Красный дом - Роз Уоткинс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В обеденный перерыв я иду к банкомату и снимаю мои последние сто фунтов, чтобы отдать Мэри на животных. Это своего рода наказание за потерю поддержки Верити Синглтон. Не уверена, что мне хватит денег, чтобы дотянуть до зарплаты.
Позднее в тот же день я ставлю книги на верхнюю полку книжного стеллажа в секции политики, стоя на стремянке. Стеллаж начинает слегка покачиваться. В нашем магазине много чего покачивается, и я как-то не сообразила, что стеллаж должен быть прикреплен к стене, а он явно никак не закреплен. Я отмечаю про себя, что с этим нужно разобраться позднее, и продолжаю расставлять книги.
Меня пугает какой-то шум. Кто-то вошел в этот отдел, несмотря на то что тут стоят только очень скучные книги. Тонкий памфлет об этике Консервативной партии выскальзывает у меня из руки. Я теряю равновесие и хватаюсь за полку, на которую выставляла книги. Получается не очень грациозно.
Стеллаж наклоняется в мою сторону. Мгновение тянется очень долго, и я думаю о том, что он сейчас на меня свалится и я умру, буквально раздавленная весом современной политики. Я стараюсь ухватиться за полку и удержаться на стремянке. Человек, который только что зашел в этот отдел, кричит «Боже мой!» и прыгает ко мне, чтобы помочь. Совместными усилиями мы каким-то чудом возвращаем стеллаж на место.
Я спускаюсь со стремянки и смотрю на своего спасителя. К моему огромному удивлению, я его узнаю. Это постоянный покупатель. Этому мужчине за двадцать, и у него на скуле набита маленькая татуировка в виде листа. Я люблю татуировки на лице, мне хотелось бы, чтобы они были у всех людей, желательно с их именами. Листик маленький, сделан со вкусом, и для меня он справляется со своей задачей. Может, поэтому мне всегда было комфортно с этим мужчиной, пусть мы и разговаривали с ним только на тему книг и никогда не заходили дальше. Но наши постоянные покупатели хорошие люди. Они знают, что могут купить все дешевле в интернете, но все равно приходят в наш магазин.
Мужчина хмурится и спрашивает:
– С тобой все в порядке?
Я смахиваю паутину со своих волос, надеясь, что там нет паука.
– Да, все нормально. Не беспокойся. Вообще-то стеллаж прикреплен к стене. Наверное, что-то открутилось. Мы это исправим. Спасибо за помощь.
– Всегда готов. Я не могу стоять и ничего не делать, когда кто-то у меня на глазах превращается в Плоского Стенли[9].
Я смеюсь.
– Ты знаешь эти книги?
– Да. Я думаю, что эта идея понятна всем, чьи родители не особо заморачивались с мелким домашним ремонтом. Все мое детство на меня падали разные вещи.
– И у меня все было точно так же.
Я наслаждаюсь этими мгновениями, когда могу чувствовать себя нормальным человеком, даже если у меня в волосах сидит паук. Я знаю, кто этот человек, неважно, что я не знаю, как его зовут, потому что он никогда мне не представлялся. Он не понимает, что если бы книжный шкаф свалился мне на голову в детстве, то это было бы скорей приятным происшествием.
– Меня зовут Зак. – Он протягивает руку.
– Ева.
Моя рука вся в пыли, но его, похоже, это не волнует. Я чувствую легкую дрожь в животе. Вероятно, это реакция на то, что я была на волосок от смерти.
Я опускаю руку.
– Мне нужно работать. Вероятно, тебе не следует оставаться в этом отделе. Или сегодня душа требует каких-то политических откровений?
– Могу переключиться на орнитологию.
– Отлично. В том отделе все полки прочно закреплены.
Я снова пытаюсь очиститься от паутины и отступаю в центр торгового зала, там сообщаю Маркусу про стеллаж и предлагаю заново закрепить его на стене.
– Звучит жутко, – бросает Маркус небрежным тоном, а ведь меня чуть не расплющило. – У тебя в волосах пыль. Давай я заварю тебе чашку чая и отрежу кусок пирога.
Маркус отправляется в заднюю часть магазина, я остаюсь у кассы. Я отодвигаю в сторону вазу с цветами, которую там поставила. Мне нужно окружать себя цветами, и еще у меня есть пунктик – менять им воду каждый день. Когда у меня выходной, я забираю цветы домой. Маркус к этому нормально относится, хотя они его, вероятно, раздражают и мешают. Может, все дело в том, что они созвучны с моей настоящей фамилией[10]. И вообще во всем этом может быть что-то трогательно фрейдистское.
Зак-толкатель-стеллажей подходит к кассе с парой книг о семействе врановых[11]. Я-то подумала, что он шутит по поводу орнитологии.
– Увидимся, – говорит он перед тем, как уйти, и очень мило мне улыбается. При этом татуировка у него на скуле слегка морщится.
Я смотрю на него и втыкаю себе в руку с внутренней стороны конец скрепки. Он не может мне нравиться – у меня все работает по-другому.
Я открываю коробку с новой книгой, о которой все только и говорят в этом месяце. Это нон-фикшн. «Никогда не поздно иметь счастливое детство» Джонатана Стейвелла.
– О, Джонатан, я думаю, что иногда бывает поздно, – бормочу я себе под нос, вынимаю несколько книг и думаю о том, как их расставить.
Возвращается Маркус с чаем и куском непонятного пирога.
– Мне нужно бежать – купить кое-что для ужина, – объявляет он. – Я собираюсь печь пирог с дичью. И мяснику очень не понравится, если я приду прямо перед закрытием. – Затем он смотрит на меня и спрашивает: – С тобой все в порядке, Ева?
Скрепка выпадает у меня из руки.
– Просто устала. Вы собираетесь приготовить ужин по какому-то особому случаю?
– Ох! М-м, не совсем. – Он выглядит смущенным. – Мне не следовало бы это говорить. Не хочу тебя грузить.
– В чем дело, Маркус?
Он ставит обе чашки на прилавок, втискивая между моими цветами и стопкой книг о счастливом детстве, и скрещивает руки.
– Я планирую сделать Серене предложение.
Я не уверена, что верно расслышала. Они знакомы всего несколько месяцев. Я мысленно повторяю его слова, и выходит то же самое. Может, в их возрасте все понимаешь гораздо быстрее. Маркусу за пятьдесят, Серена, думаю, лет на десять помладше. Может, ей сорок?
– О боже, это так здорово! – восклицаю я с небольшим опозданием и издаю странный смешок. Серена мне не нравится.
