Виновник страсти - Линн Маршалл

Люк был прав, когда говорил, что его глаза совсем не похожи на агат. Камень холодный, а глаза Люка обжигали, проникая жаром до самого сердца.

Она с трудом заставила себя вернуться к прерванному разговору.

— Дети в нашей семье имели самые разнообразные домашние обязанности. Мы все умеем готовить. Не для гурманов, конечно, но простую, повседневную пищу. Мясо — моя специализация.

Люк обошел кресло и присел на краешек письменного стола. Легким движением он поднял на ноги Джей и притянул к себе.

— Я люблю мясо, — промурлыкал он, и его руки легли на ее талию.

Она стояла между его бедер, ей некуда было деть руки, и она сочла за лучшее положить их ему на плечи. Его подбородок находился прямо перед глазами. Год прошел, но язык Джей сохранил память о щекочущем ощущении от его бакенбард и от вкуса ямочки на подбородке. Соленый, он был соленый, подумала Джей о подбородке и сама не заметила, как произнесла это вслух.

— Я редко пересаливаю бифштекс, — быстро поправилась она. — Я знаю норму…

Люк крепко сжал ее в своих объятиях и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Я не могу больше ждать.

— Почему ты так внимательно на меня смотришь?

— Я выбираю местечко для поцелуя.

— Я здесь не для этого, ты забыл? Ты ведь совсем не хочешь целовать меня, ты хочешь…

— Тебя, — пробормотал Люк.

— Мы собрались разводиться, а не в постель…

— Возможно, там до нас дойдет, что развод недоразумение?

— Неужели? — Она попыталась высвободиться. — Прекрати целовать меня!.. Убери же ты руки… Я имею в виду…

— Что ты со мной сделала, О'Брайен? Ты как будто накачала меня наркотиками.

Когда она попросила убрать руки, она имела в виду убрать их с ее груди. Не надо иметь буйную фантазию, чтобы вмиг представить ощущение пальцев на обнаженной коже. Разум из последних сил кричал ей, что Люк не подходит ей, а тело между тем радостно пело совсем другую песню. Кто-то из двоих, разум или Джей, прошептал:

— Физическое влечение. Только и всего. Достаточно. Хватит…

— А вот и не хватит, О'Брайен, — ответил Люк. — Это же так, легкая закуска… А тебе необходимо сбалансированное полноценное питание. Когда мне было десять, — Люк удержал Джей, потому что она попыталась высвободиться, — я объявил маме, что мне надоела ее стряпня. Что мне больше нравятся хот-доги. А она сказала, что, если так, я буду есть только их, сколько угодно. И, независимо от того, что ела вся семья, мне давали хот-доги, одни хот-доги. Несколько дней я ел с удовольствием, потом они не казались мне уже такими вкусными, как раньше. Особенно когда мама готовила что-нибудь очень любимое для остальных. К концу первой недели я еще мог убедить мать, что мне нравится, но к середине второй я проиграл сражение. Я до сих пор смотрю на них с отвращением…

— Милая история…

Сознает ли он, что его палец описывает круги вокруг ее соска? Она попыталась остановить его руку, но добилась лишь того, что сосок оказался между двумя пальцами, а ладонь плотно накрыла грудь. Джей наивно понадеялась, что из-за мозолей Люк не почувствует, как от его прикосновений затвердели соски.

— Я не хочу заменить тебя хот-догом…

— Еще более мило, — сказала она, но сарказм потерял всю силу, так как сопровождался возбужденным дыханием.

— Я подумал, — сказал он, расстегивая пуговицу на ее блузке, — возможно, нам следует переспать… Или спать… И сделать это нашей системой…

— Нет, — только и могла возразить Джей. Кто бы подумал, что в Денвере она славилась умением вести перекрестный допрос?

Он расстегнул вторую пуговицу, поглаживая ей грудь.

— К концу третьей недели мы осточертеем друг другу… — Третья пуговица, а за ней и четвертая были расстегнуты. — Мы так надоедим друг другу, что, если ты будешь стоять передо мной совсем голая, вертеть задом и гладить свои груди, у меня даже не повысится давление.

Люк провел ладонями по соскам и скользнул по плечам, незаметно освобождая Джей от блузки. Он обнял ее одной рукой за плечи, другой за талию, и его губы прижались к бьющейся жилке на шее.

Ее протест слабел. Гори оно все синим пламенем! Да, она проповедовала аккуратность и умеренность. Сверхдоза может убить. А сверхдоза Люка Ремингтона излечила бы и юношескую инфантильность… Он дразнил ее. Она безумно хотела его. Они были женаты. И могли спать в течение трех коротеньких недель. Это не смертельно. Она потом все равно выйдет замуж за Бартона. Бартон… Неожиданный холод охватил ее. Она тряхнула головой и оттолкнула Люка Ремингтона.

— Нет! Ты сводишь меня с ума. У меня нет сил бороться с тобой. Я не понимаю, почему ты так возбуждаешь меня. Что мне делать, чтобы не страдать? — произнесла она с мучительной искренностью. — Но я намерена бороться. И правила буду диктовать я!

Схватив блузку, она, застегиваясь на ходу, решительно пошла к дверям кабинета, демонстрируя все чувство собственного достоинства, какое только могла в себе найти.

— О'кей. Поиграем по твоим правилам.

Она заставила себя оглянуться. Его взгляд сказал ей, что он хочет ее, что понимает, что и она хочет его, но готов подождать.

Джей могла тут же броситься в его объятия, но сдержалась и сказала:

— Мы играем по моим правилам с сегодняшнего дня и все три недели!

Люк встал и с надменной улыбкой приблизился к двери, у которой стояла Джей, вцепившаяся в ручку. Он провел рукой по кружевам, которыми был обшит ее цвета морской волны бюстгальтер, и низким, хриплым голосом сказал:

— Вот что, О'Брайен. У тебя по-прежнему хороший вкус на нижнее белье. — Его прикосновение опалило ей кожу. — Если когда-нибудь моей жене захочется занять свое место со мной в постели, дверь будет открыта.

Джей спаслась бегством в свою спальню. Ей хотелось бы забыться сном, но сон не шел. В Денвере она привыкла к звукам, долетающим с улицы: транспорт, музыка из кафе, хлопанье автомобильных дверок, даже лай собак, — все это убаюкивало ее. Здесь же непривычные скрипы и трески старого дома заставляли Джей бессонно вздрагивать под слишком теплым одеялом.

Фотография в посеребренной рамке, стоявшая на комоде, попалась ей на глаза. Бартон и Керри позировали на ступеньках здания Национального конгресса в Денвере. Они принужденно улыбались. Печаль омрачала их лица. Взгляд Бартона, одновременно грустный и пристальный, казалось, был направлен прямо на Джей. Ей показалось, что эхо голоса Александра зазвучало в комнате. Джей тряхнула волосами. Ощущение прошло.

Присутствие Люка в комнате напротив не имело никакого отношения к бессоннице, так думала Джей. Нет, только жестокий человек мог бы заснуть после рассказа бедной Птахи! Однако, когда Джей закрывала глаза, ей грезилась отнюдь не Птаха.