Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс - Александр Сладков

Правда, в отваге иностранцам не откажешь. Если уж они приехали куда – будут идти до конца. До самого важного кадра. И плевать им на все опасности. И гибнут они, по статистике, чаще наших. Ладно. Что у нас еще впереди?

Пресслужбист Вадик (Игорь?) завел нас в свою штабную комнату, подмигнул и открыл холодильник. Водка, колбаса, минералка. Как перед днем рождения или свадьбой.

– Берите, это все вам. И еще телефон. Правительственный.

Я подумал: кому бы мне позвонить? Знакомых в правительстве не было. Ни в Белом доме, ни за кремлевской стеной. Премьеру Черномырдину? «Виктор Степанович! Все. Доехали нормально!» – «Аааа, это ты, Сладков!» – «Да, Виктор Степанович! Ждем, когда вы этого Басаева укокошите! Ну все, до свидания. Да, до встречи в Москве!» Взять и позвонить? Через сколько меня с работы за это выгонят? Через час? Или через минуту? О господи! Мысли-то какие у меня дурные в голове!

Кук пришел.

– Сортир у них тут, как в казарме… Хоть бы помыли, иностранцы кругом!

Он сел прямо на пол. Привалился спиной к обоям. Рыкнул. И засопел.

«Пусти, сука! Ребята, ломай дверь! Фак ю! Донерветтер! Шит! Ну, скотина!» Я в фойе. Руки в карманах. Вынуть их нету сил. «Похмелье, дружок». Я наблюдаю.

Бунт! Осмысленный и беспощадный. Толпа репортеров, операторов, фотиков со всем своим скарбом ломится через двери наружу. Четыре утра, на улицы выстрелы. Не просто стрелкотня – реальный бой идет. Не рядом, метров за пятьсот. Двери клуба закрыты на ключ. В обороне – милиционер. Сержант. В повседневной форме. Серые брюки, серый китель. И рубашка серая. Значки какие-то… Застыл в позе голкипера перед пенальти. Сквозь сжатые губы нервно выдавливает одно: «Нельзя… Нельзя…». Напор толпы! Пять секунд, десять… Все! Критическая масса набрана! Дверь лопается, как лист фанеры, в который попало ядро от Царь-пушки. Милиционера выносит на улицу взрывной волной. Он, как был с поднятыми руками, падает спиной на крыльцо. Репортеры, слоны, пробегают по нему, как в мультфильме Диснея. Еще минута – и в фойе никого. Последним семенит репортер «Российской газеты» Рябушев. Он аккуратно обегает упавшего сержанта, неуклюже покачивая своей мощной кормой. Из кинозала появляется Вадик. И Кук из туалета. Отряхиваясь, обратно заходит милиционер. Досадливо машет рукой, закуривает. Печально смотрит на нас. Я пожимаю плечами:

– Ну что, мы тоже пошли?

Он печально вздыхает и кивает в ответ. Пожалуй, это была самая неуклюжая попытка остановить журналистов. Запомните: когда рядом суперновость, взять репортера на поводок практически невозможно. «Накормите акул, иначе они сожрут вас!» – правильно говорят специалисты по информационному противоборству из ЦРУ.

На улице уже рассвело. Толпа репортеров, вздымая пыль с буденновских тротуаров, устремилась к районной больнице, в которой Басаев удерживает заложников. Только мы никуда не торопимся. Зачем? Сколько этого уже было – этих выстрелов, этих мест, куда нормальный человек не пойдет ни за какие коврижки… И сколько их еще будет?

Буденновск – городок одноэтажный. Казачий. Армяно-казачий. Улицы тянутся кварталами: дом стеной наружу, забор каменный, опять дом, опять забор. А вдоль – дорожка асфальтовая, узкая, почти тропа. В тени. Между этой дорожкой и проезжей частью – палисадники с высокой некошеной травой. Деревья – ветки буйные, зеленые. И вот сейчас вдоль домов с заборами крадутся люди. Ну прямо кино: «В городе белые!». Вот с противоположной стороны пробирается мужик. Толстый. В камуфляже. И в ослепительно белых кедах. В руке большой пистолет. Явно не «Макаров». Дулом вверх. Как у Брюса Уиллиса в «Крепком орешке». Прошуршал. В обратную сторону, бряцая железом, проскакала группа навьюченных солдат. Внутренние войска. Шлемы складные. «Сферы». Тот, что впереди, присаживается на корточки. Заглядывает за угол. Автомат выставил – и сидит прикрывает. Остальные улицу перебегают. Грамотно. Выстрелы то щелкают, то стихают. Собаки брешут, перекрывая гавканьем своим весь остальной шум. Машин никаких! Только водовозка промчалась. На подножке мужик в трениках, в бронежилете на голое тело и с АКСУ. Я ж говорю – кино! Тарантино!

Тут и там, как шпионы, крадутся репортеры. И везде менты, прижавшиеся к стенам и заборам. В серых форменных брюках, рубашках, серых бронежилетах и обыкновенных зеленых солдатских касках на голове. Понадевали, когда запахло жареным! Злые. Шипят на журналистов.

– Стой. Туда нельзя! Ты че, елы-палы, не понял? Самый умный? Сейчас объясню!

Говорят, первое место, куда заглянул Басаев в этом городке – РОВД. Вывели бандиты милиционеров на улицу и расстреляли. Потом заглянули в вытрезвитель. Выпустили сидельцев. Персонал – тоже в расход. Пулю пускали в каждого встречного, кто сопротивлялся или кто в форме. Так убили пятерых летчиков. В Буденновске же стоят два полка – истребительный и вертолетный.

Потом стали сгонять обычных людей по улицам в сторону больницы. Шли, стучались в дома, кто открывал – забирали с собой, прям в трусах и тапочках. Зашли в очередной двор – армяне живут. Стали оглядываться, а в глубине, в клетке – обезьяна. Пока хохотали, старший сын взял да и треснул одного боевика кочергой по башке. Убил. Второй боевик расстрелял отца-старика, остальных вытолкали на улицу автоматами.

Захватили больницу. Теперь сидят, под бабскими подолами скрываются.

Кругом пикеты. Всем «Стой! Назад!». А мы с Вадиком и Куком вышагиваем, как генералы. Морда лопатой и вперед! Репортеры… Наглость – второе счастье! Вот ростовский ОМОН. Вроде знакомые…

– Здорово, Виталька живой?

– Да все наши живы…

Вадик хрипит в ухо:

– Какой Виталька?

– Да хрен его знает! Перепутал, кажись…

Разведрота 245‑го полка. Ну, этих я знаю! Загорелые, в КЗСах. Отличительная особенность: на шее почти у каждого бойца – толстенная золотая цепь. В январе в Грозном им досталось штурмовать здание ювелирного магазина «Алмаз». Сувениры там оказались нехилые.

– Привет, ну что, не выспались, бойцы?

– Привет! И вы тоже здесь? Нас аж с Шатоя сорвали!

– Вас с Шатоя… Нас вообще из Москвы!

Так, пройти осталось метров двести. Присоединяемся к небольшой толпе. Зеваки.

Чем ближе к больнице, тем больше сил. Пулеметчики в пыльной траве на обочине через каждые десять метров. Стволы наизготовку. Остальные – пехота, спецназ, внутренние войска, милиционеры, ОМОНовцы – вперемежку сидят в теньке, привалившись спиной к домам и заборам. Громко шуршит радиообмен. «У него есть БК?! Есть или нет?! Патроны для пулемета нужны?»

Бойцы – дети. Обыкновенные дети, переодетые в камуфляж. На голове тяжелые спецназовские шлемы, в руках автоматы. Лица сосредоточенные, оглядываются по сторонам. Все, детский сад закончился. Учебки, полигоны. Теперь кто кого. «Бей первым, Фредди!» Вернее, стреляй первым. А не то сам умрешь. Кто не понял, тот пропал.

Репортеры здесь же. Ревниво поглядывают друг на друга. Стоит одной группе встать и перейти куда-нибудь в сторонку, за ней тянутся все остальные. Ну как у Джека Лондона, ей-богу! Золотоискатели из Доусон-сити! Походят, походят, и опять возвращаются к военным, в тень. Фотики и операторы потихоньку, чтоб не раздражать бойцов, снимают. Кто-то улыбается в объектив, кто-то матерится: «Блин, да не снимай ты». Все, как обычно.

– Морг! Где морг? Показать можешь?

Подполковник. Обычная форма – камуфляж. Козырек у кепи заломлен вверх, как ствол у зенитки при стрельбе по воздушной цели. Выскочил из кустов этот подполковник, как черт из табакерки! И почему-то сразу ко мне:

– Местные есть?

Я раскидываю руки и широко улыбаюсь, хотя повода для радости вроде как и нет.

– Ну мы местные…

Это так… По-репортерски… Заговорить надо, в контакт войти, а то тут все заняты, и дела до нас нет. Просто так с тобой разговаривать и объяснять что-то никто не станет. Надо самому проявлять инициативу. Подполковник клюнул. Заинтересовался мной.

– Ты территорию больницы знаешь?

– Знаю! – Врать, так врать!

– А где морг, знаешь?

– Ну, знаю.

– Поехали покажешь! Надо раненых оттуда вытащить!

Вот это маза покатила! Только приехал – и тут сразу материал! Голова просветлела, алкоголь нейтрализовался, даже спать расхотелось.

– А на чем?

– Вон там БТР. Давай быстро!

– Я мигом!

Толкаю Вадика. Он сопит в теньке, повалившись на траву.

– Давай живо, бери камеру и за мной! Кук, ты на месте остаешься!

Еще минута – и я заталкиваю Вадика в десантный люк БТРа. Задница здоровая, пихаю ее, как подушку в баскетбольное кольцо. Получается все как-то нескладно. Механик замечает нашу возню:

– Вы куда?

– Да вот, подполковник ваш приказал!

А он, подполковник, рядом. Смотрит на Вадикину задницу, торчащую из БТРа. На камеру нашу.