Питер - Шимун Врочек

Сазонов улыбнулся.

— А я ещё не закончил, шеф.

— Так заканчивай!

— Один вопрос… — Сазонов взял старшего из адмиральцев за ворот куртки. Аккуратно, медленно… по одному пальцу.

И вдруг резко рванул на себя. Белёсая голова адмиральца мотнулась, ресницы хлопнули… Сазонов двинул ногой, сбил спиртовку. Откатился чайник, гремя и расплескивая кипяток. Взвился пар. Закричали люди.

— Где?!

— Что где? — адмиралец попытался вырваться. Потянулся к поясу. От неожиданности он забыл, что не вооружен.

— Где твои тридцать сребреников?! — заорал Сазонов прямо в белёсое лицо. — Давай, сука, выверни карманы!

— Чего ты? — опешил адмиралец. — Чего ты?

— Карманы! — Сазонов поднял «кольт-питон» и прижал ствол к подбородку старшего. — Выворачивай! И попробуй мне дернись, сука, — большим пальцем он взвел курок. Чик. Какой приятный звук. — Гладыш!

— Есть.

Адмиралтейцы наконец сообразили, что происходит что-то неладное. Только они бросились к оружию, секунда… Гладыш уже стоял над ними с калашом.

— Оп-паньки, — сказал Гладыш, погладил «аксу» по ствольной коробке. — Хороший песик, хороший… — он смотрел на адмиральцев не отрываясь, жёлтые оскаленные зубы торчали вперёд, как у барсука. Помятая, небритая морда. — И что мы имеем? Маленький вопросик. Чё с ними делать, командир? Сразу в расход или сначала помучаем?

А он умнее, чем кажется. Сазонов кивнул: так держать, и потащил старшего поста за собой, к лодочной пристани. Он тащил его так быстро, что адмиралец временами падал на колени, и его приходилось практически волочь.

— Хочешь искупаться? — почти ласково спросил Сазонов. Чёрная вода морщилась, бликовала.

— Да пошёл ты! — старший начал приходить в себя. Отпихнул руку Сазонова с револьвером. Ах, так…

Сазонов швырнул старшего на деревянный помост. Глухо застонало дерево. Вдоль узкой пристани к столбам были привязаны четыре лодки. Они слегка покачивались — и в свете фонаря их тени качались на стенах тоннеля.

— Сколько тебе заплатили? — спросил Сазонов спокойно. — Последний шанс. Ну! — он перехватил револьвер за ствол. Старший начал подниматься…

— Я не знаю, о чём ты говоришь… ох!

Сазонов ударил его рукояткой по ключице, услышал хруст — сломал, похоже.

Старший с обмякшей правой рукой рухнул на колени.

— Ааа! А-а-а!

За спиной Сазонова закричали. Весело, блин, летит время! Всё нужно делать на драйве.

— С-сука, — сказал старший адмиральцев. — Мы же с тобой чай пили… с-сука, как больно… мама, мама. Я ничего… я…

— Последний шанс, — Сазонов отступил на шаг и поднял револьвер. Прицелился точно в середину бледного лба. — Считаю до пяти. Раз!

«Адмиралец» заплакал. Слезы катились у него по щекам, оставляя грязные дорожки, капали с подбородка. Падали, падали.

— Не надо… не надо!

— Сколько тебе лет? — спросил Сазонов.

— Ч-что?

— Опустите оружие, — приказал голос. Сазонов медленно повернул голову. Вот зараза. Ты-то откуда взялся?

На него смотрело дуло автоматического пистолета. Пистолет держал чёрный человек.

— Ты ещё кто такой? — спросил Сазонов.

— Капитан-лейтенант Кмициц, — представился чёрный, держа Сазонова на мушке. Обшлага его блеснули серебром. Надо же… Сазонов чуть не выронил револьвер — от неожиданности. Капитан Кмициц был в чёрном флотском мундире, Сазонов такие только в книжках видел.

— Служба безопасности Адмиралтейской, — сказал капитан. — Опустите оружие, — он взвел курок. — Я вынужден настаивать.

— Уберу, — легко согласился Сазонов. Кивнул в сторону рассыпавшихся сигаретных пачек и упаковок с антибиотиками. — Когда он объяснит мне вот это…

Кмициц повернул голову к стоящему на коленях старшему поста.

— Объясните товарищу, — приказал спокойно. Старший дёрнулся.

— Это… не моё…

— А чьё?! — Сазонов рассвирепел. — Три!

— Я… ничего не брал… не для…

— Не для себя, я понимаю, — сказал Кмициц мягко. Сазонов заметил, как во взгляде капитана зажегся огонёк понимания. — А для кого?

— Четыре! — возвестил Сазонов.

Старший уже рыдал в три ручья. Слезы лились из его глаз, на груди расплылось мокрое пятно. Склеившиеся от слёз белёсые ресницы.

Отвратительно.

— У меня мама… больная… ей… надо…

Ещё бы. Антибиотики на вес патронов. Даже просроченные.

Кмициц перевёл взгляд на старшего, потом опять на Сазонова. Кивнул едва заметно — продолжай.

— Так кто тебе заплатил? — Сазонов понял намек. — Давай, скажи и всё закончится.

— Я… не…

— Не заставляй меня говорить «пять». Пожа-алуйста.

Старший вскинул опухшее красное лицо.

— Один сказал… — он всхлипнул, — что им надо успеть сегодня на… на…

— Куда?!

— Я слышал, на Маяк…

Сазонов помолчал. Вот и всё. Всё закончилось. Он опустил револьвер. Хорошая штука «питон». И рукоятка удобная, из пористой резины, не скользит.

— На Маяк — то есть, на Маяковскую? — решил он уточнить, хотя это, в общем-то, уже не требовалось. Но для Кмицица… — Это были бордюрщики?

— Д-да.

— Точно бордюрщики?!

— ДА!

— Теперь понятно? — спросил Сазонов у капитана. Тот помедлил и опустил пистолет.

— Вполне. — Кмициц оглянулся. — Мне нужно позвонить. Прикажите своему человеку перестать целиться в этих людей. Этого… — он поджал губы. С отвращением. — Эту продажную мразь под арест. Попробуем их перехватить на Гостинке.

— Думаешь, получится, капитан?

Кмициц покачал головой.

— Не знаю. Попробуем.

— В общем, так обстоят дела, — заключил Сазонов. Прошёл к столу, лицо вымотанное — даже щеки ввалились. — Это кто? — он устало кивнул на труп, закрытый брезентом.

— Ефиминюк… Ты мне вот что скажи, — сказал Иван. — Зачем бордюрщикам наш генератор?

Сазонов пожал плечами.

— Не знаю, Ван. Может, у них с «централкой» начались проблемы?

Иван кивнул. Логично. Сойдет как рабочая версия.

— И что ты предлагаешь? Воевать с Площадью Восстания?

— Ага, — сказал Сазонов. — И для начала захватить Маяк. В общем, если поторопимся, к утру успеем.

— Точно, — сказал Иван.

Площадь Восстания — одна из самых старых станций ленинградского метрополитена, построена была в далеком пятьдесят пятом году, ещё в стиле сталинского ампира — пышном, монументальном, когда на отделку станций средств и материалов не жалели. С самого начала станция задумывалась как одна из центральных на случай атомной войны, поэтому там в тоннелях через каждые двести метров санузлы, дренажные станции и фильтро-вентиляционные установки. И ещё куча разных секретных ходов, убежищ гражданской обороны и военных бункеров. По запутанности схема обвязки Площади Восстания соперничает даже с московским метро — а это надо постараться.

Вообще, ленинградское метро строили просто и даже скучно, потому что жидкие грунты, вода и прочие радости, но Площадь Восстания всё-таки выделялась почти по-московски изощренной, какой-то даже азиатской запутанностью. Не зря она бордюрщикам досталась, видимо…

Есть тут высший смысл.

— Можем, вам сразу империю Веган покорить? — ядовито осведомился Постышев. — Прямо сплю и вижу, как вы это делаете! На пару. Воители, блин, зла не хватает…

Сазонов выпрямился.

— Вот мы про это и говорим, товарищ комендант, — сказал он. — Чёрта с два мы с ними справимся.

— И? — Постышев покатал желваки около сжатого рта. — Что предлагаешь?

Сазонов оглядел собравшихся.

— Надо поднимать Альянс.

Молчание.

— Вот, блин, — сказал Постышев наконец. — Допрыгались.

В Приморский Альянс прежде входили шесть станций: Приморская, Василеостровская, обе Адмиралтейских, Гостиный двор и Невский проспект. Но после того, как Приму пришлось оставить, станций стало пять. И весы утратили равновесие. Приморцы осели где придётся, но в основном на Адмиралтейской — их туда даже специально заманивали. Кто-то, конечно, остался на Василеостровской — но таких было немного. Бедная станция, что вы хотите.

Тесная, да ещё и заслона от тварей не стало.

Тогда думали закрыть гермозатворы в перегоне от Василеостровской до Приморской — и в итоге всё-таки закрыли. В этот раз Иван ходил туда, обходя гермоворота через специальную боковую дверь.

— В общем так, разведчик, — сказал Постышев негромко. — Твою свадьбу мы пока отложим. Извини. Ты сам понимаешь, время сложное.

Иван дёрнул щекой. Таня… Помолчал и кивнул.

— Мне нужно твоё слово, Иван.

— Да, — сказал Иван. — Сначала генератор.

— И вот ещё что, — сказал Постышев. — Связь восстановили. Кстати, кабель был перерезан, если кому интересно. Кому-нибудь это интересно?! — повысил он голос.