Всадники тьмы - Анхель де Куатьэ

– А-а-а! – закричала она.

– Цыганка… – Отто затошнило, резкий, прогорклый запах помоев ударил ему в нос.

Женщина вскочила и бросилась прочь. Колыбель опрокинулась, упавшая керосиновая лампа подожгла тряпье. На мостовую выкатилась вспыхнувшая как факел безжизненная собачья тушка.

У Отто началась рвота. Он не мог остановиться. Позывы на рвоту шли один за другим. Его буквально выворачивало наружу.

Странно, но его сознание в этот момент стало вдруг абсолютно прозрачным и чистым. Глядя на обгорающий собачий труп, Отто почему-то вспомнил своего знаменитого тезку – Отто Вейнингера, что тот писал о собаке:

«Собака поступает так, как будто она чувствует свое собственное ничтожество. Она дает себя бить человеку, к которому она тотчас же снова и прижимается. Виляние хвостом у собаки обозначает, что она всякое другое существо ценит выше, чем самое себя. Эта навязчивость собаки, эти ее прыжки – есть функция раба. Страх перед собакой – есть страх перед преступником. Не случайно лай собаки предвещает скорую и ужасную смерть. Не случайно и черт у Гёте является Фаусту в образе собаки».

– Отто, ты?.. – раздалось со стороны улицы. – А я тебя ждал-ждал. Уже думал, что ты не придешь…

Отто повернул голову. Прямо напротив проулка стоял Альфред. Гумпендорф-штрассе… Отто и сам не заметил, как ноги принесли его обратно к Спирел-Кафе.

– Господи! Дохлая собака?.. Дурной знак, – Альфред подошел к Отто и потянул его за плечо. – Боже мой! Да ты весь в крови… Пойдем. Пойдем отсюда.

– Проходи, – Альфред открыл дверь в квартиру и пропустил Отто вперед.

– А где здесь свет включается? – растерялся Отто.

– Надо поискать, – ответил Альфред. – Я здесь первый день. Только приехал. Мне ее сняли.

Выключатель был найден. Свет зажегся.

Глазам Отто открылся огромный круглый зал, расположенный в эркере старинного венского дома. Высоченные окна, шитые золотом гардины с массивными кистями, гигантская хрустальная люстра, инкрустированная мебель. На полу кашемировые ковры. Старинные картины в резных рамах, высокие венецианские зеркала в характерных цветных рамах, китайский шелк на стенах.

– Сняли? – вырвалось у Отто, и он тут же смутился, почувствовав предельную бестактность своего вопроса. – Прости…

– Ничего, ничего… Действительно, мне ее сняли! – улыбнулся Альфред и ободряюще посмотрел на Отто. – Располагайся. Чувствуй себя как дома. Я сейчас.

Альфред исчез в одном из коридоров. Отто растерянно проводил его глазами.

Отто мучило два вопроса. Во-первых, почему Альфред проявляет к нему такое внимание? А во-вторых, почему с этим человеком Отто чувствует себя словно под защитой? Просто какие-то детские реминисценции?..

– Вот, я подобрал кое-что из одежды – боксеры и халат, – Альфред появился в дверном проеме и жестом позвал Отто: – Теперь в ванную! Давай-давай, смелей!

Отто замер. Мысль о том, что ему придется надеть халат, вызвала в нем тревогу. Отто всегда тщательно скрывал свою грудь – носил кофты с высокими воротниками, специальные рубашки с двумя пуговицами на воротнике, бадлоны. У него дефект – впалая грудная кость. Прямо от кадыка ключица и ребра как бы вжимаются внутрь груди, образуя своеобразную ямку. Нет, он останется в своей рубашке.

– Ну, давай же! – кричит Альфред уже из коридора.

Отто вошел в просторную ванную. Альфред последовал за ним.

– Ну, чего ты ждешь? – поторопил его Альфред. – Раздевайся.

Отто покраснел и замялся. Он испугался. Сначала за свою грудь, а потом посмотрел на Альфреда и…

– Ты что, стесняешься? – расхохотался Альфред,

– Эээ… Мм… – мычал Отто, пятился и, как корова, отрицательно мотал головой.

– Господи, дурачок! – Альфред вдруг пришел и полнейший восторг от этого невинного смущения Отто. – У тебя же кожа на затылке рассечена! Как ты собираешься мыться без посторонней помощи?..

Отто почувствовал, как его щеки стали пунцовыми от стыда.

– А ты что подумал? – улыбнулся Альфред. – Нет. Даже не рассчитывай!

Отто побагровел. На этот раз от стыда. Господи, как такая мысль вообще могла прийти ему в голову! Она пришла в голову Отто… Стыдно, стыдно, невероятно стыдно! Он заподозрил Альфреда… И еще – он ведь разделся перед Ильзе, но застеснялся Альфреда. Эти старые слухи…

– Иногда наши страхи говорят о наших желаниях больше, чем мы сами говорим себе о них, – покачал головой Альфред. – Но если ты узнаешь, почему ты боишься того, чего на самом деле хочешь, ты узнаешь себя. На досуге можешь развлечься, Отто. Заняться рефлексией… А сейчас надо остановить кровь.

Альфред помог Отто раздеться и залезть в ванну. Сильные, теплые руки. Альфред достал аптечку и стал промывать Отто раны – осторожно, уверенно, аккуратно. Две бутыли антисептиков, бинты и пластыри.

Чувствовать такую заботу было приятно до слез. Отто, наконец, расслабился. Как ребенок в руках любящего отца. Да, во всем этом было что-то животное, щенячье… Что-то очень простое и настоящее.

– Господи, у тебя еще и ухо оторвано! – воскликнул Альфред. – Кто же это тебя так? Неужели та дама?..

– Нет, – соврал Отто. – Это я сам.

– Понятно, – не поверил ему Альфред. – Сам.

Смыв всю кровь губкой и скрепив края ран пластырем, Альфред принялся вытирать совершенно размякшего Отто большим махровым полотенцем.

– Вот! – с удовлетворением констатировал Альфред. – Совсем как новенький! Одевайся. Я пойду на кухню. Соображу там чего-нибудь.

Альфред вышел из ванной, а Отто расплакался. Он вдруг отчетливо понял, что ни о чем не хочет думать, никуда не хочет идти, ничего не хочет делать. Просто сидеть здесь, в теплой ванной, зная, что где-то там ходит Альфред. Ходит и «соображает» на кухне.

Отто устал. Он просто очень устал. А все, что с ним произошло сегодня, это был сон. Только сон. Ничего больше.

– Ты что, заснул там? – Альфред постучал в дверь.

– Нет, нет! Иду! – спохватился Отто, обтер рукой слезы и вышел.

Я очень рад, что мы встретились, – говорил Альфред, перетаскивая поднос с едой из просторной кухни в смежную, еще более просторную столовую. – Я здесь всего на один день…

– На один день? – удивился Отто и в очередной раз подтянул к шее ворот халата – Уже завтра уедешь?

– Ну, что-то наподобие того, – странно, с какой-то невыразимой грустью улыбнулся Альфред. – Не стал специально ни с кем встречаться. Я ведь уже десять лет не был в Вене. Что я им скажу? Здравствуйте и до свидания?..

– Десять лет?..

– Девять с небольшим, – уточнил Альфред.

Отто залюбовался Альфредом. Как тот смотрит, двигается, говорит, обращается с предметами. В каждом его движении, взгляде читалась спокойная уверенность, сила, достоинство. Во всем этом было какое-то величие. Да, он был похож на бога, зачем-то спустившегося на эту грешную землю.

– А где ты живешь? – Отто почему-то представил себе, что Альфред проводит жизнь в постоянных странствиях, путешествует, видит мир.

– Везде понемногу, – ответил Альфред. – Долго рассказывать… А ты как?

– Я… – начал было Отто и осекся.

Что он может рассказать Альфреду? Что работает мелким клерком в банке? Или что он руководит штурмовым отрядом, который завтра, или даже уже сегодня, захватит Хофбург, чтобы вернуть нации Силу Священного Копья? Что?..

Устав Ордена требует соблюдения полной секретности. О деятельности Ордена не могут знать ни твои друзья, ни твои родственники. Только твой Старший имеет право санкционировать посвящение непосвященного в тайну Ордена. Это правило.

Но Отто вдруг отчаянно захотелось рассказать Альфреду о завтрашнем дне. О том, какое это будет великое событие! Не для того, чтобы похвастаться, а чтобы дать Альфреду повод гордиться Отто. Не мелким клерком в банке, а…

– Постой! – Отто вдруг испугался и с тревогой воззрился на Альфреда. – Ты улетаешь или уезжаешь?

– Я? – переспросил Альфред. – Не знаю. Пока еще не решил.

– Лучше не самолетом, – проговорил Отто, и его голос дрогнул.

– Ты работаешь на железнодорожников? – рассмеялся Альфред. – Давай выпьем за нашу встречу!

Альфред уже налил коньяк в фужеры и протянул Отто один из них.

– За нашу встречу, – тихо повторил Отто. – Альфред, но почему ты уехал из Вены?

– Я же говорю – долго рассказывать, – Альфред посмотрел куда-то в сторону. – Тебе правда интересно?

– Да, – Отто не отрываясь смотрел на Альфреда.

Ему хотелось, чтобы Альфред говорил – просто что-то рассказывал. Неважно, что именно. Просто чтобы он говорил. В его речи было что-то необыкновенно заразительное, захватывающее, пленяющее воображение.

– Это случилось примерно за год до моего отъезда, – начал Альфред. – Меня совершенно случайно познакомили с одним молодым человеком. Он обладал острым умом, ужасно авантюрным характером и имел массу планов в голове. Мне было забавно. До этого я мучился скукой, а с ним стало забавно.