Поцелуй негодяя - Пётр Самотарж

над полом, но не смог. Воронцов обеими руками попытался оторвать от себя пятерню агрессора, но тоже не добился успеха и только болтался из стороны в сторону, быстро перебирая босыми ногами – тапки почти сразу слетели. Во взрослом возрасте Воронцов совсем не дрался, да и в детстве ему редко выпадал случай поупражняться в единоборстве, поэтому теперь он пытался привлечь на помощь смутные остатки познаний в физике. В его голове вдруг сами собой стали складываться расчеты наиболее выгодных векторов приложения силы, которые позволили бы вывести из состояния равновесия возвышающееся над ним более тяжелое тело. Фундаментальная мысль пришла не из давних школьных лет, из виденного уже в новейшее время американского фильма – чем ниже у единоборца центр тяжести, тем труднее его свалить. Он поджал ноги, шмякнулся головой о собственную открытую дверь, почувствовал, как враг наваливается на него всем весом сверху и резко оттолкнулся ногами от пола. Голова Воронцова ударилась обо что-то твердое, сознание его затуманилось, но хватка противника заметно ослабла, и вторым судорожным движением от нее удалось вовсе освободиться. Незнакомец стоял, чуть покачиваясь, словно успел за время драки изрядно подвыпить. Воронцов попробовал захлопнуть дверь, но та отскочила от упорного агрессора и едва на дала сдачи своему собственному хозяину. Попытка вытолкнуть неизвестного также не привела к успеху. Напротив, тот вновь схватил Воронцова, теперь уже за шиворот, и принялся раскачивать его из стороны в сторону. Пыхтение и сипение борющихся, а также их отдельные короткие выкрики могли привлечь внимание третьих лиц, чего тихий домохозяин вовсе не желал. Пытаясь прекратить идиотские раскачивания, он обнял врага за торс и прошипел:

– Отстань, идиот!

Тот прижал похитителя чужих женщин к дверному косяку и приблизил к нему искаженное ненавистью лицо:

– Заткнись, козел! Где она?

– Занимается, не слышишь, что ли? Отпусти!

Воронцов рванулся из последних сил, от рубашки отскочила пуговица и покатилась по полу. Брошенный муж продолжал в упор разглядывать соперника.

– Когда вы познакомились?

– После того, как ты ее выгнал.

– Не ври! Она бы не поселилась у первого встречного.

– Почему бы и нет, если родной муж водит домой любовниц.

– Не ври, сказал! Она ведь к тебе приехала?

– Ты, мужик, больной на всю голову.

Муж шагнул вперед, отбросил в сторону расслабившегося хозяина и углубился в его квартиру, следуя на звук приглушенных закрытой дверью гамм. Воронцов бросился за ним, оставив открытой входную дверь, но все равно не успел – догнал противника только в гостиной.

За фортепьяно сидела аккуратная маленькая девочка в белой кофточке и клетчатой юбочке, рядом с ней Вера. Обе с удивлением смотрели на ворвавшегося к ним мужика.

– Коля? – растерянно спросила непослушная жена, словно не была уверена в утвердительном ответе.

– Да, это я, – с тихой угрозой произнес тот.

– Ты что здесь делаешь?

– Пришел за своей женой. А что, не стоило?

Страсти накалялись стремительно, ученице стало страшно, она как-то съежилась и робко смотрела снизу вверх на расходившихся взрослых. Вера ободрительно погладила ее по головке, велела повторить гамму несколько раз, затем встала и быстро вышла из комнаты, по пути схватив за рукав и вытащив вслед за собой несуразного мужа.

– Зачем ты пришел? – спросила она его на кухне.

– А ты не догадываешься? Хочу вернуть тебя домой.

– Я не вернусь домой.

– Почему?

– Потому что у меня нет дома!

– Даже так? Глядя на тебя, не скажешь. Где ты сошлась с этим типом, когда? Почему прямо не объявляешь, что приехала к нему?

Воронцов поспешил закрыть входную дверь, боясь привлечь внимание соседей к скандалу, и стоял в коридоре, не зная, следует ли ему вмешаться в семейный конфликт. Получалось, он не является посторонним, по крайней мере, с точки зрения одной из сторон. Крики из кухни становились все громче и громче, постепенно заглушая бренчание из гостиной, наконец послышался явный звук оплеухи. Затем воцарилась тишина. Воронцов замялся на короткое время, но потом все же вышел на сцену.

Вера сидела за столом, закрыв лицо руками, муж стоял рядом на коленях и безуспешно пытался заглянуть ей в глаза. Драться с ним Воронцов определенно не мог, он успел в этом убедиться, поэтому теперь остановился в смятении чувств и в нерешительности.

– Я, конечно, человек посторонний, – сказал он, глядя на затылки супругов, – но женщину бить не позволю.

Его никто не услышал, он оставался стоять, чувствуя себя полным ничтожеством.

– Вера, прости, – жалобно пробормотал муж. – Это от обиды. Я просто забылся. Это никогда не повторится, я ведь никогда тебя не бил.

Несчастная молчала, Воронцов решил вмешаться:

– Послушайте, вам лучше уйти. Вы все испортили, лучше отложить новую попытку на потом.

Супруги не обращали на посредника ни малейшего внимания, поэтому он повелительно положил руку на плечо раздавленному обстоятельствами мужчине. Тот стряхнул ее резким движением, а когда Воронцов повторил попытку, отбросил его руку, вскочил на ноги и вперился во врага слепыми от ненависти глазами.

– Убирайся отсюда!

– Я из своей квартиры никуда не собираюсь, а вот тебе точно пора. Я ведь и милицию могу вызвать, имею полное право.

Мужик коротко ударил Воронцова локтем в грудь и ринулся из кухни прочь, словно с места преступления. Незадачливый драчун, даже не охнув, скорчился и опустился на корточки. Он бессмысленно хватал ртом воздух, но никак не мог сделать вдох, словно ему на голову надели полиэтиленовый пакет. После короткой агонии, когда смерть уже присела рядом в ожидании своего торжества, страдалец все же задышал и утомленно привалился спиной к кухонному шкафу.

– Ты как? – услышал он голос Веры.

– Кажется, живой. А где твой?

– Ушел. Ты куда мясо положил? – Вера копалась в холодильнике, вынимая из него по очереди всевозможные упаковки.

– На верхней полке, у задней стенки. Молоко, наверное, загораживает.

Словно бывалая жертва избиений, брошенная жена достала из холодильника свою добычу, отрезала кусочек и приложила к скуле.

– Если глаз заплывет, точно учеников потеряю. Еще и Машутка родителям расскажет, что приходил какой-то дядя и громко кричал.

– Ну и приключение. Мне теперь нельзя дверь открывать? Буду, как подозрительный пенсионер, с посетителями через дверь разговаривать.

– Вообще-то, незнакомым и раньше открывать не стоило.

– Никак не вникну в твои отношения с благоверным. Если уж он меня бить начал, хотелось бы хоть примерное представление получить.

– Тоже мне, нашел тайну века.

– Нет, серьезно. Если он живет с любовницей, почему он не хочет отпустить тебя восвояси?

– Я уже говорила – гарем задумал.

– Ладно, брось. Гаремы создают из доброволок. Или он у тебя совсем на голову больной?

– Совсем.

– Так и говорит открытым