Ваш ход, миссис Норидж - Михалкова Елена Ивановна

– Но даже тогда леди Бассет не обменяет свое кресло на новое!

Дженкинс незаметно исчезла, а ее место занял Эммет Ричардс. Теперь он наблюдал за двумя женщинами, притворяясь, будто любуется закатом.

– Вы видели кабинет мистера Ричардса? – спросила Шарлотта. – Я оказалась там, когда приехала сюда в первый раз. Какое чудовище – носорог! А львиная грива! Она восхитительна. Большим бесстрашием должен обладать человек, выходящий против него с одним копьем, как это делают… Мистер Ричардс рассказывал мне о них, но я позабыла название… Туземцы одной из этих диких африканских стран.

– Мистер Ричардс сам показал вам кабинет?

– Нет, я набрела на него случайно, когда осматривала дом.

Миссис Норидж остановилась и пристально взглянула на девушку.

– Что такое? – растерялась Шарлотта. – Леди Бассет позволила мне познакомиться с домом…

– Нет-нет, моя дорогая, дело не в этом. Вы хотите сказать, кабинет не был заперт?

– Дверь была распахнута настежь, иначе я не осмелилась бы войти.

– Хм!

«А вы еще уверяли меня, мистер Ричардс, что сегодняшний случай был исключением!»

Во всяком случае, Эммет не солгал насчет шимпанзе. Разговорившись со старой горничной, миссис Норидж узнала, что обезьяна действительно жила в поместье.

– Ох, мэм, такая образина! Поначалу-то Лу везде носился, где ему было угодно, но мы до того боялись, что хозяин стал держать его в своей комнате. Выводил гулять на поводке, иначе он бы удрал. Однажды покусал кошку леди Бассет, ее любимицу… А если б мы не отбили бедняжку, так загрыз бы совсем.

– Кошка поправилась?

– Да, хвала Господу! Хозяйка столько слез над ней пролила! Вот Перси и передумала помирать: стыдно ей стало.

Миссис Норидж про себя улыбнулась этой бесхитростной вере в совестливость кошачьих.

– Но вообще-то мне и Лу нравился, – помолчав, смущенно добавила горничная. – Умный он был, хоть и любитель озорничать. А Перси все шипела на него и махала лапой, вот он и разозлился. Когда хозяин скончался, Лу и недели не протянул: слег да помер. Я по нему скучала куда больше, чем по кошке. Он, бывало, даст мне лапу – чисто король! – и хочет, чтобы я ему пальцы чесала. А ладонь-то у него вся в складочках… Ой! Простите, мэм! – Женщина, спохватившись, прижала ладонь к губам. – Разболталась я!

– Ничего, Ширли, все в порядке. Мне было очень интересно послушать про Лу. Скажите, мистер Ричардс запирает двери в свой кабинет?

– Никогда, мэм. Только во вторую комнатку, где он работает. Туда нам заходить без позволения нельзя. А первая всегда открыта.

Горничная уже собиралась уходить, но миссис Норидж окликнула ее:

– Мистер Ричардс был когда-нибудь женат?

– Никак нет, мэм, не был.

* * *

В следующие два дня Томас чувствовал себя намного лучше. Настолько, что они с Шарлоттой отважились на прогулку в экипаже, а миссис Норидж, воспользовавшись этим, отправилась в Фарнборо. К этому времени не менее двадцати партий было сыграно в шахматы с леди Бассет, и все до одной проиграны.

Ее не оставляло ощущение, что в Дастанвиле есть что-то театральное. Когда-то вместе с Джейн Марлоу они посещали Друри-Лейн. Декорации впечатлили Эмму больше, чем сама пьеса. Высокие панели, разрисованные деревьями, гротами или руинами, сменяли друг друга. Миссис Норидж с любопытством наблюдала, как они беззвучно двигаются за спинами актеров.

Отчего поместье леди Бассет вызывало в ее памяти то давнее посещение театра, когда они с Джейн были совсем молоды?

«Ах, как не хватает слуг-сплетников, – с сожалением подумала гувернантка. – Слугам известно все. Но каждая посудомойка в Дастанвиле надеется, что хозяйка не обделит ее наследством, и боится утратить ее расположение. Никто не станет откровенничать со мной – все опасаются, что это дойдет до ушей леди Бассет».

Чей образ хранил в памяти Эммет Ричардс? Белая жемчужина говорила о невинности той, которая подарила мужчине золотой локон; черный гагат в форме черепа – о том, что ее нет в живых.

Миссис Норидж миновала магазины на центральной улице Фарнборо, прошла мимо таверны «Баранья шея» и купила маленький букет поздних колокольчиков у торговки возле рынка. Затем она спустилась к церкви святого Михаила. За ней начиналось кладбище.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Неторопливо шествуя между надгробиями, миссис Норидж вглядывалась в имена усопших и даты жизни. «И ты, прохожий, готовься следовать за мной!» – предупреждала эпитафия на могиле старухи. «Здесь беспокойная душа обрела, наконец, покой. Как и ее близкие». Гувернантка сперва решила, что перед ней семейное захоронение, но на надгробии было выбито лишь одно имя: Тимоти О’Шейл. Родственники вздохнули с облегчением, избавившись от Тимоти О’Шейла. «Я не спешил сюда, и вы не торопитесь», – флегматичное пожелание мистера Клафли, дожившего до ста трех лет. «Будь проклят джин, что привел меня в холодную землю, а мою прекрасную Нэнси оставил вдовой. Нэнси, не мог я мечтать о лучшей жене! Нет тебя добрее и прекрасней!» (миссис Норидж поставила бы соверен на то, что эпитафия была заказана доброй Нэнси).

– Что-то ищете, мэм? – раздался за ее спиной надтреснутый голос.

Старый кладбищенский сторож, хромая, подошел ближе, подслеповато вглядываясь в миссис Норидж.

– Вы, должно быть, знаете всех в округе, – уклончиво ответила миссис Норидж. – Вам знаком Эммет Ричардс из Дастанвиля?

Старик оживился.

– Еще бы! Еще бы не знать мне мистера Ричардса! Добрый человек и щедрый, да благословит его Господь! Так, значит, мэм, вы ищете могилу Сьюзен Нэш?

Миссис Норидж, не колеблясь, подтвердила, что так и есть.

– Ну, здесь-то вы ее не найдете…

Сторож замолчал, посматривая искоса, однако три пенса вернули ему разговорчивость.

– Пойдемте за мной, мэм.

Проводник привел миссис Норидж в самый заброшенный и тихий угол кладбища, где надпись на скромном камне сообщала, что под ним лежит Сьюзен Нэш, двадцати четырех лет от роду, да примет душу ее Господь.

– Отец ее сказал, что она пошла купаться и утонула, – бубнил сторож, пока гувернантка, нахмурясь, рассматривала надгробие. – Но у нас-то все знали, как дело было… Да и не утонешь в Блэкуотер, если хоть немного умеешь плавать, а Сьюзен, ясное дело, умела…

– Отчего она утопилась? – спросила миссис Норидж, вручая старику еще одну монету.

– Кто ж его разберет… Говорили, от несчастной любви. Может, мистер Ричардс передумал на ней жениться… Честная она была девушка, Сьюзен, и единственная дочка у своего папаши. Семья-то у них простая.

– Кто ее отец?

– Стивен Нэш? Приказчик у Бриггстоуна. Конечно, для них было бы честью породниться с леди Бассет. Должно быть, сестра запретила мистеру Ричардсу и думать о Сьюзен… Иначе отчего бы он передумал? Только уж вы мистеру Эммету не говорите, что я тут вам наболтал, – спохватился сторож. – Он здесь каждую неделю бывает, цветочки приносит.

Миссис Норидж положила колокольчики на могилу и еще раз посмотрела на дату смерти. Мисс Нэш скончалась три месяца назад.

На обратном пути гувернантку застал дождь. Вернувшись, она попросила дворецкого отправить кого-нибудь к ней разжечь камин.

На этот раз явилась не пожилая горничная, а совсем юная, с любопытным птичьим взглядом, и миссис Норидж решила попытать счастья.

Пока та разводила огонь, она спросила:

– Мэри, вы знали Сьюзен Нэш?

– Знала, мэм, – живо откликнулась девушка. – Моя мать стирала у Нэшей белье. Славная она была, Сьюзен… Может, самую малость гордячка.

– И чего не хватало такой красавице, что она решила свести счеты с жизнью… – задумчиво сказала миссис Норидж, обращаясь к окну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Щеки горничной, когда она обернулась к гувернантке, были красны – но от возбуждения или от жара огня, сказать было сложно.

– Ах, да ведь Сюзи влюбилась без памяти, а он ее оставил!

– Кто бы мог ожидать такого от мистера Ричардса! – осудила гувернантка.