Метод книжной героини - Алекс Хилл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понятия не имею. Ты же у нас эксперт в любви, а не я.
– Изначально нужен крючок, за который могут зацепиться мысли о тебе, и ненависть – один из них. Это уже почти любовь, такая же сильная встряска, которая заставляет тебя думать о человеке, говорить с ним, касаться его…
– Кулаком?
– Поубавь скепсис и послушай. Если повернуть выключатель и вставить в череду негативных эмоций одну позитивную, она повлияет на все. Показатели не изменятся, останутся так же высоки, но изменятся чувства. Я читала об этом сто раз, как один разговор переворачивал привычный мир, как один поцелуй превращал врагов в пару. Это зернышко прорастает долго, но из него получаются прекрасные цветы. Есть, конечно, замечательные истории о любви с первого взгляда, где герои преодолевают множество препятствий, чтобы остаться вместе, но в жизни такое не подстроишь. Мы ведь не боги. А вот постепенное развитие влюбленности – запросто!
– То есть мы не сдаемся?
– А ты этого хочешь?
Неуверенно пожимаю плечами, не находясь с ответом. Катя заглядывает в мобильник и пару раз бьет пальцем по экрану, а после кладет его обратно на кровать. Поднимает голову и долго смотрит мне в глаза, прежде чем задать следующий вопрос:
– Скажи, что ты сейчас думаешь о Елисее?
– А это обязательно?
– Мы должны отслеживать и твои изменения тоже, в этом суть эксперимента.
Поворачиваюсь к подруге спиной, за тонкими занавесками без единой складки виднеется синее небо. Размышляю пару мгновений и отвечаю максимально честно:
– Меня раздражает его напыщенная надменность и отчужденность. Словно ему плевать на все, словно он считает себя самым крутым, а все остальные просто мелкие мушки, от которых он брезгливо отмахивается. Он, не задумываясь, бросает острые обидные фразы, и я не понимаю, как с ним вообще кто-то может общаться. А еще его челка… Это же просто кошмар!
– Чем же тогда он нравился тебе все это время? Ты сейчас не сказала ничего нового.
– Наблюдать со стороны всегда легко. Пока мы не столкнулись лично, он казался просто загадочным и немного мрачным. И он мне не нравился в прямом смысле, но был интересен. Как образ, как персонаж.
– Ты считаешь его красивым?
– Больше да, чем нет. Худые и высокие в моем вкусе.
– А лицо?
– А что с ним? Лицо как лицо. Прыщей нет, уже плюс.
– Что насчет глаз?
– Намекаешь на его национальность?
– Да.
– Никогда не придавала этому значения.
– Кстати, ты не знаешь, кто он именно?
– Нет. Скорее всего, в нем смесь, и это может быть все, что угодно, от казаха до японца.
– А как с чувствами, Лана? Как ты себя ощущаешь рядом с ним?
– Честно? Глупо. Как будто стучусь лбом в бетонную стену.
– Это все?
Растираю нос пальцами, ощутив щекотание призрачных снежинок. Я бы ни за что не запомнила тот день, если бы не свалилась на целую неделю с жуткой ангиной после детской снежной войны. Это был он, я точно знаю. Высокая женщина в длинном пальто громко выкрикивала: «Елисей! Елисей!» Прошло уже пять лет, но что могло так сильно его изменить? Почему Елисей больше не улыбается так, как тогда? Что случилось с тем пухлым и задорным мальчишкой?
– Все, – тихо отвечаю я и разворачиваюсь на стуле.
Книги перед Катей раскрыты, и она водит пальцем по строчкам, перескакивая с одной на другую.
– Нам нужно продумать третий шаг, – бормочет она. – Репетиторство? Не то. Общий урок? У нас такое не прокатит. День рождения брата? Лана, у тебя есть брат?
– Насколько я знаю, нет, но даже если и был бы… чем бы он помог? В близкий круг Елисея так просто не пробиться.
– Тоже верно. Может, тебе подружиться с Вероникой?
– Предлагаешь мне еще и ее завоевывать?
Катя поднимает одну из книг и листает страницы:
– Нам нужна встреча вне школы и без его друзей. Что-то неожиданное. Жаль, что он ничем не увлекается.
– Почему же? Он отлично портит людям великие открытия.
– Это мы еще посмотрим. – Катя откладывает книгу и берет в руки телефон. – Торговый центр, рынок, парк, ветеринарная клиника, балетная студия. Не хочешь заняться балетом?
– Это ты к чему?
– К тому, что единственный вариант выцепить Елисея одного после школы – это прокатиться с ним в одном автобусе до дома. И для этого тебе нужно правдоподобное прикрытие.
– Что-то я не уверена…
– Ты ни в одном из моих планов не была уверена, но… получилось же! Доставай блокнот, сейчас все распишем.
Глава 4
Солнце печет макушку сквозь стеклянную крышу автобусной остановки, открываю бутылку минералки и делаю несколько живительных глотков. Пришлось снова прогулять последний урок и пройти пару кварталов, чтобы сесть в автобус раньше Елисея. И чего только не сделаешь ради великих открытий. Стягиваю с плеч джинсовую куртку. Легкий ветерок ласкает щеки. Лето, кажется, никак не хочет уходить даже в начале октября, но я не против. Все лучше, чем дожди и серое небо.
Проверяю время на телефоне, десять минут до конца шестого урока, двадцать пять до начала третьего шага. Я готова на все сто, но от Елисея можно ожидать чего угодно. Он запросто может выйти из автобуса на ближайшей остановке и дождаться другого, только чтобы оказаться подальше от сумасшедших вроде меня.
Принимаюсь прокручивать план, чтобы не сойти с пути, как в прошлый раз, но поток мыслей прерывает телефонный звонок, и в этот момент даже солнце прячется за облаками. Больше нельзя ее игнорировать, придется ответить. Провожу пальцем по экрану и прижимаю телефон к уху:
– Привет, мам.
– Привет, – напряженно говорит она. – Ты не отвечаешь на звонки и не перезваниваешь уже четыре дня. Лана, так нельзя, я же волнуюсь.
Чувство вины сдавливает грудь, а в животе бурлит возмущение. Стискиваю мобильник и опускаю подбородок:
– Прости.
– Ничего, – вздыхает она, – я помню, что такое молодость. Учеба, друзья, о родителях думаешь в последнюю очередь, но я должна знать, что у тебя все хорошо.
– У меня все хорошо, – повторяю я механически.
– Лана…
– Честно! Все в порядке.
– Ты все еще злишься на меня?
Колючая дрожь пронзает правую руку, так и подначивая швырнуть телефон. Все, что мы пережили… до сих пор переживаем вместе с папой… все это…
– Лана, давай поговорим. Пожалуйста. Мы с твоим отцом…
– Я знаю! – выпаливаю резко. – Все знаю! И я пытаюсь понять тебя, правда, пытаюсь, но это трудно. И – да,
