Кедровый лохотрон - Анатоль Нат

Солнечные лучи слепили, сверкая в широко разлившихся по земле лужах, заставляя его щуриться, так что со стороны казалось, что он даже не раскрывал глаз.

Как ни казалась Маша внешне беззаботной и весёлой, но у Сидора, знавшего её не первый год, ни на минуту не возникло сомнении, что её что-то беспокоит. И беспокоит серьёзно.

— Что случилось?

Маша несколько секунд молча стояла, прямо перед сидящим на поленнице Сидором, смотрящим на неё сквозь прищуренные глаза.

Ни слова не говоря, она присела рядом с ним на краешек кожушка и несколько секунд также как и он, молча смотрела на идиллическую картину купающихся в дождевой луже воробьёв.

— Воробьи, — кивнула она на птиц. — Купаются, значит, в ближайшие дни будет тепло. Наверное…

— И что? — хмыкнул Сидор, внимательно за ней наблюдая.

Маша была какая-то странная, не такая, и Сидору это не нравилось. Значит, у них были проблемы. И, судя по тому, как Машка отводила глаза — серьёзные.

— Бумага из Городского Совета пришла, — неожиданно начала она негромким, суховатым голосом, который последнее время неожиданно прорезался у неё и теперь постепенно становился неотъемлемой частью её нового облика деловой, жёсткой, суховатой женщины.

— Голова подписал и ряд членов Совета. Официальное письмо. Предлагают нам сегодня, во второй половине дня, в четырнадцать часов, то есть после полудня, встретиться в здании городского Совета для обсуждения ряда вопросов по перевооружению городского войска.

Чтобы Маша сейчас ни говорила, а Сидор отчётливо помнил то странное, неприятное ощущение, проявившееся у него в момент, когда после разговора он повернулся спиной к Голове со Старостой на перевале Басанрог. Никому о том он тогда ничего не сказал, но для себя отметил. Не простят ему эти двое, что пришлось им ждать его и уступать ему дорогу. А потом ещё эта история с отменой запретов на торговлю через перевал. И появившиеся в городе какие-то невнятные слухи, что это вроде бы как связано с бароном де Вехтор. То есть с ним.

Нет, такие люди такого облома не простят.

А раз так, значит, постараются отыграться. И, похоже, первый звоночек устами Маши только что прозвенел.

— Денег будут просить, — понимающе хмыкнул он с кривой ухмылкой. — Прослышали про наши заработки, и теперь будут клянчить детишкам на молочишко. Твари, — не сдержавшись, выругался он сквозь зубы.

— Как обычно, — мрачно констатировала Маша, слегка перекосив свои красивые губы в каком-то жалком подобии улыбки. Однако холодный взгляд, искоса брошенный ею на Сидора, ясно сказал ему, что она по этому поводу на самом деле думает.

— Ты прав. По городу последние дни слишком много легенд ходит о том, как мы озолотились на нефти. Называют просто несусветные суммы. Мне даже порой кажется, что у людей крышу снесло. Вот, полагаю, что эти слухи докатились и до Головы, иначе чего бы ему нас на какой-то дурацкий слёт вызывать, да ещё столь официально.

— У кого нет денег, на такие встречи не зовут, — небрежно помахала она листком с приглашением перед лицом.

— Не только, не только, — едва слышно буркнул Сидор.

Одних нас вызывают, или ещё кого?

— Насколько я поняла, вызывают всех, кто хоть каким-то боком может быть причастен к производству оружия.

— О, как? — изумился Сидор. — А чего я-то пойду? Пусть Корней идёт. Или ребят с завода позвать.

— О, блин, — хлопнул он себя ладонью по лбу. — Забыл. Кондрат же в низовьях, вербует обоз баронский, де Вехторов.

Как же я мог позабыть то, — тихо пробормотал он себе под нос. — Не сегодня, завтра вернётся с народом, а я про него забыл. Непорядок.

Не, не пойду, — скосил он на Машу весёлый, насмешливый взгляд. — Пусть вместо меня идёт тогда профессор, а то в городе на меня и так вся Старшина волком смотрят.

А в Совет, так я стараюсь не появляться. Такое чувство, что там меня сразу покусают.

Особенно, кстати, Голова, — подчеркнул он. — Так и смотрит, так и смотрит, словно я лично у него миллион украл.

Ведь не украл, а заработал. И к нему это не имеет никакого отношения. Только ему, похоже, всё равно. Он все чужие деньги считает за свои. Вот и смотрит волком, потому как, добраться до нас не может.

А теперь ещё и кое-кто из купцов, которых мы сняли со скал и спасли от баронов, в недоброжелатели добавились. Которых я по их словам ограбил, — с усмешкой подчеркнул он…

Так что, нечего мне там делать. Чего я позабыл средь подобной публики

Иди одна.

— Одной, скучно, — отозвалась Маша. — И неинтересно.

А по поводу разговоров, пусть предъявят официально претензию, — равнодушно бросила она. — Не нравится, что снял их со скал и не поделился трофеями, так пусть заявляют официальную претензию. Прилюдно, а, не шушукаясь по углам.

— Не могут, — усмехнулся зло Сидор. — Трофей — дело святое. И тут они ничего сделать не могут. А вот злобу затаить — пожалуйте.

— Корней бы поехал, — грустно вздохнула Маша. — Если б был дома.

Маша, сразу погрустнев, тяжело и обречённо вздохнула.

— Да и не его это дело с властями разговаривать. Он если что не так, сразу за саблю хватается и грозится Голову прибить. Или сразу в драку с кулаками лезет. И этим срывает все переговоры. Он сам уже понимает, что разговаривать с этой публикой не может. Да и не хочет, если по честному.

Наверное, поэтому он и смотался в низовья набирать тебе обоз, что надоело ему тут всё. дело ему надо. Серьёзное дело, а не эти ваши игрушки с курсантами и школой.

Сидор, лениво повернув к ней голову, несколько долгих мгновений молча её разглядывал.

Суровая складка, прорезавшая в этот момент Машин лоб, ясно показала ему, насколько она сильно изменилась.

Потеря ребёнка и тяготы последнего времени сильно её изменили. Холодное, жёсткое выражение, на миг сковавшее лицо молодой женщины, ясно показало ему, что от былой беззаботной девчонки не осталось и следа. И теперь с ним разговаривала деловая, опытная женщина, знающая, что надо и как надо делать, и как максимально быстро добиться нужного ей результата.

И если у неё что-то пока не получалось, то она костьми готова была лечь, лишь бы добиться своего, по её мнению правильного.

— Вообще-то у меня отпуск, — попытался он всё-таки увильнуть, заранее зная бесполезность своей жалкой попытки.

Сразу же повеселевшая Маша, по голосу его понявшая, что он уже сломался, не стала его больше убеждать. Весело ткнув Сидора своим острым локотком в бок, так что Сидор от неожиданности охнул, она быстро согнала его с нагретого места и погнала в землянку, переодеваться к выезду в город.

Перекинувшись парой шутливых фраз с вышедшей навстречу Изабеллой, она дождалась появления из землянки грустного, жалующегося на женскую тиранию Сидора и, весело запрыгнув следом за ним в коляску, щёлкнула поводьями, посылая свою кобылку вперёд.

Уже через десять минут они были у здания Городского Совета, где как обычно в последнее время застали большое скопление самого разнообразного народа.

Оказалось, они приехали, чуть ли не самыми последними, но всё же, успели. Поэтому, ждать им не пришлось и совещание, собранное Городским Советом из представителей городских кланов по вопросам перевооружения городского войска, началось сразу же, как только они зашли в зал заседаний и расположились на самой галёрке, невольно стараясь держаться на удалении от представителей городских властей.

— Я смотрю, все собрались, — начал Голова, как только в зале начал утихать шум от устраивающихся на своих местах людей.

— Правда, тут есть и те, кого я не приглашал, — тут же хмуро заметил он, бросив искоса взгляд на галёрку, где в одиночестве устроились Маша с Сидором.

Замолчав, он в ожидании уставился прямо на них.

Вся остальная пришедшая публика с удобством расположилась в партере, группируясь ближе к передним рядам, и лишь они одни оказались на высоком подиуме в дальнем углу зала, невольно выделяясь на общем фоне.

— Если ты намекаешь на меня, то так и скажи, — мгновенно придя в раздражённое состояние, Сидор зло смотрел на Косого.

— Я тебя правильно понял, Голова? Мне уйти?

В установившейся в зале гробовой тишине стало неожиданно громко слышно тихо жужжащую где-то возле окна не уснувшую ещё на зиму муху.

— Повторяю, — ещё более заледеневшим, тихим, чётким голосом, в тишине прошелестевшим по всему залу, проговорил Сидор. — Мне что, уйти?

Не дождавшись ответа Головы, замявшегося в растерянности от неожиданно жёсткой реакции, Сидор негромким, чётко акцентированным голосом повторил вопрос:

— Повторяю, мне уйти?

— Наверное, так будет лучше, — наконец-то справился с растерянностью Голова. — Приглашение писалось на одного, а вы явились целой кучей. Лишние в зале помеха.

— Является чёрт во сне, чтоб ты на будущее знал.

Поднявшись со своего места, Сидор решительно двинулся к выходу. Маша, бросив на раздражённого Голову мрачный, многообещающий взгляд, поднялась, и молча двинулась следом за ним.