Литературная Газета 6531 ( № 44-45 2015) - Литературка Литературная Газета

♦ Магомед Ахмедов считает меня своим учителем. Я не знаю, насколько он доволен учителем, но учеником я доволен.

Расул ГАМЗАТОВ

♦  Магомед Ахмедов, сколько лет я его знаю, из «золотого запаса» моих друзей, товарищей по жизни и по литературе. Мы с ним почти ровесники. Между нами давно установились такие отношения, имя которым – задушевность. Он – аварский горец, я – русский, северянин. Он – лицо ярко выраженной кавказской национальности. Я – лицо ярко выраженной славянской национальности. Оба мы – люди ярко выраженной любви к Родине, литературе, культуре. Он – ещё и к русской. Я – ещё и к аварской.

Андрей ДЕМЕНТЬЕВ, поэт

♦  Магомед Ахмедов уже давно живёт с открытой определённой позицией. Он любит Россию, любит русскую культуру, на которой вырос в большого поэта. Он любит традиционное братство всех российских поэтов – и русских, и башкирских, и якутских, и чувашских, и всех поэтов Кавказа… Конечно, прежде всего и пронзительнее всего он любит всё своё родное – аварское, дагестанское, но без такой изначальной любви вообще не бывает поэтов. Это основа основ.

Геннадий ИВАНОВ,  поэт, первый секретарь Союза писателей России

♦  В лице Магомеда Ахмедова аварская, многоязычная дагестанская литература обрела поэта интеллектуального склада.

Камал АБУКОВ,  народный писатель Дагестана, доктор филологических наук, профессор

♦  Магомед Ахмедов непременно россиянин! Но гражданин этой страны с особой – кавказской – закалкой, статью, чеканкой. Боли былых сражений и тяжб в отсветах сегодняшнего, думается, не совсем простого времени по всей России и особенно в самом многострадальном Дагестане – всё это ни на минуту не даёт ему покоя.

Муталип БЕППАЕВ,  поэт, главный редактор балкарской республиканской газеты «Заман» (Кабардино-Балкария, г. Нальчик)

♦  Звезда любви, не угасая, озаряет всё творчество Магомеда Ахмедова. И даже в его яростных публицистических стихах, клеймящих зло и безнравственность современной эпохи, всё же главным мотивирующим чувством является любовь – любовь к человеку, ко всему лучшему, чем наделил его Всевышний. Вера в светлое начало человеческой души и в неизбежное торжество этого начала является лейтмотивом поэзии Ахмедова и определяющим качеством его лирического героя…

Иван ГОЛУБНИЧИЙ,  поэт, заслуженный работник культуры Республики Дагестан

НА ГРАНИЦЕ СОВЕСТИ

На границе совести, правды и огня

Вновь слова бесстыдные целятся в меня.

Красными от крови, от людских грехов

Сделались страницы раненых стихов.

Некому беречь их, пламенных, живых,

Пулями, картечью убивают их.

Жизнь – живые слёзы, коли в горький час

Окружён я теми, кто меня предаст.

Есть граница совести, правды и огня,

Можно перейти её – лишь убив меня.

Имя моё – чисто, нет на нём вины,

Хоть и изменились абрисы страны.

На её границе, честью дорожа,

Ходит моя совесть по лезвию ножа,

Не боясь властителей, горя и молвы,

Не склонив пред ними буйной головы.

На границе этой сам себе судья,

Сам себе и стража, и наказанье я.

И пускай предатель близко подойдёт,

Госграницу совести он не перейдёт.

ЭЛЕГИЯ ОДИНОЧЕСТВА

Сам не знаю, что стало со мною...

Больше знаний – обманчивей жизнь.

И от прошлого нет мне покоя,

Одиночества бремя земное

Надо мною кружит.

И толпятся ушедшего тени.

Бывший друг стал в предательстве – ас.

Он теперь в своей зависти с теми,

Кто бездарен в бездарное время,

Здесь и сейчас.

Как мы счастливы были когда-то,

Торопившие времени бег, –

Ожиданья, победы, утраты

Нам дарил наш совместный, двадцатый,

Неуступчивый век.

Я понять не могу, что случилось.

Как – убить? Как оставить в живых

Наше прошлое – высшую милость! –

Чтобы сердце в груди не томилось,

Как от ран ножевых?

Я словами лечу свои раны,

Я черчу одиночества круг,

Сквозь который ни поздно, ни рано

Не войдёт в мою дверь долгожданный,

Изменивший мне друг.

ДВА АНГЕЛА

На плечах моих

Два ангела сидят.

Крыльями шуршат,

В душу мне глядят.

Первый счёт грехов ведёт,

А второй – добра.

И теперь они со мной –

До смертного одра.

Только вряд ли мы с тобой

Думаем о том,

Что по жизни мы бежим,

Обнявшись с грехом.

Ангел на плече – один,

На другом – другой.

А пред ними – жизнь моя,

Дар мой дорогой.

Я Всевышнего прошу,

Чтоб меня простил,

Чтоб по списку все грехи

Щедро отпустил.

Я ночами иногда

Плачу, мал и сир,

Что завлёк, что обманул –

Этот страшный мир.

И душа горит от слёз,

И глядят в огонь

Ангел на плече – один,

На другом – другой.

* * *

Башня годов моих – выше и выше.

Осень – на убыль, зима – впереди.

Дни волшебства, вы всё дальше, всё тише.

Время идёт, заметает пути.

Слышатся скрипы предзимнего леса,

Как в конце света – отчётливо, зло.

Солнце и то полуслепо от стресса.

Лишь от молитвы, как прежде, тепло.

* * *

Зло забывал я и не мстил врагам.

Смотрел на небо и молился Богу.

И дождик шёл, как слёзы по щекам,

Средь слов моих прокладывал дорогу.

Он душу отмывал от нечистот,

От липкой грязи, льющейся повсюду...

Он вёл рассвет с собою, дождик тот,

И знал, что я с рассветом – лучше буду!

* * *

Здесь морская волна, как живая,

Из глубин подаёт голосок,

И хоронит её, отпевая,

Осторожный каспийский песок.

Точно так же стихов моих волны

Бьются в грудь, собирая улов,

И становится жизнь моя полным,

Полным морем бушующих слов.

И не чудо ли – волны морские,

Что поют и поют впереди,

Умирают у ног, как живые,

И в моей оживают груди?!

* * *

Матушку на мачеху сменили.

Обманули. Родину украли.

Но меня враги не изменили,

Хоть обворовали.

* * *

В доме жизни своя страда –

Двери ходят туда-сюда.

Дверь закрыта – считай, открыта,

Дверь открыта – считай, закрыта.

Остальное всё – ерунда.

ЛАСТОЧКА

Ласточка, мечта моя, летает,

На весеннем небе точкой тает,

И летит ко мне свобода – сны

Той былой, разрушенной страны.

Ласточка, не бойся, дорогая,

Среди строчек о любви витая.

Ненависть полёта не даёт,

Лишь любви доступен твой полёт.

Тот полёт – от танцев многоликих

Среди дагестанских гор великих.

Он – автограф под стихами – слепо,

Как письмо, отправленное в небо!

* * *

Мы стали даже привыкать к убийцам,

И жизнь теперь – как рана немоты.

В глаза не смотрим или прячем лица,

Сердца ослепли и закрылись рты.

И выстрелы почти что у порога

Теперь людей не будят ото сна,

И нищего с сумою – встретят строго! –

Такая, мол, эпоха нам дана.

Такое время! От аплодисментов

В честь киллеров, известных всем, увы,

Вдруг руки стали чёрными моментом, –

И как теперь смотреть в глаза вдовы?!

Могильные надгробья. Вдовьи лица.

Горбатым стало время потому,

Что плачет надо всеми, кто к убийцам

Привык в отчизне и в своём дому.

* * *

Бежит предо мною дорога,

А горы окутал туман.

И лодка – мечта, недотрога,

Ведома добром в океан.

Растает туман – и вершины

Видны будут даже во мгле.

Не так ли уходят мужчины,

Оставив стихи на земле...

* * *

Давно дуэли отменило время,

Не подойдёт к барьеру дуэлянт.

Но подлость, зависть, зла дурное семя

Легко убьют и славу, и талант.

В стране теперь идёт война иная,

Иные правят бал свой, оттого

Мне кажется, я той страны не знаю,

Где мёртв язык народа моего.

ТАЙНОЕ

Нынче тайною стало – иное.

Даже сердце не рвётся в груди.

Человеку ни сна, ни покоя,

Жизнь без жизни – одна впереди.

Близость есть, а любовь – умирает,

Друг приходит, а дружбе конец.

В клятвах – ложь, а в богатствах без края –

Только бедность и душ, и сердец.

С колыбели о славе мечтая,

Человек в повседневье – забыт.

И таинственность нынче иная,