Ниже – только вверх. Книга 5. Аннигиляция - Сергей Журавлев

Итак, в каждой, даже самой маленькой группе общества должен быть избран представитель, и слово «власть» к данному человеку неприменима.

Слово «власть» используем только в случае военного переворота, незаконного утверждения некой личности во главе общества, превышения чиновником своих полномочий. Не чиновники с табелем о рангах нужны – управленцы.

Количество избираемых не лимитировано. И нет ничего страшного в том, что число желающих стать представителем сравняется с количеством избирателей. Решать все будет слепой случай, жребий. Шары опустят в барабан, и кто-нибудь, пусть даже ребенок, вытащит нужное количество шаров.

Избранные для участия в дальнейших выборах получают мандат и переходят на государственное обеспечение. Теперь кандидат обеспечивается проживанием на уровне отеля «четыре звезды», питанием и прочим необходимым на период выборов и еще премией в размере двух неких базовых величин, установленных в этом обществе. Если во время мероприятий кандидат нарушил закон, он не участвует в финале. Представитель может выдвигаться как коллективом, союзом, партией, двором, так и быть самовыдвиженцем. Важно, чтобы его подноготная была известна с ясельной группы детского сада до настоящего дня. Чтобы не пил, не кололся, не сидел, был физически и психически здоров, имел хорошее образование и IQ выше среднего. Список требований можно расширять в зависимости от занимаемой должности. Обязательно должна существовать возрастная квота: не моложе тридцати и не старше семидесяти.

А вот теперь выбираем в прямом эфире. Снова-таки – лотерея. Фальсификация невозможна. Никто из особей действующей власти не сможет точечно влиять на представителя общества. А это гарантия честных выборов!

Избранный премьер набирает свою новую команду управленцев, профессионалов в основных отраслях хозяйства. Человек этак двенадцать. Назначаемые и убираемые одним росчерком пера премьера, они руководят сотней опытных управленцев, четко разбирающихся в тонкостях своей отрасли. Вот эта первая сотня может работать и не под одним премьер-министром. Теперь у команды премьера и его министров железная мотивация работать хорошо, чтобы их вместе с премьером и министрами не попросили вон раньше срока.

– Как раньше? – подскочил с места Илья. – Кто их выгонять будет? Черта с два они сами уйдут!

– А для этого самая главная фишка должна быть. Думаю, очень важно при такой форме правления обязательно, не реже одного раза в год, проводить оценку результатов работы премьера и его команды.

– Вот тут мы и приплыли! Поставим своих оценщиков, и они так «наоценивают» себе и своим «избранникам», что всю жизнь икаться будет, – не унимался Каров.

– Да вы никак не избавитесь от своих стереотипов! – вскипел Феликс и отложил бананы. – Оценщиков, как и премьера, будут выбирать вслепую. И заметьте, оценщиков выбираем из всех слоев общества без учета заслуг, уровня интеллекта, а возрастной барьер ограничиваем только снизу – например, с десяти лет. Тянем кандидатуры из барабана и набираем 21 оценщика. Далее они, не методом научного подхода, а просто эмоционально ставят или «плюс», или «минус». Все! Четко и понятно! Оценка простая – собрали бумажки с плюсами и минусами, подсчитали, чего больше, и решили: преобладает минус – вон! Плюсы и минусы в равном количестве – учесть замечания и устранить недоделки в строго установленный срок. Не получилось – вон. Оценка «отлично» – работаем до следующего года, и так хоть до глубокой старости. Все решают «оценщики». Важно, чтобы каждый раз ими были другие, незаангажированные люди.

Такие условия выборности и контроля деятельности не оставляют шанса для манипуляций или уклонения от обязанностей.

– Допустим, вы меня убедили в первой, технической части избирательной стратегии, – сказал Илья с улыбочкой, – а где главная движущая сила личности, где мотивация? Чего вдруг премьеру и его команде горбатиться за идею? Альтруистов в обществе не так уж много. К тому же в силу своей малочисленности вряд ли они смогут повлиять на рост благосостояния окружения.

Оценка труда этого бомонда – материальное вознаграждение. Оплата в установленной части от ВВП страны, государства.

Среди первых управленцев общества, к примеру, такое распределение: премьеру две части, а его министрам по одной. Это колоссальные суммы. Если пять лет проработали успешно, прибавка к прежнему обеспечению в размере двадцать пять процентов от первой ставки. Если семь лет – тридцать пять, если десять и более – пятьдесят. Если хоть один раз не справились – вон без выходного пособия. Даже в трудовой стаж срок «просиживания кресла» не должен войти.

Феликс замолчал и окинул взглядом всю компанию. Основную идею он донес и ждал реакции. Но народ не торопился высказываться. Кто-то обдумывал услышанное, опустив взгляд на тлеющие угли. Кто-то, устремив глаза ввысь, мечтал о справедливом обществе. Один только Илья смотрел на него в упор и молчал.

– Что скажешь? – спросил Саенко.

– Может быть… – ответил тот. – Но все как-то сыро… А не проще взять уже накатанную систему с достаточно высоким уровнем жизни, к примеру Германию или Норвегию, и скопировать все – от налогообложения до уголовного кодекса?

– Возможно. Но тогда мы получим неплохую систему, – согласился Феликс, – а я говорю о совершенной системе. О той, которая выдержит любые катаклизмы, экономические кризисы, а главное, вернет людям забытое чувство справедливости и гордости за свою родину.

Ставрос взглянул на Марту.

– А ты чего такая хмурая? Как по мне, так Феликс весьма интересно мыслит. Ты не согласна?

– Да уж… Еще Вильгельм говорил: «Русские договора не стоят бумаги, на которой они изложены!» – резко ответила Марта.

– К чему это ты?

– Да к тому, что когда в 1945 году Берлин засыпали листовками, призывающими гражданское население содействовать продвижению русских войск, обещая взамен свободу и еду, мою бабушку, показавшую листовку ворвавшимся в дом «освободителям», две недели насиловали русские солдаты. Появление на свет моего отца – яркий пример правоты слов Вильгельма.

Воцарилась пауза.

– В этой печальной истории есть и другая сторона. Появился твой отец, и как следствие – ты, прекрасная Марта, – улыбаясь, произнес Аркадий, пытаясь разрядить обстановку. – Можно сколько угодно говорить об ужасах войны, об Освенциме, Хатыни, Катовице и Бабьем Яре, однако этим ничего не исправить. А вот подумать о будущем и принять единственно правильное решение, поступив по совести, – это мы можем.

– Все, о чем вы тут так много говорили, решается или в одночасье, или в течение смены поколения, – отрубила Марта и умолкла.

Больше желающих выступить не нашлось.

Зачастую решительный шаг вперед – результат крепкого пинка в зад

Андерсен летел в Гаагу. После недавних событий ему необходимо было многое переосмыслить.

«Да, я хотел стать ферзем, а сейчас даже не пешка… Меня изящно смели с шахматной доски, не оставив никакой видимой возможности продолжить поединок. Может, продать установку американским или китайским бонзам? Допустим. И что тогда? А тогда меня самого «перепишут», как я «переписал» Савелия. Кстати, как он там?»

То, что произошло после того, как Майкл подумал о русском, повергло его в шок. Оказалось, что он сам стал Савелием, летящим в это время в самолете авиакомпании «Аэрофлот». Сознание Андерсена сейчас пребывало в двух телах одновременно, и, что интересно, это не мешало ему контролировать ситуацию. А вот сознание Савелия, не замечая постороннего вмешательства, словно поисковая система, отвечало на любой запрос Андерсена.

«Класс! Знал бы раньше про такое, я бы этого карлика… – и тут Андерсена понесло. – Эврика! Потеря денег Флеминга не означает потерю контроля над ситуацией. А то, что два одинаковых сознания обладают телекинезом, – исключительно ценно. Имея снятую с сознания Перегуды информацию и возможность управлять сознанием Савелия, я могу…»

От осенившей его идеи и представившейся перспективы перехватило дыхание, и Андерсен шумно закашлял. Стюардесса отреагировала и подала стакан воды. Вода немного остудила бурлящий мозг, и в нем стали пробиваться первые ростки нового коварного плана.

«Для начала пусть Савелий на некоторое время свалит на дачу и не показывается к себе в контору. Тем временем надо найти двойника Перегуды. Потом они оба явятся к своему шефу с докладом, что интересующий всех субъект и секретная технология у них в руках. Мало того, новоявленный «Кулибин» даст согласие сотрудничать. А этим «Кулибиным» буду я».

Прямо из аэропорта Андерсен поехал к себе. Не останавливаясь в приемной, кивнул Фреду и вошел в свой кабинет. В два глотка выпив полстакана «Абсолюта», снял пиджак, галстук и, расстегнув ворот рубашки, упал в насиженное кресло.