Заговор против маршалов. Книга 2 - Еремей Парнов

Переговоры охватывали широкий круг проблем: двусторонние отношения, Абиссиния, австрийский воп­рос и, конечно, Испания.

Фюрер начал с Австрии.

—      Позвольте еще раз заверить вас, дорогой министр, что германский народ свято чтит неприкосно­венность границ братского государства. Мы вполне удовлетворены соглашением с господином канцлером Шушнигом. Важен сам принцип национальной общ­ности, что никак не связано с государственным сувере­нитетом. В том, что между Германской империей и Новой Римской империей пролегает буферная терри­тория, я вижу не разъединяющий, а соединяющий фактор. Он способствует геополитической стабилизации во всей Европе.

Главный камень преткновения удалось обойти, хотя голословные заверения не слишком убедили Чиано. Но Шушниг сам вырыл себе могилу. В свете вновь открывшихся перспектив Австрией, на худой конец, можно и пожертвовать.

Подписанный Риббентропом и Чиано протокол состоял из пяти пунктов. Рейх формально признавал аннексию Абиссинии. Устанавливалась общая линия поведения в лондонском Комитете по невмешательству в испанские события. Закреплялось разграничение сфер экономической деятельности на Балканах и в Ду­найском бассейне. Венцом всего явилось соглашение о признании правительства генерала Франко и даль­нейшей военной помощи испанским националистам.

«Ось Берлин — Рим!» — принялась обыгрывать очередную сенсацию пресса.

Знаменитый астролог предсказал, что Мадрид падет ровно через четырнадцать дней.

В кафедральном соборе Сан Хуан де Л oc Рейес, построенном еще католическими величествами Фер­динандом и Изабеллой, генерал Франко принес тор­жественную клятву провести свои отряды по улицам Мадрида к празднику Кристобаля Коломба. И хотя первооткрыватель Америки не был причислен к лику святых и праздник носил чисто светский характер, архиепископ Толедский благословил обет. Когда подо­шла к концу пышная литургия, Франко, припав на колено, облобызал архипастырский перстень. Седой, но статный, с офицерской выправкой кардинал сотво­рил крестное знамение и прочитал молитву. Так провожали крестоносцев, отправлявшихся отвоевывать гроб господень.

Выйдя из-под многоярусной арки портала, генерал надел пилотку, впрыгнул в открытый «альфа-ромео» и стоя проехал по узким розовым, как апельсины, улочкам Толедо к Альказару, где сосредоточивались для похода войска.

Мадрид был практически отрезан. Только по доро­гам, связывающим с Валенсией и Албасете, еще осу­ществлялся подвоз продовольствия.

Мятежники наступали с четырех сторон четырьмя далеко растянутыми колоннами. В самом городе, особенно по ночам, активно действовало вооруженное подполье. Понятие «пятая колонна» вскоре ста­ло международным.

Военная техника поступала через Португалию. В Лиссабоне, в отеле «Авис», разместился центр вербовки волонтеров. Германские и итальянские транспорты были освобождены от таможенных и фрахтовых сборов. Предназначенные для Франко самолеты обслужива­лись на местных аэродромах в первую очередь.

Правительство Народного фронта с Ларго Кабальеро во главе направило демократическим странам призыв о помощи. Национальное правительство, сформирован­ное в Бургосе, со своей стороны требовало полного невмешательства во внутрииспанские дела. Германия и Италия, не прерывая поставок бургосским мятеж­никам, дали заверения, что присоединяются к соглаше­нию о запрещении ввоза оружия.

Их представители в Международном комитете по вопросам невмешательства Отто фон Бисмарк и посол Гранди даже не попытались опровергнуть факты несоблюдения нейтралитета, но сообщили об анало­гичных нарушениях со стороны СССР. Оперативная съемка зафиксировала суда с тяжелым вооружением на черноморских причалах. Те же пароходы, только под другими названиями, были замечены в испанских портах. Под видом добровольцев Москва направляла кадровых офицеров. Большинство из них проникало в Испанию из Франции. Естественно, в штатском и под чужими фамилиями. Абвер и СД с первых же дней установили наблюдение за транзитными пассажирами. «Пятая колонна» получила указание фотографировать каждого, кто появляется вблизи правительственных учреждений, парадных и митинговых трибун, аэро­дромов и любых военных объектов. Особое внимание обращалось на летчиков и танкистов. По фотографиям, сделанным в Берлине, пытались опознать советских военных советников, разведчиков и командиров РККА. Но доказательств, которые нельзя было бы оспорить, собрали не слишком много.

Лорд Плимут, председатель Комитета по невме­шательству, уподобился рефери на состязании сопер­ничающих команд. Считал штрафные очки, воздерживаясь от сурового осуждения и конкретных действий. Его возможности оказать давление на Португалию, с одной стороны, и на Францию, с другой, по существу, были весьма ограниченны, хотя премьер Леон Блюм и министр иностранных дел Ивон Дельбос, в прошлом журналист и профессор литературы, действовали с большой оглядкой на Англию. Да и какое значение могут иметь отдельные эпизоды, если все разговоры о невмешательстве служат лишь дымовой завесой? Сомневаться в том, что на полях Испании схлестнулись две беспощадные силы: коммунизм и фашизм — мог только явный слепец. Так стоило ли разнимать хищни­ков? В Лондоне считали, что ситуация для этого еще не созрела. Пусть сначала хорошенько намнут друг другу бока. Исконный принцип «разделяй и властвуй» лежит в основе всякой политики. Антони Иден, однако, сомневался в его непогрешимости, справедливо считая, что беспринципное маневрирование лишь усиливает от этапа к этапу позиции как Германии, так и СССР на международной арене и нужно объединить усилия против большего из двух зол, но к нему не прислуша­лись.

Полпред Майский направил в Форин офис ноту с предложением признать и восстановить право испан­ского правительства на закупку оружия. В противном случае, следовало недвусмысленное предупреждение, советское правительство не будет считать себя связан­ным соглашением о невмешательстве в большей мере, чем другие участники.

В ответ последовал подробный перечень нарушений, допущенных СССР и Италией. «Счет» штрафных очков, как мог бы выразиться лорд Плимут, был три — один не в пользу Союза. Германия и Португалия вообще не упоминались. Обмен мнениями в какой-то степени легализовал существующий порядок вещей.

На другой день после праздника Кристобаля Коломба — обещанный Франко парад так и не состоял­ся — транспорт «Большевик» выгрузил в порту Карта­хены ящики, в которых находилось восемнадцать истребителей И-15, а вскоре в аэропорт к югу от Али­канте прибыли сто пятьдесят советских авиаторов, в том числе пятьдесят пилотов. И-15, прозванные ис­панцами «чатос»[23] в первом же бою подожгли два итальянских «Фиата». Эскадрилья истребителей И-16, которые у республиканцев получили прозвище «москас» и «рата»[24] — у националистов, были выгружены в Бильбао и уже через месяц брошены против немецких «хейнкелей».

Легионеры из «Кондора» были неприятно пора­жены явным превосходством советской техники. Двухмоторные бомбардировщики СБ-2 — «Катюша» (три пулемета 7,62 мм, бомбовая нагрузка 500 кг, скорость 420, дальность 1000) в течение долгих месяцев почти беспрепятственно совершали налеты на тылы. Лишь набрав большую высоту и спикировав на пре­дельной скорости откуда-нибудь из-за облаков, итальян­ские и немецкие истребители получали хоть какой-то шанс перехватить их над линией фронта.

«Катюш» боялись, о русских заговорили с уважени­ем. Сбитый в воздушном бою пилот не вымолвил на допросе ни слова. Перед расстрелом капитан национа­листов налил ему кружку вина. Он молча выпил и молча умер.

Абверу удалось установить, что советскими летчика­ми командует некий генерал Дуглас. Гейдрих поручил Юсту любой ценой раскрыть псевдоним. Но дальше фотографии, которую добыли с превеликим трудом, де­ло не продвинулось. Подняли архивы, пересмотрели все советские газеты за несколько лет, а идентифициро­вать так и не сумели.

Фюрер сделал Гиммлеру замечание.

—      Не прошло и года, как мы начали заниматься РККА,— попытался оправдаться Гейдрих.— Не с чем работать. Канарис ревниво охраняет свое логово.

—      У вас теперь достаточно возможностей, чтобы создать собственную разведку,— Гиммлер холодно отклонил возражение.— Кажется, вы получили все, что хотели. Подбирайте нужных людей; если требуется произвести замену — меняйте. Нужны результаты, Рейнгард!