Путь к трону. Князь Глеб Таврический - Александр Сапаров

– Не ори, береги дыхание.

Когда мы пробежали, по моим подсчетам, километров восемь, вся наша компания перешла на быстрый шаг. Вдали показались какие-то строения.

Насколько я понял, это были уже пригороды Константинополя. Наша команда из шести человек остановилась перед ближайшим поселением.

– Ну Константин, что будешь делать? Пойдешь с нами или у тебя есть другие возможности? – ухмыляясь, спросил Георгий.

– Нет, парни, я уж как-нибудь сам. Только мне надо бы дойти до дома купца Стратигопулоса.

Мои спутники загомонили:

– Так это нам по дороге, мы все равно пойдем в порт.

Пока шли улицами Константинополя, нас не один раз останавливали стражники, но Георгия, похоже, знала каждая собака. Узнав о наших злоключениях, добрые воины начинали ржать, держась за животы, и говорить про небывалую удачу – удрать с венецианской галеры.

Вскоре окружающее стало несколько знакомым, и я, простившись со своими спутниками, постучал в ворота. Открыл их мне Левант, который с удивлением на меня уставился.

– Константин, я вообще ожидал, что ты придешь вчера вечером, а сейчас уже вторая половина дня. Что с тобой случилось, ты уходил такой нарядный?

Я посмотрел на свою порванную грязную одежду и промямлил:

– Ну на меня напали, сзади стукнули по голове – вот только очухался и пришел.

Левант засмеялся:

– А уж гордился-то! Ладно, давай заходи, твоих товарищей нет, они все ушли в порт, так что можешь пойти умыться и поесть. А по своим делам разбирайся с хозяином сегодня вечером.

Я прошел во двор и отправился в комнату. Там, достав из рундука свой мешок, переоделся в чистое. Сабля, слава богу, была на месте. Я прошел на кухню, где повариха положила мне поесть и сразу исчезла. Буквально через несколько минут в помещение почти забежала Марфа.

– Константин, расскажи, что с тобой приключилось. Почему ты пришел только сегодня к вечеру?

– Госпожа, я вчера уже совсем поздно вышел от Евфимии, и меня сзади ударили по голове. Очнулся только недавно, в какой-то канаве. Вот так, ничего интересного. Сам виноват, надо было лучше смотреть.

– Ну ладно, – сказала взволнованная женщина, – хорошо, что не убили. Тебя не тошнит после удара? А то, может, послать за Евфимией?

– Кха, кха, – подавился я едой, – нет, не надо, все пройдет и так. Нехорошо по пустякам тревожить мудрую женщину.

– Ну как хочешь, – медленно протянула Марфа, глядя на меня с большим подозрением, и удалилась.

Я поел и только сейчас почувствовал себя человеком. Голова все еще болела от выпитого снотворного, но бег в течение нескольких часов выгнал большую его часть вместе с потом. Я с трудом встал, прошел в комнату охраны, упал на подстилку и отключился.

Разбудил меня громкий разговор и смех – зашедшие охранники смеялись, глядя на меня.

– Расскажи-ка, Коршун, нам, как погулял. Наверно, неплохо, если весь день спишь?

Я миролюбиво пробурчал им, что типа не очень и помню, как все прошло, но выпил прилично.

Стратигопулос, как ни странно, особо не ругался, а смотрел на меня изучающе, как будто не мог понять, как я здесь очутился.

«Похоже, он не рассчитывал меня здесь больше увидеть, – мелькнула мысль, – вот ведь гад, мог бы и не отпускать… Ну ладно, я это запомню, может быть, еще подержу тебя за кадычок».

После ужина Ираклий увел меня в сторонку и сказал:

– Давай рассказывай – что с тобой было? Ни единому слову не верю!

– Ираклий, ты, может, знаешь Георгия из тагмы[7], которая несет охрану длинных стен?

– Ха, ну и спросил, кто же его не знает!

– Так вот, опоила меня Евфимия и продала на венецианскую галеру, но мне удалось прикончить несколько человек из экипажа, гребцы освободились, перебили всех венецианцев, а Евфимию, которая была там же, использовали по прямому назначению, а потом убили. А затем мы вместе с Георгием и его приятелями устроили забег на несколько десятков стадий.

Ираклий глядел на меня недоверчиво:

– Ты хочешь сказать, что все освободились благодаря тебе?

– Ираклий, если не веришь, спроси у Георгия – он наверняка уже сидит в какой-нибудь забегаловке. И поторопись, а то он опять напьется и попадет еще в какую-нибудь историю.

– Слушай, Коршун, если все, что ты рассказал, правда, то вас скоро начнут искать. Ты что думаешь, те, кому Евфимия передавала золото, будут ждать, когда их потащат на допрос? Вас всех будут убивать если не сегодня, то уже завтра ночью… Я знаю, что тебе надо делать. Сейчас мы пойдем во дворец. Есть у меня один старый знакомец по службе. Если ты попадешь на службу императора в этерию[8], можешь положить на всех.

– Ираклий, а с чем едят эту этерию?

– Хе-хе, этерия сама съест кого угодно. Те, кто в ней служат – этериоты, – они такие же, как ты, искатели приключений, там есть англы, скотты, нурманны, есть и славы. Но даже среди этериотов я таких здоровых, как ты, не видел. Ладно, давай собирайся, да пойдем, идти неблизко.

Мне было собраться – только подпоясаться, и через несколько минут наш путь уже лежал во дворец императора, ну если быть точнее, не в сам дворец, а немного поодаль от него.

Когда подходили к невысокому каменному зданию, оттуда слышались веселые крики и женский визг. Мы зашли в проем без дверей. Внутри за кое-как освещенными столами сидели здоровые мужики, кое-кто в доспехах, некоторые без них. Но около каждого лежала секира. Визжали девушки, разносившие вино, когда разгоряченные питьем воины щипали их за выдающиеся задницы.

Ираклий целеустремленно вел меня дальше, где было немного почище. Там за столом сидели два пожилых воина. Их изуродованные шрамами лица оживились, когда они увидели моего спутника.

– А, хренов лохаг, как поживаешь, все купчика своего охраняешь? Совсем забыл своих друзей. Давай садись за стол, – заорал один. – А это что за верзила? Ты посмотри, Братомил, он же потолок башкой цепляет.

– Да вижу я все, Упырь, что, думаешь, ежели пьяный, так и не разгляжу ничего? Садись, паря, с нами, расскажи, откуда и куда путь держишь.

Но тут вступил в беседу Ираклий:

– Братомил, земляк это ваш, из Киева со мной пришел. Надо бы помочь человеку, в вашей этерии ведь всегда место для такого воина найдется?

– Так ты, паря, из Киева, что ли?

– Нет, мужи, с Аладъеки я сюда попал.

– Так ты нурманн али свей? По-нашему вроде баешь…

– Да вообще-то из новугородских я.

– Ну все равно наш. Как попал-то сюда? Вроде, говорят, князь-то Владимир Мономах войной на василевса[9] пойти собрался, а ты чего не пошел в войско?

– Так когда пришли мы в Киев, то войско вроде уже ушло. Вот я и решил на Царьград посмотреть – любопытно же. Когда еще такое получится.

Оба воина переглянулись:

– Да ты парень не промах. Ну-ка встань, повернись. Ну что же, секирой махать сможешь. Правда, опять же на голову будешь выше всех. Короче, давай садись, есть еще время, поговорим, расскажешь про жисть свою. А потом пойдем к нам в казарму.

Я поднял бокал вина и, вспомнив вчерашнее, поставил его на стол. Мои сотрапезники недоуменно переглянулись, а потом Ираклий коротко рассказал о моем сегодняшнем приключении. Выслушали они эту историю в молчании, но во взглядах, которые они бросали на меня, было видно уважение.

Набрались все мы неплохо. На пути во дворец даже пели песни, и я пытался подпевать. На входе в казармы нас остановила стража, увидев незнакомое лицо, но после объяснений без звука открыла двери.

Я стоял в полном вооружении этериота, с секирой на плече, у дверей покоев императора, на другой стороне стоял мой напарник Бонди. Он так же, как и я, попал в Константинополь в поисках золота и приключений. Это был веселый добродушный парень. Но когда начинали подсмеиваться над его именем, он приходил в ярость, почти как берсерк, – теперь это знали уже все и «землекопом» его никто не обзывал.

В зале было темновато, немногие светильники горели так, чтобы было можно видеть окружающее, не больше. Я стоял и вспоминал прошедший месяц с того момента, как стал этериотом. На следующий день после пьянки в трактире Упырь отвел меня в дворцовую канцелярию, где меня подробно расспросили, записали, выделили несколько номисм[10] на расходы, после чего мы пошли в арсенал, где выдали оружие, круглый щит, доспехов же на меня не нашлось. Увечный кладовщик долго ругался, пытаясь найти мне хоть что-нибудь. Наконец где-то в углу он откопал заржавевшие доспехи и попытался примерить на меня. К нашему удивлению, они подошли, да только под них, кроме легкой одежды, ничего нельзя было поддеть, и пришлось их тащить к кузнецу и платить за мелкий ремонт.

В нашей казарме жили в основном славяне и норманны, было несколько свеев. Англы и саксы жили отдельно. Норманны их недолюбливали за еще большую грязь, чем у них.