Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость - Лорн Тепперман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако Полина задержалась в его жизни ненадолго. Вскоре у Достоевского появилась стенографистка, Анна Григорьевна Сниткина, и они быстро сблизились. Она не только помогала ему в работе над книгами, но и обеспечила домашний уют. Однако их отношения в значительной степени омрачала его страсть к игре, из-за которой семейство оказалось в долгах, а Анне приходилось тратить множество времени и сил на заботу о муже. От возбуждения, связанного с игрой, приступы эпилепсии стали еще тяжелее [Frank 1995].
Ситуация повторялась раз за разом: Достоевский возвращался из казино, умолял Анну о прощении и отчаянно проклинал себя за проигранные деньги, а она боялась, что с ним опять случится припадок. Она не раз становилась свидетельницей его приступов и хорошо знала, как тяжело их переносить и ее мужу, и ей самой.
Поэтому Анна хотела избежать дальнейших эпизодов игромании и того, что за ними следовало, – необходимости снова и снова успокаивать своего возбудимого, нервного и раздражительного мужа, вернувшегося из казино без копейки денег. В своем обзоре очередного тома биографии Достоевского «Чудесные годы: 1865–1871», написанной Фрэнком, критик Станислав Баранчак перечисляет все проблемы, с которыми Анна была вынуждена столкнуться по вине мужа, который, кстати, был гораздо старше ее:
Эпилепсия и игромания оказались только первыми проблемами, с которыми ей пришлось иметь дело. Ее муж был крайне возбудим и непредсказуем; он запросто мог начать ссору из-за пустяка <…> и продолжать ее с мелочным упрямством, пока Анна не начинала плакать и он не бросался вымаливать у нее прощение. Он был настолько погружен в работу, что с ним было не то что сложно жить – она вообще почти его не видела [Baranczak 1995: 36].
Однако Анна никогда не осуждала супруга за его слабость. Напротив, она была понимающей и мягкой; даже когда он проигрывал крупные суммы, дома его ожидало не наказание, а утешение. В те времена многие супруги игроков вели себя именно так; подобное поведение считалось правильным. В дальнейшем мы вернемся к этому вопросу при обсуждении исторического контекста игровой зависимости в XIX веке.
Смерти близких
Достоевский женился на Анне Сниткиной в середине февраля 1866 года, вскоре после смерти его первой жены Марии. Несмотря на поддержку со стороны Анны, семейная жизнь по-прежнему оставалась для него источником стресса – большей частью из-за смерти детей. Первая дочь Анны, Соня, умерла в возрасте двух месяцев. Для обоих родителей это стало большим ударом. Анна очень переживала за мужа: «…отчаяние его было бурное, он рыдал и плакал, как женщина, стоя пред остывавшим телом своей любимицы, и покрывал ее бледное личико и ручки горячими поцелуями» [Достоевская 1987: 199].
После этого у Федора и Анны родилось еще трое детей: Любовь, Федор и Алексей, который умер в три года после тяжелого приступа судорог. Эта трагическая история причинила Достоевскому много боли. Анна снова отмечала, как повлияла на ее мужа смерть ребенка. Он любил Алексея «почти болезненною любовью, точно предчувствуя, что его скоро лишится, Федора Михайловича особенно угнетало то, что ребенок погиб от эпилепсии, – болезни, от него унаследованной» [Достоевская 1987: 345]. Итак, смерть старшей дочери и младшего сына усугубила и без того тяжелое нервное состояние Достоевского.
В 1864 году Достоевский пережил сразу две трагедии: смерть первой жены и, что сказалось на нем гораздо сильнее, смерть его брата и друга Михаила. Как мы отметили ранее, смерть Михаила стала источником не только скорби, но и резкого ухудшения финансового положения семьи. Не считая Анны, Михаил был для него самым близким человеком. По их переписке чувствуется, что братья очень любили друг друга. Кроме того, они были партнерами по издательской деятельности. После смерти Михаила финансовое положение Достоевского стало еще более шатким, поскольку он поклялся выплатить долги брата и поддержать его семью.
Финансовые трудности
Достоевский почти всю жизнь, еще со школьной скамьи, страдал от финансовых проблем. Как отмечалось ранее, он постоянно писал отцу с просьбой выслать больше денег. Вероятнее всего, он остро осознавал свое сравнительно низкое социальное положение и пытался выглядеть богаче, чем был на самом деле, чтобы не отставать от других учащихся.
Когда он вырос, финансовое положение стало гораздо хуже: теперь ему приходилось обеспечивать и себя, и свою семью. Ситуацию отягощала игромания Достоевского. В последние пятнадцать лет жизни ему приходилось выплачивать долги покойного брата.
Достоевский не хотел, чтобы репутация Михаила оказалась запятнана, поэтому он решил полностью выплатить 25 тысяч, которые тот был должен кредиторам [Lantz 2004]. Практически невозможно перевести рубли XIX века в современные доллары, однако покупательная способность этой суммы в шесть-семь раз превышала приличный годовой оклад того времени. Возможно, в современных деньгах она составила бы 600–700 тысяч канадских долларов.
Достоевский не только взял на себя обязанность выплатить долги своего брата и содержать его семью. Он по-прежнему оказывал поддержку многим другим людям. Ризенкампф, друживший с ним в 1830-е годы, отмечает, что «Федор Михайлович <…> принадлежал к тем личностям, около которых живется всем хорошо, но которые сами постоянно нуждаются» [Ризенкампф 1990: 189]. Теперь «около него» жила вдова его брата Эмилия Федоровна с четырьмя детьми, а также любовница Михаила и ее сын. Он также помогал деньгами Павлу, сыну своей первой жены от предыдущего брака.
Кроме того, даже в самые тяжелые времена Достоевский регулярно высылал деньги младшему брату Николаю, впавшему в нищету из-за алкогольной зависимости. И, наконец, он финансово поддерживал бездомную Марфу Браун, которую ему было жалко. Из-за его желания во что бы то ни стало помочь всем этим людям у Достоевского почти не оставалось денег на собственные нужды.
Анна, его жена, отмечает, что все они пользовались добротой Достоевского:
Как только появлялись у Федора Михайловича деньги, одновременно у всех его родных, брата, невестки, пасынка и племянников появлялись всегда неожиданные, но настоятельные нужды, и из трехсот-четырехсот рублей, полученных из Москвы за «Преступление и наказание», на следующий день у Федора Михайловича оставалось не более тридцати-сорока рублей [Достоевская 1987: 121].
Его служанка у него воровала. Ризенкампф описывает эту проблему следующим образом: «Его обкрадывали немилосердно, но, при своей доверчивости и доброте, он не хотел вникать в дело и обличать прислугу и ее приживалок, пользовавшихся его беспечностью» [Ризенкампф 1990: 189].
