Происхождение - Ирвинг Стоун

Капитан Фицрой, племянник герцога Крафтона, рассчитывает отплыть в конце сентября. Его задача прежде всего исследовать южное побережье Огненной Земли, затем посетить острова южных морей и возвратиться в Англию через Индийский архипелаг. Экспедиция ставит перед собой исключительно научные цели, так что ваше судно будет делать остановки достаточно длительные для того, чтобы Вы могли проводить Вашу работу по сбору естественнонаучной коллекции самым наилучшим образом.

Сам капитан Фицрой – это образец офицера, усердно пекущегося об общем благе. У этого человека безупречные манеры, и остальные офицеры прямо-таки обожают его. За свои собственные деньги (а это 200 фунтов стерлингов в год) он берет с собой в плавание художника. Тем самым Вы можете рассчитывать на приятного компаньона, который наверняка будет всей душой стремиться войти в Ваше положение.

Поскольку корабль отплывает в конце сентября, Вам, понятно, не следует тянуть с уведомлением о принятом Вами решении, которое надлежит направить капитану Бофорту и лордам Адмиралтейства.

Адмиралтейство не склонно платить Вам жалованье, хотя Ваше назначение и является вполне официальным. Но Вам за их счет будет предоставлено все необходимое для плавания. Если же, однако, жалованье вам необходимо, я склонен думать, что его Вам определят.

Искренне Ваш, мой дорогой сэр, Дж. Пикок".

Это было похоже на удар молнии. Без всякого предупреждения ему подумать только! – предлагают совершить кругосветное путешествие… и в качестве не кого-нибудь, а натуралиста! Невероятно! Вместо того чтобы несколько лет сидеть сложа руки и ожидать места в приходе, он сможет повидать своими глазами Южную Америку, Анды, которые столь захватывающе описал Гумбольдт, Тьерра-дель-Фуэго, этот подлинный край света, Индийский океан… От изумления и восторга у него кружилась голова.

Тем временем сестры прочли оба письма. Широко открытыми глазами смотрели они на брата, и на их лицах сменялась целая гамма чувств – от удивления до ужаса.

Чарлз взволнованно ходил взад-вперед по зимнему саду, по обыкновению выражая в движении свои эмоции. Каролина, на правах хозяйки дома, озабоченно изрекла:

– Ты не можешь принять этого предложения. Все-таки два года. Тьерра-дель-Фуэго! Плавать по опасным водам!

– Ну и что? – прервал ее Чарлз. Его лицо выражало скорее удивление, чем досаду. – Такое везение выпадает только раз в жизни. Когда еще я получу возможность совершить кругосветное путешествие?

Кэтти спросила:

– Но, Чарлз, разве у тебя достаточно знаний, чтобы справиться со столь ответственным поручением? Что ты до сих пор собирал? Каких-то там жуков?

– Генсло говорит, что достаточно. И Пикок с ним согласен. – Лицо Чарлза просветлело, и он со смехом заключил: – Пусть я и "незаконченный", но все же натуралист.

Устроившись поглубже в плетеном кресле, он вытянул длинные ноги. Когда он опять заговорил, голос его был совершенно спокоен.

– Давайте сперва договоримся: а что, собственно, понимать под словом "натуралист". Конечно, точно этого никто не знает. Скажем так: натуралист это человек, наблюдающий, изучающий, коллекционирующий, описывающий и систематизирующий все живое – будь то растения или животные.

– Выходит, геолог, как твой профессор Седжвик, не натуралист? Ведь горные хребты – мертвые, не так ли?

– ..Да… они не то же самое, что деревья, рыбы, пресмыкающиеся или жуки. Но, с другой стороны, горные хребты меняются под влиянием естественных сил, например ветра, дождя, наводнения, извержения вулкана… В общем, я смогу лучше ответить на этот вопрос, когда вернусь из плавания.

Он встал, глаза его блестели, голос дрожал.

– Да я уже в девять лет, как только стал ходить в школу преподобного мистера Кэйса, ничего на свете так не любил, как естествознание. Помните, я сам придумывал имена для растений и собирал все, что попадалось под руку: ракушки, монеты, минералы…

– ..И еще каких-то скользких гадов, которых ты почему-то принес ко мне в комнату, – добавила Кэтти с язвительным смешком.

– Страсть к собирательству была сильнее меня. Наверняка она врожденная: ни у одной из вас, ни у Раса нет ничего подобного.

– Мы просто думали, что одного ненормального на семью больше чем достаточно, – парировала Сюзан.

– Безусловно! А два года в Эдинбурге? Признаю, в хирургии я там явно не преуспел и в теории тоже. Лучшие мои часы – те, что я провел вне стен университета. Впрочем, профессоров мало интересовало, чем я занимаюсь после лекций. Я познакомился со множеством людей – и молодых, и старых. Нас всех объединяли общие интересы. Музей естественной истории находился в западном секторе, всего в нескольких минутах ходьбы… Ах, что это был за музей! Основал его профессор Роберт Джеймсон. А какую коллекцию птиц он собрал, какую научную работу там проводили!

Нервы его были напряжены до предела и, протискиваясь во время хождения между белыми плетеными стульями, он движением пытался как-то унять неразбериху обуревавших его чувств.

Музей естественной истории в Эдинбурге! Во главе его стояли два молодых, но уже опытных натуралиста – в свои тридцать три доктор Роберт Эдмунд Грант считался непререкаемым авторитетом в сравнительной анатомии и зоологии; Вильям Макджилливрей был моложе на два года.

– Этот музей и был моим университетом, – с жаром продолжал Чарлз. – А его руководители уверовали и в мой неподдельный восторг, и в мою способность изучать то, что мне действительно нравится. Оба сделались моими друзьями и учителями. Они позволяли мне вместе с ними заниматься составлением каталога и анатомированием, и это стало моей школой. Доктор Грант часто брал меня с собой собирать живые организмы, которые оставались на берегу после прилива. Однажды на черных скалах Лейта мы нашли рыбу-пинегора.

– Как она очутилась на берегу? – спросил я его.

– Должно быть, на скалы она приплыла, чтобы метать икру, и осталась там, когда схлынула приливная волна.

– Наверно, это все-таки необычно? – сказал я. – Если пинегор всякий раз при выведении потомства встречает такие трудности, как же он не вымер?

Грант посмотрел на меня с явным одобрением.

– Давайте-ка вскроем рыбу и посмотрим. Но сначала занесите все ее размеры в нашу тетрадь.

Чарлз также записал тогда, что у пинегора чрезвычайно маленькие глаза. Грант вскрыл рыбу ножом, и они обнаружили, что в ее яичнике находилось большое скопление икринок розового цвета. Чарлз записал, что "икра выглядит нормальной и в ней не заметно глистов".

С Макджилливреем они совершали длительные прогулки и частенько заглядывали на рыбачьи шхуны в Ньюхей-вене. Иногда рыбаки даже разрешали Чарлзу вместе с ними выходить на ловлю устриц. Чего только не попадалось в сеть! И все это он собирал и отмечал в своей записной книжке.