Сын Дьявола (СИ) - Попова Любовь

Чувствую, как время замерло. Носом касаюсь гладко выбритого лобка, и кончиком языка вбираю влагу. Провожу вверх-вниз, слышу вскрик и злюсь.

— Закрой рот, Лана! Не хватало, чтобы сейчас весь дом сбежался.

— Никого нет… Петровна внизу, — хрипит она, и в голове что-то взрывается.

Клетка со зверем распахивается, и он с рычанием вырывается наружу.

С треском и ее писком рву тонкие трусы и больше не сдерживаюсь, накрываю половые губы, ласкаю языком клитор, на пол фаланга входя в жар и лаская его.

— Макс, о Боже… — шепчет она, дрожит, руки вцепляются в волосы, пока я отчаянно, остервенело вылизываю всю натекающую из дырки влагу. — Да, да, вот так, там. Чуть сильнее.

Предвкушаю, как я тоже буду учить ее доставлять мне удовольствие и хлещу языком все активнее, чувствуя, как рот наполнился слюной, и слушая приглушенные стоны.

Спустя еще пару движений она натягивается струной, тянет мне волосы руками, и хрипло выдыхает:

— Твою же мать… Боже, Боже… Макс… Да-а!

Ее трясет, плоть под языком пульсирует, а влагу я собираю себе в рот, ощущая ее сладко-соленный вкус.

Тут же поднимаюсь наверх, нависаю, наблюдая, как она корчится в спазмах, сотрясается в оргазме, и ликую. Довел девку с первого раза языком. Красавчик.

Она распахивает глаза и смотрит ошалело, словно после затяжки травки. Открывает рот, хочет что-то сказать, но я тут же спускаю туда влагу из рта тоненькой струйкой, вижу, как глотает и тут же целую. Грубо, напоминая, кто сегодня ее хозяин.

— Я тоже хочу, — говорит она мне, когда стягиваю с себя безрукавку, и наслаждаюсь ее восхищенным взглядом на свой натруженный пресак.

— Что хочешь, — тут же кладу ее скромную руку на свой член, так, чтобы ее пальцы его обхватили.

— Ну… — опускает она взгляд на свою руку, поднимает на торс, потом на лицо. — Ты говорил у тебя там болит… Я бы хотела помочь, снять боль, если это возможно.

Глава 22. Лана

Наверное, я схожу с ума, потому что поверить в то, что здесь и сейчас находится Максим Одинцов, просто невозможно. Невероятно.

И еще более невероятно, что его огромный стояк упирается мне между ног, а язык только что вознес меня на невероятную вершину экстаза.

А может быть это только сон? Несложно представить, что из кошмара с собакой вышло вот такое вот эротическое приключение.

И если это только сон, то почему бы не продолжить его… Когда еще я такое переживу… То есть, когда еще мне такое приснится… А значит, можно продолжить, отпустить себя и забыться в крепости сильных рук, в настойчивости твердых, обветренных губ, изощренности языка, которым Максим не только целуется как бог, но и ловко орудует гораздо ниже. Между ног. Там, где сейчас пошло-мокро и сильно пульсирует.

— Может быть, я могу помочь, — предлагаю я, ступая на тонкий развратный путь. И проводник не даст мне повернуть назад.

Ловкое движение рук и вот Максим уже лежит на кровати, а я сижу сверху, ошеломленно моргая.

— Да, — хриплый шёпот мурашками разносится по спине, стекает капелей пота. — Ты можешь мне помочь.

Он кивает вниз, на виднеющийся из брюк стояк, и тянет мою руку прямо к нему. Настойчиво, но не сильно.

И я сжимаю мягкую головку, ощущая, насколько тверд ствол ниже. Пальцами обнимаю его и медленно вожу через ткань. Вверх-вниз.

— Достань его, не мучай…

И я смотрю в глаза, облизываю губы и тяжело дыша достаю то, мысли о чем не оставляли меня всю неделю. Сразу чувствую шелковистость его головки, провожу по ней пальцем, чувствуя капельку влаги.

— Посмотри, как я хочу тебя, посмотри на него, — тянет он руку к моему подбородку, большим пальцем давит, заставляет опустить голову и столкнуться, наконец, с тем, на что я подписалась.

Член мерцает в темноте влагой, вздымаясь над пахом, как водонапорная башня. И я резко выдыхаю горячий воздух, не в силах оторвать взгляд от этого органа. Смотрю и смотрю, слыша, как дыхание Максима в унисон моему становится прерывистым, тяжелым.

Рот заполняется слюной, и я хочу сглотнуть, но он словно знает… Все, всё обо мне знает.

— Не сглатывай, — требует Максим, и я поднимаю взгляд.

— Спусти слюну на хер и размажь по всей длине.

Это настолько же грязно, насколько возбуждает. И еще с ума сводит запах, не острый, скорее размытый как краска, терпкий, приглушенный, чисто мужской. Я киваю, не в силах противостоять своему телу, которое запускает команду в мозг. Сделать все так, как хочет Максим, довериться ему. Слушаться его.

И я, не сводя взгляда, приоткрываю рот, спускаю обильную струйку слюны, чувствую, как заливает пальцы. Они не двигаются на внушительном органе, ждут распоряжений его владельца.

Большой палец Максима гладит мне нижнюю губу, давит, и я беру его в рот, всасываю и ласкаю языком.

Другую руку Максим тянет к моей, что застыла на члене, и задает темп движений. Направляет, управляет. Владеет. Свергая касанием руки последние барьеры сомнений.

Максим смотрит в глаза и не отпускает из эмоционального плена. Рука в руке все чаще по гладкому стволу, и я отпускаю его палец изо рта, спускаю новую порцию слюны.

Вижу, как Максима потряхивает, меня тоже уже трясет, внизу между ног настоящий шторм, в груди рванный стук сердца.

Его рука вдруг хватает меня за волосы, и он тянется к своим губам. Целует грубо, резко. Шепчет сдавленно:

— Любишь сосательные конфеты?

— Только если с начинкой, — отвечаю, не думая, стремительно и тут же понимаю в чем суть вопроса.

Глава 23

А руки между тем гладят член все чаще, заставляя его разбухать все больше.

— Тогда знаешь, что нужно с этим делать, — толкает он мою голову вниз и убирает руки, оставляя меня наблюдать, как пульсирует уздечка на темной головке.

— Я никогда… — пытаюсь поднять голову, но он больше не дает и дернуться, теперь он настойчиво требует завершить то, на что я весь вечер дразнила.

И мне нужно отказать, выгнать его! Прямо сейчас. Но во рту новая порция слюны, а член манит красотой и совершенством испещряющих его вен.

— Плевать как, Лана, просто возьми в рот. Хоть ненадолго.

И я раскрываю губы, бросая последний взгляд на напряженное лицо Максима, сведенную челюсть, каплю пота на виске и совершенство торса и языком касаюсь шелка самого кончика. Облизываю по кругу, как мороженное, чувствуя солоноватый вкус, как у фисташкового, и с трудом вбиваю вершину.

Макс чуть поднимается, напрягая пресс, гортанно стонет, двумя руками обхватывает мою голову и держит крепким захватом. Секунда, другая дать мне привыкнуть к величине, и вот уже Максим насаживает мой рот на свой член.

Уже упираюсь руками в бедра, чувствуя, как внушительный толстый орган вошел только наполовину, уперся концом в щеку, надавил.

Очень надеюсь, что Максиму не приспичит насиловать мой рот.

Но я зря боялась. Напряжение внутри Максима было столь высоко, что по его телу проходится судорога, а мне в горло стреляет рваным потоком обжигающая лава, заполняя рот настолько обильно, что приходится глотать.

Я с выдохом и кашлем отпускаю изо рта член и смотрю на взъерошенного Макса и снова вниз. Облизываю влагу с губ.

Гигиена превыше всего, и я вытаскиваю язык, начиная по всей длине слизывать сперму, вычищая все под чистую. Его руки тянут меня к себе, массажируют затылок, заставляя тело сотрясаться в не прекращающихся конвульсия.

Глаза в глаза. Губы в губы. Он тянет меня на себя и грубо целует, вылизывая всю полость, смешивая вкусы и запахи. Дарит мне настоящий, ни с чем не сравнимый, кайф, и я дергаюсь, ахаю, чувствуя между половых губ головку члена.

Она елозит у клитора, и я закрываю глаза, приготовившись прямо сейчас потерять девственность и зная, что ни пожалею ни о единой секунде этой ночи.

— Там был кто-нибудь? — низким, гортанным голосом задает вопрос Максим мне в губы и второй рукой тянется в груди, ласкает сосок, чуть дергает его на себя. Наполняет все тело предвкушением и сладкой негой.