Три чашки чая - Грег Мортенсон

Почти сутки Мортенсон в полузабытьи полз вниз с горы и выбирался на тропу. Анна доставила его в ближайшую больницу в городе Бишоп. Из больницы Грег позвонил матери и сказал, что с ним все в порядке. Но слова матери буквально убили его. В ту минуту, когда Грег летел вниз с горы Силл, Джерена открыла дверь спальни Кристы, чтобы разбудить ее. В честь двадцать первого дня рождения девушки они решили съездить на Поле Мечты в Дайерсвилль, штат Айова, где снимался любимый фильм Кристы. «Я вошла, чтобы разбудить ее, но увидела: Криста неподвижно стояла возле расстеленной кровати на четвереньках, голова упиралась в пол. Наверное, она пыталась лечь в постель, но ей стало плохо, — вспоминает Джерена. — Она была абсолютно синей. Единственное, чему я могу радоваться, это то, что она умерла быстро: сильнейший приступ убил ее мгновенно».

Мортенсон с загипсованной рукой приехал в Миннесоту на похороны Кристы. Службу проводил брат Джерены, пастор Лейн Дерринг. В своей речи он упомянул любимый фильм Кристы, который снимался в Айове. «Наша Криста проснется и спросит: „Это Айова?“ А ей ответят: „Нет, это небеса“». Отпевание Кристы проходило в той же церкви, где не так давно прощались с Демпси.

МОРТЕНСОН С ЗАГИПСОВАННОЙ РУКОЙ ПРИЕХАЛ В МИННЕСОТУ НА ПОХОРОНЫ КРИСТЫ.

Жизнь в Калифорнии стала казаться Мортенсону еще более бессмысленной, чем раньше. Звонок от известного альпиниста Дэна Мазура, которого Мортенсон хорошо знал, стал благословением небес. Мазур собирался штурмовать К2, самую сложную гору мира. Ему нужен был альпинист-медик. Не хочет ли Мортенсон принять участие в экспедиции? Это был шанс. Мортенсон получал возможность обрести смысл жизни и достойным образом почтить память сестры. Он мог подняться на самую знаменитую вершину мира и посвятить это восхождение Кристе.

Он нашел способ вернуться к настоящей жизни после тяжелейшей утраты…

Мортенсон медленно опустил плюшевую обезьянку на фотоальбом. По шоссе проехал тяжелый грузовик, и все в маленькой комнате затряслось. Грег вышел из камеры хранения, достал из багажника «Ла Бамбы» альпинистское снаряжение, вернулся в комнату и развесил ремни, веревки, кошки и карабины на крюках. За последние пять лет альпинистскому снаряжению не приходилось надолго задерживаться в этой комнате. Все эти вещи путешествовали вместе с Грегом с континента на континент и поднимались на такие вершины, которые раньше казались людям абсолютно недоступными….

Неожиданно ход его мыслей резко изменился. Что потребуется для того, чтобы найти деньги для жителей Корфе? Как убедить американцев позаботиться о детях с другого конца света, о детях, которые сидят на пронизывающем ветру и решают школьные примеры, выводя цифры палочками на песке? Грег потянул за выключатель, последний раз окинул взглядом камеру хранения. Луч калифорнийского солнца блеснул в пластиковых глазах плюшевой обезьянки. Мортенсон вышел и закрыл за собой дверь.

Глава 5

580 писем, один ответ

Пусть скорбь и тоска живут в твоем сердце.

Никогда не сдавайся, не теряй надежды.

Аллах говорит: «Благословенны плачущие».

Сокруши свое сердце. Плачь.

Пишущая машинка была слишком мала для Мортенсона. Он постоянно ударял сразу по двум клавишам, вытаскивал испорченный лист и начинал все сначала. Его расходы росли. Доллар в час за прокат старой пишущей машинки показался ему вполне приемлемой платой, однако за пять часов, проведенных в центре копирования в Беркли, ему удалось написать всего четыре письма.

Проблема заключалась не только в неудобной машинке. Мортенсон не знал, что именно написать. Он приступил к пятому письму. «Дорогая миссис Уинфри, — выстукивал он, стараясь касаться клавиш только кончиками пальцев. — Я большой поклонник вашей программы. Мне кажется, что вам не безразличны люди и вы хотите нести им добро. Я хочу рассказать о маленькой пакистанской деревне Корфе и о школе, которую хочу там построить. Знаете ли вы, что многие дети, живущие в красивейших горах мира, Гималаях, вообще не ходят в школы?»

Но на этом все застопорилось. Он не знал, следует ли сразу переходить к деньгам или нужно просто попросить о помощи. А если просить денег, то прилично ли называть конкретную сумму? «Я хочу построить школу на пять классов, где могли бы учиться 100 детей, — писал Мортенсон. — Я был в Пакистане и пытался подняться на вторую вершину мира К2 (мне это не удалось). Там я советовался со специалистами. Используя местные материалы и труд строителей, я смогу построить школу, затратив всего 12 тысяч долларов».

«Я ХОЧУ ПОСТРОИТЬ ШКОЛУ НА ПЯТЬ КЛАССОВ, ГДЕ МОГЛИ БЫ УЧИТЬСЯ 100 ДЕТЕЙ», — ПИСАЛ МОРТЕНСОН.

И вот тут-то начиналось самое сложное. Следует ли просить всю сумму? «Любое ваше пожертвование было бы для нас настоящим подарком», — решил написать Мортенсон. В последнюю минуту рука дрогнула, и на листе появилась очередная опечатка. Лист отправился в корзину, и он начал сначала.

К тому времени, когда пришла пора возвращаться в Сан-Франциско и заступать в ночную смену в медицинском центре, Мортенсон написал шесть писем. Он вложил их в конверты, запечатал и наклеил марки. Одно было адресовано Опре Уинфри.[19] Другие послания были адресованы известным телеведущим, в том числе Бернарду Шоу с CNN. Одно письмо Грег решил написать актрисе Сьюзен Сарандон: она всегда казалась ему внимательной и доброй женщиной.

Результат целого дня работы оказался довольно скромным, но начало было положено. «Дальше дело пойдет быстрее, — пообещал себе Грег. — Иначе и быть не может — ведь надо разослать пятьсот писем!» Он чувствовал легкое головокружение — словно поджег бикфордов шнур и вот-вот грянет взрыв. Взрыв добрых, как он надеялся, вестей.

В отделении «Скорой помощи» он быстро забыл о своих планах. Ножевые ранения и кровоточащие нарывы поглотили все его внимание. Ближе к утру работы стало поменьше, и удалось немного передохнуть. В такие минуты Мортенсон либо дремал на каталках, либо беседовал с врачами, чаще всего — с Томом Воганом. Высокий, худощавый Воган был пульмонологом и увлекался альпинизмом. Он поднялся на самую высокую гору за пределами Азии — Аконкагуа в Андах и на самую высокую гору Индии — Нанда Деви. В 1982 году Воган пытался штурмовать Гашербрум II — самый простой восьмитысячник, но в тот раз ни одному члену экспедиции не удалось добраться до вершины, а один из них попал под лавину, и его не удалось найти. Воган отлично понимал, насколько тяжело было Грегу дойти почти до вершины такой опасной горы, как К2. «С Гашербрума II видна К2, — говорил Воган Мортенсону. — Эта гора непередаваемо красива, но страшна. Ты молодец!»

В свободное время приятели говорили о величии и сложностях Балторо. Оба считали это место самым красивым на Земле. Мортенсон подробно расспрашивал Вогана о том, как бороться с отеком легких, который возникает на больших высотах и губит многих альпинистов.

«Грег был стремительным, спокойным и очень квалифицированным. Он идеально подходил для работы в „Скорой помощи“, — вспоминает Воган. — Но о медицине ему говорить было не очень интересно. Мне казалось, что он готовится к очередному возвращению в Пакистан».

Мортенсон не переставал думать о горной деревне в девятнадцати тысячах километров от Калифорнии. Но в то же время он не мог оторвать взгляда от девушки из отделения анестезиологии — доктора Марины Виллард. «Марина была настоящей красавицей, — вспоминает Мортенсон. — Она увлекалась альпинизмом. Я с ума сходил, когда приходилось работать вместе с ней. У нее были темные волосы и полные, яркие губы, от которых трудно было оторвать взгляд. Я не знал, можно ли пригласить ее на свидание или лучше держаться подальше».

МОРТЕНСОН НЕ МОГ ОТОРВАТЬ ВЗГЛЯДА ОТ ДЕВУШКИ ИЗ ОТДЕЛЕНИЯ АНЕСТЕЗИОЛОГИИ — ДОКТОРА МАРИНЫ ВИЛЛАРД.

Чтобы экономить деньги в процессе сбора средств на школу в Корфе, Мортенсон решил не снимать квартиру. У него была комната в камере хранения, а заднее сиденье «бьюика» вполне могло послужить диваном. В сравнении с тесной палаткой на Балторо машина казалась вполне комфортным местом для сна. От членства в клубе «Сити Рок» он не отказался — там был душ и можно было тренироваться, чтобы оставаться в форме. Каждый вечер Мортенсон отправлялся в район складов у залива и находил тихое, спокойное место, где можно было выспаться. Залезал в спальный мешок, устраивался на заднем сиденье «бьюика» и засыпал, думая о Марине.

Днем Мортенсон печатал сотни писем. Он обратился ко всем сенаторам США. Записался в местную библиотеку и стал просматривать все журналы, посвященные поп-культуре, которых никогда не читал. Из журналов выписывал имена кинозвезд и поп-идолов. Список постоянно рос. Он брал адреса из книги о ста самых богатых людях Америки. «Я не представлял, что нужно делать, — вспоминает Мортенсон. — Просто составлял список влиятельных и популярных людей и писал им письма. Мне было тридцать шесть лет, и я не умел пользоваться компьютером. Вот насколько неопытен я был».