Зазеркалье - Кристина Генри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Разумеется, в мире существовали и жестокие женщины – Элизабет не была настолько глупа, чтобы считать иначе. Но женщины здесь, на площади, казались озабоченными в основном собственным выживанием. Едва ли у них найдется время и желание гоняться за маленькой девочкой.
– Что мне нужно, – пробормотала Элизабет, – так это какой-нибудь плащ. Тогда я смогла бы обогнуть площадь и попыталась бы поймать кеб.
Взгляд ее заметался, ища магазин, или веревку с развешанным бельем, или еще что-нибудь. Нет, конечно же, она не собиралась ничего воровать. Элизабет бы оставила немного денег, хотя единственными деньгами, которые лежали в ее кармане, была монета, полученная ко Дню дарения, и она подозревала, что монета эта понадобится ей на проезд.
Тогда она может оставить записку с обещанием заплатить позже – при условии, что отыщет бумагу и перо, чтобы эту записку написать. Буквы Элизабет выводит очень красивые и даже умеет подписываться полным именем с красивым росчерком.
– Просто попробуй найти тут кеб, который отвезет тебя в Новый город, – сказал мышонок, ворвавшись в мысли девочки.
Элизабет опустила взгляд. Мышонок стоял на задних лапках, положив передние на край кармана, и смотрел на девочку снизу вверх. Выглядел зверек в точности так, как Элизабет представляла себе в туннеле – маленький, серый, мягонький на вид, с розовыми ушками-ракушками, повернутыми в ее сторону. Отличались только глаза. Глаза мышонка были ярко-зелеными, блестящими на мордочке крохотными изумрудами. Элизабет никогда не видела мышей с такими глазами.
– Если мне удалось попасть сюда из Нового города, наверняка у меня получится и вернуться туда, – сказала Элизабет с уверенностью, которой совсем не чувствовала.
– В точности то же сказала Алиса, но все получилось не совсем так, как она планировала, – откликнулся мышонок.
– Ах, Алиса, Алиса! – фыркнула Элизабет. – Я только и слышу, что об Алисе. Сколько раз мне повторять: я не Алиса!
Мышонок лукаво посмотрел на нее – если только мышь может выглядеть лукавой.
– Неужели? Твои родители тебя и родили-то, чтобы заменить ее. Их маленькая Алиса выросла и сошла с ума, так что им пришлось запереть ее, чтобы никто не видел ее безумия и боли, а у нее было столько боли. Но они не хотели этого знать, зато все еще хотели маленького питомца, которого можно любить, вот они и завели тебя и притворились, будто Алисы никогда не было.
Элизабет с трудом втянула воздух сквозь стиснутые зубы.
– Вы говорите ужасные вещи. Страшные, кошмарные вещи вы говорите. Я думала, вы хорошая мышка, вы здесь, чтобы помочь мне.
Зверек слегка шевельнулся, вроде как пожав плечами:
– Иногда ужасные, кошмарные вещи и есть правда. Я всегда говорю правду, даже если это означает, что маленькие девочки-всезнайки перестанут считать меня милым созданием. Лучше быть честным, чем милым.
– Я не верю, что это правда, – возразила Элизабет. – Я думаю, что вы отвратительны.
– Да на здоровье, – равнодушно ответил мышонок.
Нет, это не может быть правдой – то, что сказала мышь. Ее родители никогда никуда не отослали бы своего ребенка, когда этому ребенку больно. И они наверняка родили ее не для того, чтобы «заменить» Алису. Это было бы чудовищно – во многих смыслах.
Это означало бы, что как Элизабет она ничего для них не значит, что она – всего лишь замена девочки, которая вдруг отчего-то сделалась нежелательной, никуда не годной. Алиса значила для них так мало, что вместо нее подошел бы любой.
«Нет, я в это никогда не поверю, – яростно подумала Элизабет. – Никогда, ни за что».
«Но почему же никто никогда не упоминал об Алисе, разве что по ошибке?»
Нет, нет, нет, она не станет размышлять и тревожиться об этом сейчас. Ей нужно выбраться из этого жуткого места и вернуться домой. Когда она окажется в безопасности своей комнаты, с плотно набитым животом, с дочиста вымытыми волосами, тогда и подумает обо всех этих неприятных вещах.
– Плохо, что я не могу превратиться в мышь и прошмыгнуть через площадь, – сказала Элизабет.
– Кто сказал, что ты этого не можешь, но тогда где окажусь я? – поинтересовался мышонок.
– Вы могли бы бежать рядом со мной. И проводить меня, конечно.
– Конечно, – фыркнул мышонок.
Элизабет показалось, что она уловила легкую язвительность в тоне зверька, и уже собиралась резко ответить – в конце концов, тот сидел в ее кармане, – когда мышонок заговорил снова:
– Но превращаться ужасно трудно, и если не знаешь, что делаешь, то лучше, пожалуй, и не пытаться. Если только не хочешь всю оставшуюся жизнь проходить с хвостом и усами.
– Пожалуй, что не хочу.
– Ну, тогда ты должна придумать, чем тебе укрыться.
– Именно это я и говорила. Но тут нет никакого плаща.
– Нет-нет, плащ тут ни при чем, – пискнул мышонок. – Разве я не сказал, что ты волшебница? Ты можешь укрыться своей магией, и никто тебя не увидит.
Элизабет нахмурилась. Проделать дверь в стене уже было достаточно сложно. Способна ли ее магия помешать всем этим людям – а их немало – увидеть ее?
– Как мне это сделать? – спросила она.
И снова мышь шевельнулась, будто пожала плечами, хотя плеч-то у нее на самом деле и не было.
– Откуда мне знать? Я всего лишь мышь.
Элизабет пробормотала себе под нос слово, которое, случалось, говорил папа, когда был особенно зол. Мышь тихонько хихикнула.
Ладно, ей не нужна помощь какой-то там глупой мыши. Она способна сама решить свои проблемы и не собирается просить снова, выставляя себя дурочкой.
Все, что она делала до сих пор, было так же просто, как желание, но желать чего-то гораздо труднее, когда ты замерзла, голодна и боишься, что тебя поймают. Элизабет очень хотелось положиться на кого-то другого (хотя она никогда, никогда не призналась бы в этом вслух), потому что, если ты ребенок, это тебе и полагается делать – позволять взрослым решать, как лучше. Но взрослые, которые находились вокруг, были не из тех, кому можно доверить принимать за себя решение, так что Элизабет вернулась к тому, с чего начала. Ей придется разбираться самой.
«Я хочу…» – подумала она и тут поняла, что мысль эта весьма неопределенна и ей нужно вложить в нее намного больше энергии, если она хочет, чтобы желание осуществилось.
«Я хочу…» – подумала она снова, и в этот момент ей показалось, что один из мужчин по ту сторону площади заметил ее.
