...) Некому встретить ее взгляд – все как всегда.

Она идет по холодной улице, но не чувствует, что озябла. Она не плачет, не думает о том, сколько заработала, она в некоем душевном оцепенении – кажется, это называется «в трансе». Есть люди, которые родились на свет, чтобы идти по жизни в одиночку, это не плохо и не хорошо, это жизнь. Мария – из их числа.

С трудом удается ей собрать силы и подумать о случившемся. Она только начала – и уже может считать себя профессионалкой, кажется, всю жизнь только этим и занималась. Она испытывает странный прилив любви к себе, она довольна тем, что не убежала. Теперь надо сообразить, будет ли она продолжать. Если будет, то станет самой лучшей – а ведь она никогда, ни в чем не была лучшей.

Но жизнь внушила ей – и как быстро! – что выживает сильнейший. Чтобы стать сильной, надо быть лучшей из всех. Иного не дано.

Запись в дневнике Марии, сделанная через неделю:

Я – не тело, наделенное, душой, я – душа, часть которой видима и называется телом. Все эти дни – хотя следовало бы ожидать, что все будет наоборот, – душа обнаруживала свое присутствие сильней, чем прежде, больше, чем всегда. Она ничего мне не говорила, не упрекала меня и не жалела, а только наблюдала за мной.

И сегодня я поняла, почему так происходит: уже давно я не думаю о том, что называется «любовь». Мне кажется, она убежала от меня, будто почувствовав, что ей тут не рады, что она – нежеланная гостья, что ею пренебрегают. Но если я не буду думать о любви, я стану ничем.