Немного скандальный - Бэлоу Мэри

– Знаете, в детстве после нескольких уроков фортепьяно учитель музыки попросил меня поднять руки, после чего заявил, что искренне удивлен тем, что у меня нормальные пальцы, – принялась рассказывать она собравшимся. – К моему счастью, его слова услышали двое моих братьев и с восторгом передали их нашему отцу, после чего учителя музыки уволили, а другого никогда больше не брали.

Ее слова были встречены дружным хохотом, хотя леди Холт-Бэррон выглядела явно смущенной.

– Тогда, может быть, споете? – не унималась леди Потфорд.

– Только не соло, мадам, – решительно заявила Фрея. – Лучше, чтобы мой голос не слышен был среди других, а еще лучше вообще не петь.

– Ну хоть какую-нибудь маленькую песенку, леди Фрея, – поспешил на помощь бабушке маркиз. – Мы могли бы спеть дуэтом. На фортепьяно лежит стопка нот. Может быть, выберем какую-нибудь песенку?

– Вот и отлично, – проговорила леди Потфорд.

Нужно было сказать, что ничего хорошего из пения дуэтом не выйдет, подумала Фрея, и никакого удовольствия гости не получат. Это все равно что слушать кошачьи вопли. Впрочем, ей неизвестно, на что способен маркиз Холлмер. Что, если у него неплохой голос? Пока она размышляла, Холлмер смотрел на нее с любопытством, весело поблескивая глазами. Да и всем остальным было интересно, как поведут себя леди Фрея и маркиз Холлмер после вчерашней бурной стычки.

Фрея подошла к фортепьяно, где уже стоял маркиз.

– Мисс Холт-Бэррон, может, сыграете нам что-нибудь? – вежливо обратилась леди Потфорд к Шарлотте. Та, ни слова не возразив, с готовностью подошла к инструменту и блестяще исполнила сонату Моцарта.

Маркиз взял стопку нот, отнес к широкой, обитой бархатом банкетке, стоявшей у окна, и уселся на одном ее конце. Фрея примостилась на другом.

– Разрешите сказать вам, леди Фрея, – проговорил он, – что вы выглядите просто обворожительно в этом платье цвета морской волны. Он изумительно оттеняет ваши глаза. Я не поверил, когда вы сказали, что являетесь сестрой герцога, и прошу простить меня за это великодушно. Впрочем, меня можно понять. Видите ли, ни одна из сестер герцога не стала бы спать в незапертой комнате постоялого двора одна, без служанки, и разгуливать по парку без сопровождения. И уж тем более бить мужчин по носу, когда они говорят то, что ей не нравится.

– И вы по-прежнему станете отрицать, что собирались сорвать с губ бедной девушки поцелуй? – спросила Фрея, беря ноты песни на два голоса, однако заметив, что самая верхняя нота в партитуре – «соль», поспешно сунула их в самый низ.

– Естественно, – произнес маркиз.

– В таком случае вы лжете! – выпалила Фрея, гневно взглянув на него. – Я не настолько глупа, хотя накануне утром вы намекали на обратное.

– Ну что вы! – воскликнул маркиз, даже не глядя на ноты. – С чего вы взяли? Разве мог я поступить совершенно не по-джентльменски при таком скоплении народа? А ведь свидетелей нашей ссоры было более чем достаточно, не так ли?

Фрея больше не сомневалась, что встретила вполне достойного противника, а это случалось крайне редко за пределами ее семьи. Промолчав, она взглянула на другие ноты. Песня была про кукушку. И не на два голоса, а на четыре. Композитор, видимо, намеревался представить слушателям стаю птиц, пребывавших в крайнем смятении, которые не способны произнести ни единого звука, кроме дурацкого «ку-ку». Наверняка собравшиеся встретили бы эту песенку с восторгом и наградили исполнителей криками «бис». Однако доставить им такого удовольствия Фрея не собиралась и поспешно убрала ноты подальше.

– Я снова вынужден защищать свою честь, – продолжал маркиз. – Я вовсе не собирался, как вы выразились, леди Фрея, «срывать» поцелуй. Я намеревался «дать» его и охотно получить столь же страстный в ответ. Вы и представить себе не можете, как не вовремя появились. У этой девицы губы были словно вишни, и через секунду я собирался насладиться их сладким нектаром. Не знаю, правда, есть ли у вишни нектар, но вы, надеюсь, меня поняли.

Глаза маркиза искрились смехом, и пахло от него духами. Фрея презирала мужчин, которые душатся, однако этот запах был тонким, мускусным и кружил ей голову. Она взглянула на его губы, которые собирались прильнуть к губам служанки в парке. Они были так же красивы, как и все остальное в маркизе, и Фрея поспешно опустила глаза, сделав вид, будто рассматривает ноты. Ей вдруг вспомнилось, что своими прекрасными губами маркиз целовал ее и, следует сказать, преуспел в этом…

– По-моему, вы собирались помочь мне выбрать песню для дуэта, – напомнила она.

– Предоставляю вам самой сделать выбор, – ответил маркиз. – Вдруг вам не понравится песня, выбранная мною, вы затеете со мной спор и изыщете предлог, чтобы стукнуть меня по носу на глазах у изумленной публики. А мне, признаться, не хотелось бы этого. Но почему вы хмуритесь?

– Нимфы и пастушки, и снова пастушки, и опять пастушки, – пробормотала Фрея, с отвращением глядя на ноты. – О Господи! А последняя была про кукушек. – Она сунула их под уже просмотренные и взяла следующие.

– Вы всегда такая сердитая? – поинтересовался маркиз.

– Только когда нахожусь в неприятном обществе, – ответила Фрея, холодно глядя на него.

Маркиз ухмыльнулся.

– Вы когда-нибудь улыбаетесь?

– Я весь вечер улыбалась, – буркнула она., – До тех пор пока меня не вынудили вести разговор с вами.

– По-моему, леди Фрея, вы так и ищете причину снова со мной поссориться.

– По-моему, лорд Холлмер, вы не лишены наблюдательности, – отрезала Фрея.

Маркиз тихонько хмыкнул. В этот момент собравшиеся аплодировали Шарлотте, которая закончила играть. Больше к инструменту никто не подошел. Расставили столы для игры в карты, и гости стали занимать места. Однако маркиза с Фреей, продолжавших сидеть на банкетке, никто не удосужился позвать.

– Сегодня вы все время улыбались вежливой улыбкой, которую, похоже, приберегаете для членов великосветского общества, давая им понять, что вы – важная персона и вас m мякине не проведешь. А мне бы хотелось взглянуть на улыбку, которую вы приберегаете для друзей, если, конечно, таковая имеется.

Не многие мужчины осмеливались флиртовать с Фреей. маркиз определенно флиртовал. Правда, в его флирте присутствовала насмешка. Это видно было по глазам.

– Хотите покажу вам свою коронную, как ее называют юн братья, «коварную ухмылку»? – предложила Фрея.

Не отвечая, маркиз снова хмыкнул и взял ноты у Фреи из рук.

– «Никогда не приближайся к обители серебристой сирены». Что ж, неплохо. А вот еще лучше: «Той, которой природа щедро отпустила красоты». С ума сойти можно, верно?

– Похоже, вы уже сошли, – отрезала Фрея.

И в этот момент маркиз сделал то, что заставило Фрею жать руки в кулаки. Он медленно обвел взглядом всю ее фигуру, начиная с груди, большая часть которой была выловлена на всеобщее обозрение благодаря глубокому модному декольте, потом взгляд его скользнул ниже, добрался завышенной талии, от которой ниспадала до пола пышная юбка. Казалось, он видит ее насквозь. Он вновь ухмыльнулся и прошептал:

– «Той, которой природа щедро отпустила красоты». – Он вновь улыбнулся, однако на сей раз не насмешливой, а полной очарования улыбкой, призванной вскружить женщине голову, сделать так, чтобы у нее задрожали колени. – Ну что, пойдем к фортепьяно, леди Фрея, и попробуем спеть эту песню?

Он своего добился, сердито подумала Фрея, у нее и в самом деле задрожали колени. Она сделала шаг и в этот момент почувствовала на своей талии его руку. Фрея быстро обернулась с высокомерным видом.

– Я вполне в состоянии преодолеть расстояние от окна до фортепьяно без вашей помощи. Благодарю вас, лорд Холлмер, – холодно произнесла она.

– Мне просто хотелось проверить одну мою версию. «Той, которую природа…», – поспешно ответил он. – Детали опускаю.

– Полагаю, вы понимаете, что я абсолютно равнодушна к вашей лести и попыткам флиртовать со мной. Ну естественно, понимаете! Именно поэтому и предпринимаете эти попытки. Надеетесь вывести меня из себя в присутствии многочисленных гостей и посмотреть, что из этого получится!