Леха - Константин Закутаев

намертво протянулась дужка навесного замка. Очевидно, стальная полоса проходила от округлости ушей вдоль всей тяжелой филенки. По крайней мере, рядок вросших болтов, крепивших её, растянулся с внутренней стороны до петель. Дернув ещё раз, Леха обреченно обернулся. Тяжелые шаги, грохотавшие по лестнице, тормознули. Так как Малыгин находился за поворотом коридора, то происходящего он не видел. Зато прекрасно слышал и уже, наверное, ощущал нутром. Резкий удар ногой в фанерный створ входа в раздевалку. Звук шагов немного притушился, сместившись внутрь помещения. Леха два раза негромко выдохнул, настраивая организм, и скинул сумку с плеча. Двое не так и страшно, но усугубление ситуации могло быть уже фатальным: Малыгин не был готов просто и терпеливо получать по морде или ливеру.

Он еще не успел до конца затянуть молнию на куртке, как дверь в женскую раздевалку, находившуюся ближе к повороту, отворилась. В коридор вышла та самая спортивная девушка, третья из ермаковской группы поддержки. Она чуть удивленно вскинула брови на замершего в напряженной позе Малыгина. В ней не было классической красивости или четких элементов стандартного модельного набора. Скорее излишество карих глаз и пухлых губ придавали сходство с какой‑то голливудской актрисой. Женский вариант модной «куртки‑пилота» был распахнут, чуть приоткрыв упругую натянутость бежевой водолазки. Синие джинсы эффектно обтягивали крепкие стройные ноги, уходя в фирменные светло‑коричневые ботинки. Несмотря на критичность ситуации, Леха вдруг ощутил волнение. То самое, мужское, когда кровь приливает то к голове, то ниже. И было оно настолько сильным, что перекрыло волны страха от ожидания бандитской расправы.

– Сука, нету… – раздался за углом грубый голос.

– Может он в бабских гасится? – блатные интонации второго явно лидировали, – та ещё мышь, по ходу… Пойдем, позырим.

Девушка, судя по резко посерьёзневшему лицу, всё поняла, но повела себя отнюдь не как участница братанского коллектива. Она в два шага сократила дистанцию до Малыгина, неожиданно сильно схватила его за плечи и буквально швырнула слегка ошалевшего боксёра в распахнутую дверь женской раздевалки. Перед лицом мелькнул испуганный девичий взгляд, слегка мазнуло чуть уловимым ароматом дорогих духов. Ничего непонимающий Леха, только успел увидеть, как его спортивная сумка, подданная стройной ногой в модном ботинке, залетела следом. И дверь захлопнулась.

– О‑о, Танюха, ты что тут делаешь? – грубый голос первого зазвучал полуметре от проема.

Леха отпрянул, осмотрел пустую раздевалку и, не увидев голых женщин, отошел чуть в глубину.

– В туалет выходила, – голос спасительницы слегка дрожал, – в ы же все уехали, бросили нас… С Юрой что?

– С Юркой нормально, лампочку встряхнули, – гоготнул блатной, – жить будет. В раздевалке кто есть?

– Да, – ответила Таня и в груди у Лехи противно заныло, – уборщицы переодеваются… В школе подглядывал в раздевалки?

– Ты что гонишь‑то? Не подсекал я никогда, – невидимый Грека повысил голос.

– Мы щегла этого ищем, который Юрца приложил, – вмешался номер второй, – не видела его?

– Так они ушли вроде, – соврала девушка очень убедительно, – вдвоем с этим, ты ещё говорил, что он с Травой каким‑то общается, забыла как зовут…

– А‑а, с Харламом… Слышь, Грека, теперь сложнее его нахватить будет…

– Разберемся… – скрипнул Грека, – пойдем, подруга, сейчас Костян на юркиной машине приедет, мы вас увезем…

Глава 7

– Сегодня со мной на смену пойдешь, хоть ты и побуцканный, но крыс ловить сможешь…

Харламов, стоя перед зеркалом, кружил электробритвой по заросшему анфасу. Леха сидел на неряшливо заправленной кровати Артемия Бобикова, соседа Харламова по комнате. Почти два часа назад они пришли из «Труда» и, первым делом, Леха, по совету старшего товарища, уведомил своих «сожителей» о том, что на выходные уезжает домой, а может и на более длинные сроки. Со слов Харламова, необходимо несколько дней, чтобы урегулировать возникшую проблему. Желательно без прямого участия Малыгина в самом процессе. Любезно предложил перекантоваться в своей комнате, «пусть и на полу, зато без переломов и черепно‑мозговых».

– Каких крыс? – не понял Малыгин.

– Обыкновенных, – усмехнулся Харламов, – которые крысят. На выходе из кухни стоять будешь, там у нас стажер сегодня, дембельнулся недавно… Вот ему и в помощь. Два банкета, как раз поможешь…

– То есть людей шмонать? – излишне эмоционально спросил Леха. Что‑то не очень приятное, липкое отслоилось в груди.

– Ничего себе ты исполняешь… – Харламов даже прекратил бриться, – а то, что потом хозяин недостачу на весь персонал раскидывает, это тебе как?

– Ну, я не знаю… – Леха растерянно пожал плечами, – так‑то без разницы, конечно, но…

– Что «но»? – Дмитрий бросил затихшую бритву на кровать, – ты посудомоек – мамаш многодетных, зареванных, видел? Или студенток из деревень, для которых шестерить официанткой – единственный заработок, кроме мешка картошки из дома?

– Да я не против, – Леха находился в смятении от неожиданно резкой реакции товарища, – просто думал, что в зал… За порядком смотреть…

– И на «красновских» нарываться… – Харламов потрепал Леху по макушке, – кармически, спасать заработок простых работников лучше, чем «синих» люлями по бороде валтузить. К тому же у меня под боком. И не на виду.

И он воздел палец жестом буддийского монаха. Леха неуверенно кивнул.

Дверь распахнулась и в комнату ввалился, окатив запахом дешевого винного выхлопа, сосед Харламова по комнате. За ним в помещение попыталась прорваться молоденькая девица, по виду первокурсница, но тот бесцеремонно хлопнул фанерной преградой, остановив попытку проникновения.

– Завтра, голубушка! – по‑старчески дребезжа, выкрикнул он в разношенную дверь, – пальцы надо восстановить, милая моя! Завтра посмотрю!

Артемий окинул обиталище лучистыми от алкоголя глазами и шумно опустился на колченогий табурет около письменно‑кухонного стола.

– Устал, – коротко резюмировал он и извлек из недр длиннополого пальто початую бутылку «Ркацители», – примете, спортсмены?

Харламов угрожающе хрустнул пальцами кистей рук. При этом сквозь личину недоброй улыбки проступали веселые чертики.

– Ректор велел тебя Нельсоном придушить, если ты к первокурсницам приставать будешь… А декан, если ты бухать будешь, просил руку тебе сломать. Вот я и думаю, с чего начать…

– Минуточку! – Артемий встал и эстрадным жестом откинул длинные волосы со лба.

– Во‑первых, вы, мужчина с суровой внешностью, явно ошиблись в своих суждениях. Очевидно, систематические падения на вонючие борцовские коврики влияют на восприятие окружающей действительности. Что приводит к ярко выраженной инверсии.

– На татами, – поправил