Бородинское поле - Иван Шевцов

Первым, что встретилось на их пути в этой узкой улочке, были три немецких солдата и мотоцикл. Один солдат сидел за рулем, двое других, с автоматами на груди, вышли на середину мостовой и подняли руки, требуя остановиться. Они, конечно, не знали, что перед ними советские танки. Такое им и в голову не могло прийти. Лучи фар всего на несколько секунд осветили их - на мостовую упали длинные зыбкие тени, и Макаров с каким-то мальчишеским азартом закричал:

- Не стрелять! Дави гадов, как крыс!..

Но, не будь этой команды, все равно бы произошло то, что произошло в следующий миг: солдаты вместе с мотоциклом были смяты и вдавлены в булыжник неумолимой сталью гусениц. А лучи фар выхватывали из темноты уже другие машины. Это были мотоциклы, штабной фургон с антенной, "опель-капитан", а дальше, уже по другую, по левую сторону - крытые брезентом грузовики. Они стояли вдоль тротуара, прижавшись к деревьям, возле них беспокойно расхаживал солдат с автоматом. Как было заранее условлено, все цели с правой стороны улицы берет на себя танк командира взвода, цели же по левую сторону - второй танк, которым командовал опытный, уже понюхавший пороху и тоже награжденный медалью "За отвагу" старший сержант Добрыня Никитич Кавбух. Третий танк, сержанта Андрея Епифанова, прикрывал своих товарищей с тыла. Макаров повел свой танк на "опель-капитан" и фургон. Легковую автомашину он смял, как фанерный ящик, фургон опрокинул. И тут его осенила догадка: должно быть, рядом штаб. Приказав механику-водителю притормозить и даже дать немного задний ход, он, всматриваясь в ряды домов, увидел, как из двухэтажного кирпичного дома выскакивают военные. Они ошалело метались в свете фар, и расторопный наводчик, не дожидаясь команды, всадил в дом один за другим два снаряда, а затем стал поливать парадную дверь свинцом из пулемета.

Игорь Макаров понимал, что гитлеровцев, ошеломленных внезапностью, охватил панический страх и сделал их на какое-то время беспомощными. И потому, быстро соображал лейтенант, пока враг не пришел в себя, его надо лупить изо всех сил, расстреливать из пушек и пулеметов, таранить броней, давить гусеницами. Главное в создавшейся ситуации - не дать фашистам опомниться. Игорь Макаров, в отличие от своего старшего брата Глеба, был не в меру горяч, стремителен и самонадеян, в то же время обладал быстрой реакцией на любую перемену в обстановке. Казалось, ничто его не может застать врасплох и обескуражить. Но, как большинство увлекающихся натур, он тоже увлекся, охваченный азартом боя. Решив, что в двухэтажном кирпичном здании размещается какой-то немецкий штаб - а оно так и было в действительности, - Игорь Макаров обрушил на эту цель весь огонь своего танка, стараясь раздавить и уничтожить все, что было в этом доме и возле дома.

Танк приближался к дому и бил зажигательными в окно второго этажа, в то время как из окна первого этажа хлынули клубы дыма. Танк Добрыни Кавбуха, легко разделавшись с грузовиками, стоящими по левую сторону улицы, обогнал командира взвода и пошел впереди. На какую-то долю минуты он попал в свет фар командирского танка, и механик-водитель, приняв его за немца, в тревоге доложил:

- Товарищ лейтенант, впереди немецкие танки!

- Бронебойным! - скомандовал Игорь и прильнул к смотровой щели.

Встреча с фашистскими танками не предвещала ничего хорошего и сразу остудила пыл лейтенанта. Вдруг он увидел, что впереди идущий танк зажег фары, а в наушниках послышался торопливый голос Кавбуха:

- Товарищ командир, погасите свет, свет погасите! Вы демаскируете меня…

Тут он все понял и что есть силы закричал:

- Отставить огонь! Впереди нас - Кавбух… Кто тебе, дьяволу, разрешил наперед батьки подставлять свой голый зад под наши снаряды?

Макаров погасил фары, и все вокруг погрузилось в кромешную тьму, в которой трудно ориентироваться даже тогда, когда знаешь город, как свой дом. Никто из танкистов Игоря Макарова до сих пор никогда не бывал в Орле. Ночной незнакомый город. Танки идут, как слепые, по узкой улице - того и гляди, врежутся в дерево или в дом. Лейтенант приоткрыл верхний люк, всмотрелся в темноту. Сквозь гул моторов и лязг гусениц он расслышал недалекие разрывы снарядов и пулеметную дробь. Догадался: на параллельных улицах два других взвода их роты бьют фашистов. Справа и слева разбуженную черноту ночи вспарывали яркие лучи фар и факелы подожженных автомашин. Макаров оглянулся. Нет, за его спиной не было видимого огня. Огонь в подожженном им двухэтажном здании еще не разгулялся, не набрал силу. Пламя билось внутри кирпичных стен.

На перекрестке улиц Добрыня Кавбух осветил немецкие танки. Приземистые стальные туши с опущенными хоботами орудий стояли под деревьями нестройными рядами. Трудно было определить их число. "Во всяком случае, не меньше десятка", - решил Кавбух и в минутном замешательстве притормозил свой танк, поджидая командира и Епифанова. Возле немецких танков поднялась суета. А в это время заряжающий, он же радист командирского танка, доложил Макарову приказ капитана Гусева отходить на сборный пункт. "Хорошенькое дело - отходить, когда мы лоб в лоб столкнулись с фашистскими танками", - в азарте подумал Игорь и подал команду наводчику.

Танк Макарова подошел в упор к вражескому танку, освещенному ярким лучом прожектора,. Дуло его пушки едва не касалось желтого креста, зыбко вздрагивающего на серой броне. Прозвучал выстрел. За ним сразу же второй, произведенный танком Кавбуха. Погас свет, и теперь в темноте ночи пулеметная дробь казалась резче, трескучей. Лишь на какой-то миг освещая немецкие танки, чтобы взять их на прицел, Игорь посылал снаряд за снарядом, в упор, не думая о собственной безопасности и пользуясь тем, что противник не отвечает огнем на огонь: должно быть, его экипажи, застигнутые врасплох, не успели занять свои места в боевых машинах.

Добрыня и Епифанов правильно поняли замысел своего командира: они делали то же, что делал лейтенант, расстреливая беспомощные, покинутые экипажами танки.

Игорь понимал, что им нельзя долго задерживаться на одном месте, что они сейчас должны наносить мгновенные, подобные молнии, ошеломляющие удары и тотчас же исчезать в ночных дебрях, затемненного города, уходя от преследования. Впрочем, исчезнуть бесшумно они не могли: их выдавал гул моторов и лязг гусениц.

Но этот гул и звук уже не были здесь единственными. Всполошился и враг. Немцы не знали численности советских танков, ворвавшихся в Орел. Откуда и как, с какой стороны могли войти в город русские?..

Генерал Лемельзен приказал наглухо перекрыть все выходы из города. А между тем два взвода роты Гусева еще до того, как был приведен в исполнение приказ Лемельзена, сумели благополучно и без потерь уйти из Орла и возвратиться на сборный пункт. Два взвода во главе с капитаном уже были на сборном пункте, когда взвод Игоря Макарова, нанеся на перекрестке улиц молниеносный удар по немецким танкам, круто повернул влево, на другую улицу с намерением уходить из города. Шли с погашенными фарами и приоткрытыми люками на средней скорости. Впереди - командирский танк, за ним - Добрыня Кавбух, замыкающим - Андрей Епифанов. Пройдя один квартал, они повернули налево и вышли на более широкую мостовую, которая должна была, по предположению Макарова, вывести их на окраину города и затем на сборный пункт. Радист доложил: капитан Гусев спрашивает, где мы находимся, и повторяет приказ - следовать на сборный пункт.

- Передай капитану: находимся в городе, идем на сборный пункт, - приказал лейтенант и, подумав, добавил: - Сообщи - у нас все в порядке. Уничтожили пять вражеских автомашин, четыре танка, подожгли штаб. Убитых фрицев не считали.

Конечно же цифры эти были весьма приблизительны. Трезво оценивая обстановку, Макаров не исключал и самого трагического исхода - ведь они находятся в логове зверя. Удастся ли им благополучно уйти?

Не успел радист закончить передачу донесения командиру роты, как по головному танку ударил встречный луч прожектора, яркий, ослепительный, полоснул, как мечом. И в ту же минуту по стальной башне командирской тридцатьчетверки скользнул снаряд с такой силой, что весь экипаж ощутил толчок. Макаров захлопнул люк, нырнул на свое место и скомандовал:

- Свет! Дай свет!..

В свете фар они увидели посредине улицы, метрах в пятидесяти впереди себя, две пушки. Некогда было раздумывать - все решали секунды. Механик-водитель сам отлично понимал, что нужно делать в такой обстановке.

Танки рванулись вперед, не дав вражеским артиллеристам произвести по второму, возможно, решающему выстрелу.

Примерно метров через сто в лучах фар они увидели два немецких танка, загородивших проезжую часть мостовой. Танкисты, должно быть, ожидали неприятеля с противоположной стороны, потому как их пушки были направлены в сторону городской окраины. Они охраняли не выход из города, а вход в город. И это было единственное, хотя и немаловажное утешение для Макарова. Смять и опрокинуть танки, как только что смяли орудия, было невозможно. Но можно было - и то с немалым трудом - обойти стороной по узкому тротуару, сшибая броней деревья.