Учитель - Ольга Денисова

– Молчала бы! Он гостинцев твоим детям принес, нет чтобы спасибо сказать!

– Он моих детей четыре месяца объедал, может и поделиться немного!

Нечай, ни слова не говоря, залез на печь и вытянулся, прижимаясь к остывающим кирпичам.

Он едва не проспал полночь, задремав после раннего ужина. Дома ложились рано, чтоб не жечь лишнего света. Мама рассказывала внукам сказки, и у Нечая сами собой закрывались глаза от ее монотонного, тихого голоса. Он не любил спать, он любил просыпаться.

Ему снился холод. Ледяная вода, поднимающаяся до колен, в кромешной темноте, из которой масляные светильники выхватывают только круглые пятна. Ему страшно – он чувствует, как дрожит земля, колыхая воду. И эта дрожь исходит не от ударов кирок «коренных», она рождается в горе. Он торопиться забрать положенную ношу, хотя торопиться нельзя – это неписаный закон. Если есть возможность стоять, надо стоять. Все стоят. Если кто-то один начнет двигаться быстрей остальных, надзиратели все поймут. В гору они не лазают, здесь можно отдохнуть. Но отдыхать в ледяной воде совсем не хочется, и дрожь горы заставляет торопиться. Он ползет вверх по низкому лазу и волочит за собой тяжелый короб с рудой. Мимо него вниз спускается его напарник.

– Не ходи туда, – говорит Нечай, – погоди немного.

– Да ну, ненавижу этот лаз. Того и гляди придавит. Я лучше внизу отдохну.

– Погоди, – Нечай хватает его за руку.

Дрожь горы перерастает в гул, и его напарник все понимает. Они карабкаются наверх, обгоняя и отталкивая друг друга, Нечай бросает короб, срывает ногти, цепляясь за камни, сдирает локти и колени. Гул становится оглушительным треском, который катится им вдогонку. Гора выплевывает спертый воздух шахты, пропитанный грязной водой и масляным чадом. Низкий каменный свод над головой рушится, Нечай поворачивается лицом к потолку, выставляя вверх руки, но камни сминают его кости многопудовой тяжестью.

Нечай проснулся и не сразу сообразил, почему на выставленные вверх руки ничего не давит и не падает. Он тысячу раз не успевал выбраться из каменного лаза, тысячу раз чувствовал тяжесть камней на груди, и всего один раз успел спастись – наяву. Его напарнику придавило ноги, и он умер через несколько часов после того, как над ним разобрали завал.

Нечай отдышался и подождал, пока сердце перестанет бить по ребрам. Горячая печь, мягкая овчина. Храп Мишаты, сопение племянников. Как хорошо.

Он не сразу вспомнил о том, что обещал Дарене прийти в брошенную баню, и не знал, наступила полночь или нет. С одной стороны, ходить туда было совершенно незачем, но и не пойти как-то неловко. Зачем тогда обещал? Нечай потихоньку слез с печи, надеясь ничего больше не уронить, надел сапоги на босу ногу, нащупал полушубок и выскользнул за дверь.

Судя по тому, сколько людей крутилось на постоялых дворах, до полуночи было далеко. Нечай постарался пройти мимо трактира так, чтобы его никто не заметил – совершенно не хотелось разговоров и расспросов.

Брошенная баня стояла на берегу реки, впрочем, такой уж брошенной ее считать не стоило – скорей, она была общей. Девки ходили в нее гадать, мужики – попариться в компании подальше от жен, да еще и с удовольствием нырнуть после этого в реку – Рядок стоял вдоль дороги, а не вдоль реки, как нормальные поселения, и летом после парной окунались в бочки с водой, а зимой просто обтирались снегом. Часто именно в эту баню приводили рожениц, особенно в случае тяжелых родов – суеверия насквозь пропитывали жизнь Рядка, и рожать следовало подальше от дома.

Нечай увидел свет в маленьком окне еще с дороги, свернул к берегу и, спускаясь по утоптанной тропинке, которую высушило ночным морозцем, почувствовал вчерашнее беспокойство. Никакого тумана под ногами не было, тишина не зудела в ушах, но ему показалось, что на него смотрят. Его догнал порыв ветра, стелящегося по земле, шевельнул сухую траву и покатился вперед. Ледяного ветра – Нечай тут же заметил, как холодно стало ногам. И тогда он в первый раз подумал, что к девкам в баню ходит не Афонька. Баня – место нехорошее, и после полуночи задерживаться там не стоит, некоторые семьи в Рядке не мылись даже после наступления темноты. Нечай никогда не доверял суевериям, но дед-ведун, у которого он прожил три месяца, сбежав с рудника, считал предрассудки крестьян отголосками древних забытых знаний. Со временем люди утратили истину, а на ее месте остался набор правил, которые нужно соблюдать. И чем больше времени проходит, тем сильней искажается смысл этих правил.

Интересно, насколько искаженной истиной является запрет на мытье в бане после полуночи? Нечай хмыкнул, скорей, чтоб взбодриться – ему было не по себе. Луна светила довольно тускло, через тонкую дымку облаков. Он всматривался в тропинку под ногами и ждал появления густого белого тумана, ждал волчьего воя, шепота из темноты. Но услышал лишь шаги за спиной – легкие и тихие: замерзшая земля под чьими-то ногами хрустела так же отчетливо, как под его собственными.

В первую секунду Нечай обрадовался – наверное, его догоняет кто-то из девушек, но когда оглянулся и увидел, что сзади никого нет, едва не отпрыгнул с тропинки от испуга. Шаги в тот же миг смолкли. Нечай постоял немного, не столько удивляясь, сколько борясь со страхом. Да уж… он тряхнул головой и пошел вперед. До бани оставалось шагов сто, не больше. И очень хотелось дойти до нее поскорее. Но не бежать же, в самом деле? А ну как увидит кто из девок?

Нечай пошел немного быстрей и вскоре услышал шаги за спиной снова. Он не сразу решился оглянуться через плечо, но стоило только посмотреть назад, и шаги смолкли. Он еще сильней ускорил шаг, и в третий раз услышал невидимого преследователя гораздо ближе. Нечай повернулся к нему лицом, никого не увидел, и последние пару саженей прошел спиной вперед, едва не споткнувшись о низкое крыльцо бани. Если бы не свет в окошке, он бы подумал, что его нарочно заманили в западню…

Девок в бане было штук пять или шесть – в сухом воздухе жарко натопленной парной пахло вениками, осиной и свечами, девки сидели на полкАх и скамейках вокруг перевернутой бочки, на которой стояла миска с водой. Когда Нечай распахнул дверь из предбанника, они встретили его визгом, и он поспешил закрыть дверь, не очень разглядев, что все они одеты и мыться вовсе не собираются. Визг помаленьку смолк и робкий голос из-за двери спросил:

– Кто там?

– Это я, Нечай, – недовольно проворчал он.

Дверь тут же распахнулась.

– Ой, а мы как напугались! Заходи скорей, знаешь, как нам тут одним боязно? Только сапоги сними, да и полушубок не нужен – жарко у нас.

– Чего ж ходите, если вам боязно? Сидели бы по домам, – Нечай разулся, но полушубок на всякий случай оставил на плечах.