Правление Штормов (СИ) - Айрис Марк

Нет, все–таки есть и хорошие стороны, платили за службу очень неплохо. Поэтому и стремился туда почти каждый, да далеко не всякого брали.

А еще лет десять назад вот таких вот маленьких девочек на восточном побережье далеко от дома не отпускали, боялись. И эта война навела порядок, пираты теперь редко на большую землю плавают, попрятались на своих островах и пытаются их удержать.

Так, думая о разном, он поднялся на очередной холм, с которого уже видна была и его деревня, и с замиранием сердца нашел глазами крышу своего дома. Спустился вниз по широкому мостику, перекинутому через ручей(вот мостик точно новый! да и ручей, помнится, мельче был…), и у самых въездных ворот нос к носу столкнулся с деревенским старостой. Староста был тот же, разве что еще больше раздобрел, да обзавелся новыми морщинами.

После краткого замешательства, вызванного попытками последнего узнать в широкоплечем взрослом мужчине своевольного улыбчивого паренька, они тепло обнялись.

— Да уж, совсем другой стал, не узнать… а Олету я как раз видел только что, из лавки с покупками шла. Иди–иди, не буду задерживать, наговоримся еще. Пойду пока расскажу всем… ух и закатим пирушку по такому случаю!

Под довольное бормотание старосты мужчина двинулся дальше. Уже не останавливаясь и лишь улыбаясь и кивая на удивленные и радостные приветствия соседей. Аж на улицу высыпали, переговариваются, друг другу новость пересказывают. Да уж, вечером всей толпой набегут, будут поздравлять и о подвигах допытываться.

Вот уже знакомая ограда, за поворотом мелькнул край цветастой юбки…

— …мама!

Она резко остановилась, словно споткнувшись, и медленно развернулась к нему. Ни капли не изменилась, разве что белых волос в темной косе стало побольше. Но глаза — все те же, теплые, любящие, и он сразу почувствовал, он дома. Вернулся.

Радостно рассмеялся и бросился к матери, опустившей на землю тяжелую корзинку и шагнувшей навстречу…

Как вдруг мир вокруг затвердел и взорвался ослепительной синей вспышкой. Как только мерцание в глазах утихло, он увидел, что все вокруг на расстояние взмаха руки обратилось в лазурь и кобальт. Синее пламя текло от земли к самым небесам и выше, обволакивая его и заплетаясь узорами вокруг тела.

Он, ошеломленно, непонимающе, поднес к глазам руку, рассматривая игру искр на ней, а вокруг уже нарастало, множилось, усиливаясь от человека к человеку:

— Император умер… Новый Император…

…и его, все еще не успевшего осознать случившееся, накрыло и оглушило радостными и ликующими криками.

1457 г., пятый год Правления Штормов.

Риккт.

Ближе к полудню в город вошли высокий рыжеватый мужчина в черном и девушка… в целом неприметной внешности. Большая часть утра была потрачена на создание этой самой неприметности.

Благополучно вернувшийся из тоннеля Илбрук Джред был так изумлен, узнав в ночной знакомой иррта, что почти задаром нашел ей в уцелевших вещах смену одежды. И теперь на девушке красовалась расшитая туника с разрезами до середины бедер, штаны, чуть коротковатые и открывавшие узкую полоску незагорелой кожи выше верха полусапожек, но крепкие и удобные, и, самое главное, накидку до середины спины, надежно скрывающую волосы и часть лица.

Венс еще откопал в пожитках торговца ремень, на которые повесил ножны с кинжалом. И снова вручил его ирртке — мало ли что.

Сам он ограничил маскировку тем, что хорошенько закопал доспех и остался в плотной черной рубахе под горло, и черных же штанах с сапогами. Попытка отчистить одежду от грязи особым успехом не увенчалась, но так вышло даже лучше — запыленный путешественник смотрелся куда менее опасно и вызывающе.

Впрочем, уже у арки, призванной заменить городские ворота, стало ясно, что они могли въехать на раскрашенных в красный цвет лосях, одновременно жонглируя жареными пирогами — и привлечь едва ли больше внимания. В городе была ярмарка.

Весенняя пора не совсем подходила для торговли — разгар полевых работ, отощавшая за зиму скотина и подъеденные в холода припасы, но Риккт был верен себе и чихал на условности. Прямо с окраинных улиц путников засосало в пеструю, шумную толпу покупателей и торговцев. Запахи благовоний и специй, яркие цвета одежд и товаров буквально оглушали и не давали возможности сориентироваться. У Наярры зарябило в глазах, и она сбилась с шага. Нестерпимо захотелось забиться в угол и зажать руками уши, но когда это желание стало совсем уж непреодолимым, она почувствовала на своем плече твердую руку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— В первый раз это наверное сложно воспринять, — Венс наклонился поближе, чтобы заглушить разноголосый гомон.

— К‑как?.. Как вы выдерживаете? Столько… всего.

Имперец начал потихоньку проталкивать её через толпу.

— Дело привычки. Постепенно научишься отсекать все лишнее и реагировать только на то, что тебе нужно. Городские жители, ночуя в лесу, тоже поначалу вздрагивают от каждого шороха и плохо спят… Так, кажется, пришли, — через какое–то время сказал он.

Они остановились у здания, украшенного изображением странной женщины с рыбьим хвостом. Если Илбрук был так же точен в рекомендациях, как и в указании дороги до этой таверны, то внутри они должны были найти не слишком болтливого лодочника, за умеренную плату готового доставить желающих в ближайший приморский город. Им очень не хотелось привлекать к себе излишнее внимание, отираясь в злачных заведениях, но на своих двоих дорога займет куда больше времени, тем более что ближайший тракт шел кружным путем, в обход границы. Да и припасы сами себя не купят.

Внутри было ожидаемо многолюдно. Пойманный за рукав хозяин сообщил, что лодочник здесь завсегдатай и должен вот–вот объявиться, а пока уважаемые гости могут подождать за только что освободившимся столом в углу. И при заказе от двух кувшинов выпивки полагается бесплатная сушеная закуска!

Венс отрицательно мотнул головой и отвел по–прежнему едва переставляющую ноги девушку на указанное место.

— Ты как? — вполголоса спросил он.

Ирртка неуверенно кивнула.

— Пойду договорюсь на кухне, так будет быстрее. Постарайся не высовываться и ни с кем не говори.

Лесная снова кивнула и уставилась в мутное окно, сделанное из тонких полос полупрозрачной рыбьей кожи. Края рамы были замазаны глиной. Все это было так чуждо, непонятно и незнакомо… И в то же время интересно. Притягательно. Как и все у людей.

Девушка осторожно оглядела помещение.

На стенах висели сухие цветы, перемежавшиеся яркими картинками в деревянных рамках. По комнате вразнобой были расставлены с полтора десятка столов, между ними ловко лавировали разносчицы. В разноголосом и разноязычном гомоне постепенно начали угадываться знакомые фразы на понятном языке.

— …не выдержит Ашр долго. Их венад и без того слишком тихо сидит, не иначе как силы копит, не высовывается.

— Да с чего ты взял, что они на север двинутся? Столько соседей рядом, нападай — не хочу.

— Дурак ты, и башка твоя рыбьей требухой набита. Что им соседи, когда все под Империей ходим? Нет, им прямая дорога в горы, к рудникам. А с тамошним богатством уже и с Пятерыми поторговаться можно будет.

— Если ты у нас такой умный, то чего не там полководцем ходишь, а тут побрякушки дешевые народу впариваешь?!

— Да тихо ты… И без того уже пялятся.

Наярра сообразила, что это про нее, и быстро отвела взгляд от соседнего стола. Еще немного попререкавшись вполголоса, двое торговцев встали и вышли, обдав девушку удушливым запахом еды и благовоний, от чего она невольно прижала рукав туники к лицу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Запахи. Это было самым сложным. Её чутье, пусть и не такое острое, как у животных, но все же было достаточно сильным, чтобы различать полутона и оттенки аромата трав, отличать по клочку шерсти одного зверя от другого и несъедобные растения от годных в пищу. Здесь же… всего слишком много. Рынок благоухал из–за двери, с кухни разило готовой непривычной едой, люди, вещи, даже новая одежда на ней — все вокруг пахло иначе, лишая чувства устойчивости.